Борис Селезнёв

МОДИФИКАТОР
Сторож Иван прибыл на работу раньше положенного времени, а думал, что припоздает, поскольку с утра выпал снег. Ничего удивительного в этом не было, особенно в нынешние времена, когда наглые синоптики обещают на завтра одно, а получается совсем другое. Однако  на этот раз они не ошиблись. И зря Иван им не поверил, потому что  теперь приходилось расплачиваться за это. Конечно же, расплата была не столь велика, чтобы тратить на неё свои нервы, но сторож всё равно немного расстроился.
Иван Петрович  в последнее время часто расстраивался. И причин-то особых на это вроде бы  не было — всё мелочи какие-то… Но вот… если подумать, нынешние мелкие расстройства имели глубокие корни в более крупных неприятностях его прошлой жизни. А прошлая его жизнь, стоит сказать,  была как небо и земля по отношению к сегодняшней. Бывший главный редактор одного крупного издания, как сейчас говорят: «толстушки-газеты», Иван Петрович Рассадин  за двадцать лет работы так уже привык к своему высокому и комфортному положению, что и представить себе не мог, что упадёт столь низко. Долго же он ухмылялся на русскую народную  поговорку, что человек только предполагает, а Господь — располагает, пока сама поговорка не ухмыльнулась ему! В то время, когда  он нежился сидя  в уютном редакторском кресле, пришла «перестройка», а затем вдруг разразилась «демократия» и…  Нет-нет,  он не полетел сразу, «как фанера над Парижем»  со своего места. Не такой уж он был тогда дурак! И связи и друзья помогли… Тем паче, строй-то совковый, когда мог, он исподтишка и похаивал. И кое-кто этого не мог не заметить. Его не тронули. А он быстренько перевёл своё издание на рыночные рельсы. Конечно-конечно, многим тогда пришлось и пожертвовать. Государство уже не платило изданию ни гроша. Пришлось переехать в более скромные апартаменты, штат пришлось сократить по-страшному!  Но как ужасно ни рыдала тогда Юленька-секретарша, пришлось и её уволить по собственному желанию.  Правда, буквально через неделю, на её место он взял совсем молоденькую девочку (как из-под земли появилась!), которая готова была исполнять любые обязанности в любое время дня и ночи. И всего-то за четверть того, что получала Юленька!  Конечно, плюс служебные командировки, участие в которых Иван Петрович ей сразу поставил в прямую обязанность. Что поделаешь?  C’est la vie!!! А девчонке-то, похоже, жизнь такая была, — не жизнь, а малина. Ну , то есть – сплошное удовольствие.
Да! И всё бы это катилось хорошо, как по маслу, но… и на старуху бывает проруха — тоже ведь так в народе говорят!  Как - то раз немножко ошибся Иван Петрович. Да так ошибся, что ужасно и вспомнить! И мелочь вроде бы… а вылез из неё такой пузырь – не помнил даже  бывший руководитель, как и в живых-то остался. Да-да… многие бы ему ошибки простили, но вот эту  маленькую, мерзостную мелочёвку – нет!  И накосячил-то даже и не Иван Петрович. Он в то время на лазурных островах  загорал-нежился. И первый раз Катеньку (новенькую свою  секретаршу) с собой не взял. Вместо себя, порулить оставил. Так он ей доверял! Больше, чем себе… А она, то ли по глупости, то ли нарочно, в отместку ему за неудавшуюся  её лазурь – эту статейку-то и допустила к печати! А сама исчезла, как испарилась в закатном всполохе. Приехал он с берегов лазурных, а редакция-то под замком!!! Даже не опечатали! Просто повесили висячий замок, как на сарае и баста! Позорище! Петрович и туда и сюда: в соседние фирмы толкнулся… Никто ничего не знал, никто ничего не видел. Чудеса! Милицию-то он всё-таки додумался – не вызывать. Себе дороже! Шли бандитские 90-е годы и кто всё это натворил (хоть Петрович и чувствовал — кто), от элементарных бандитов до самых неких спецслужб, можно было только гадать. А если милицию вызвать, как раз всё на бедных бандитов-то и спишут. Да ещё самого Петровича привлекут, — мол руководил ими с островов…  Конечно же, он позвонил своим друзьям и непосредственным подчинённым, но у всех, как назло, были выключены или не отвечали  телефоны. Чистая мистика! Ужас да и только! Но настоящий ужас ждал Петровича в офисе, когда спилили замок… Разгром был полномасштабный! Петрович, как робот, механически расплатился со слесарем, который отпиливал замок, а сейчас стоял, как загипнотизированный, вытаращив глаза. «Ну иди, брат, иди, — это уже мои дела», — пробормотал редактор, выпроваживая обалдевшего работника.
Плотно прикрыв за собой дверь, хрустя битым стеклом разломанных мониторов, Петрович обошёл свои поверженные в пыль и прах владения. Слава Богу, налётчики не засекли маленький сейф(как и положено в детективных романах) спрятанный за картиной. Сейф был на месте и содержимое — тоже. Оно, конечно же, особо не радовало сердце редактора, поскольку  все наличные деньги перед поездкой Петрович собственной властной рукой выгреб оттуда на эту самую поездку — куда деваться-то? Осталась только початая бутылка «Кенигсберга» и стакан. Как раз именно то, что ему остро нужно было в этот момент! Петрович вытащил бутылку, но  не успел её открыть, — в комнате ядовито запиликал звонок. Редактор никак не ждал его именно в этот момент и подпрыгнул, как ужаленный! Звонил городской телефон под осколками стекла и мусором прежней жизни.  Сразу же догадался Петрович, что звонок этот как раз по его душу и прежде, чем откопать его всё-таки извернулся, плеснул в стакан коньячка и залпом выпил его! А пока он разгребал обломки, чтобы освободить несчастную музыку, приятное тепло уже  разлилось по всему телу….  Голос в трубке не утешил Петровича, но и не похоронил окончательно. Между такими  малоприятными выражениями как «козёл, мразь, тварь и тп» сквозила надежда. Петрович был не дурак и где-то даже психолог. Он сразу понял, что если бы его захотели застрелить, то сделали бы это тут же, по дороге из аэропорта. Здесь было другое….
Сторож  Иван быстро принял смену, проверил на складских помещениях пломбы, расписался в журнале и отпустил предыдущего сторожа домой. Теперь можно было не торопясь попить чайку и накормить голодную кошку Муську — предшественник-сторож её умышленно не кормил. Кошка Муська была преудивительным созданием из всех Божиих тварей, обитающих на объекте. Она появилась внезапно, но довольно органично, так как закрыла собой брешь отсутствия. Эта брешь или дыра образовалась от пропажи Серенького —молодого годовалого кота довольно крупного калибра. Это был бесстрашный котяра, который мог загрызть даже взрослую крысу размером с доброго поросёнка. А эти особи на объекте, особенно ночью, чувствовали себя полными хозяевами безлюдной территории. Серенький пропал зимой, в самое лютое и жестокое для всех бедных наземных тварей время. И поэтому его через неделю уже никто не ждал. Железная логика весной оправдалась —  храброго кота нашли всего растерзанного в самой первой появившейся проталине. Так расправиться с Сереньким могли только бродячие собаки, ни в коем случае не свои, а залётные. Местные псы кота знали и уважали.  Бродячие же собаки, объединившиеся в стаи (до десяти, а то и до двадцати штук) была особая статья объекта, так как их опасались даже сторожа. А это кое что значило, поскольку здесь работали в основном совсем отвязные, а после «литры выпитой» и вовсе уж безбашенные охранники. Чтобы напугать такого сторожа требовался очень веский аргумент. Таким аргументом послужил дюжий сторож с соседнего объекта, который как-то раз наткнулся  рано утром (спешил на смену) на такую свору собак. Поскольку ранее у сторожей конфликтных прецедентов с подобными скоплениями зубастой живности не было, он шёл смело наперерез своей печальной судьбе. И все бы ничего, — собаки сначала даже не заметили его, всё их внимание было сконцентрировано на одной маленькой вертлявой сучке, обольстившей всю собачью компанию, но вот она-то и попалась под  широкий и неровный похмельный ход сторожа… И только стоило ей взвизгнуть, как сразу же двадцать пар хищных глаз увидели своего врага! Охраннику повезло – у него когда-то была добрая и ласковая мама. Это она выкормила сначала своей собственной грудью, а потом сытными домашними пирожками  такого сторожевого  гиганта. Стоит заметить, что он тут же её и вспомнил, схватив за задние лапы дико визжащую маленькую собачонку. Словно былинный витязь, он стал ей размахивать и громить собачью стаю. Однако и ему сильно попало, поскольку взбешённые собаки бросались на него и висли гроздьями на одежде, превращая костюм силача в живописные боевые лохмотья. Чем бы это дело могло закончится не знает никто. Но, как всегда и обычно, в самый ответственный момент сторожу помог самолёт. Почему именно самолёт, мы здесь не будем рассказывать, так как это отдельная, длинная и захватывающая история. Ей будет свой черёд. А здесь нам важен сам  результат собачьего побоища. Как раз после этого случая, когда сравнительно молодой и по-своему красивый сторож явился на смену в совершенно безобразном виде (после этого, он заслуженно получил боевое прозвище «Чингачук»),  бродячих собак записали в зимнюю опасность номер один на этом и всех близлежащих объектах. А сам Чингачук стал большой местной знаменитостью. Он каждый раз, пересказывая свою лихую  собачью историю, прибавлял к ней особенные художественные детали. В последнем варианте к прежнему контексту было добавлено, что бродячие собаки в стае оказываются злее, чем кажутся, но по отдельности каждая из них ничтожна и труслива. Однако, когда эти ничтожества объединяются в стаю, меж ними поселяется некий «дух зверя», который и ведёт их на самые чудовищные «подвиги». Что-то типа коллективного собачьего разума. Такие выводы могли быть доступны лишь довольно начитанному человеку, коим и стал молодой богатырский сторож. Выходит, собаки могут приносить не только зло, но и просвещение в блуждающие в нынешнем кромешном мраке умы.
Откуда же появилась на объекте симпатичная и умненькая кошка Муська? Этого никто не знал. Она была небольшая двухцветная (день и ночь) киска среднерусской полосы. Муська была необычайно сообразительная, понятливая и воспитанная кошечка. Может быть, у неё уже были, до пространственного перемещения на объект, свои хозяева?.. Об этом намекал зелёный пластиковый ошейник… но и здесь таилась загадка. Как известно, коты и кошки в принципе не могут заблудиться. Даже если их забросить, как военный десант, за десятки, а то и сотни километров, несмотря на реки и моря, они всё равно найдут дорогу домой. Тут с Муськой был другой, особенный случай. Скорее всего, она ушла из дома сама. Причин может быть множество: или киску сильно обидели, хотя коты и кошки, как дети очень великодушны и могут простить многое, или хозяева улетели на другой континент, или, наконец,  ушли в мир иной… В общем, можно было только догадываться, что же случилось когда-то с Муськой. Кажется, уже тогда она была в интересном кошачьем положении. Всем известно как трепетно относятся кошки к своему потомству. А кошка она была не простая и ещё в те годы могла легко угадывать мысли и намерения людей. Вот и просекла киска, что хозяева надумали утопить её детей. А такого, даже хозяевам, она позволить не могла. Она просто  ушла из дома – сделала свой достойный кошачий выбор. Пример поучительный даже для людей, которые бывают намного жесточе и подлее кошек.
Однажды Петрович увидел как удирала Муська от дикой своры собак. Она же не Чингачук – куда ей с ними сражаться! Единственно, если бы котята были рядом, она бы и на свору бросилась! Но маленькие-то были в ней самой, поэтому-то и единственно в скорости бега и было всё её  спасение. Она летела, как мячик, над пушистым декабрьским снежком! За ней молча на всех скоростях неслись две громадные, отбившиеся от стаи собаки. В легком морозном воздухе был чётко слышен топот погони и прерывистое собачье дыхание. Муське повезло – на её пути громоздилась огромная куча строительного мусора и досок, куда она тут же и забилась. Собаки затормозили, тяжело и хрипло дыша, немного потоптались на месте, перевели дыхание  и молча отправились восвояси. Такие бы не пощадили…
За подобными мыслями, воспоминаниями, за чайком да лёгкой утренней трапезой быстро потянуло на сон Петровича. И так это происходило легко и приятно, что и сопротивляться сонному наваждению не хотелось. К тому же,  было всё тихо. Понятно, что в такое раннее время на объекте не было ни души. Только птички чирикали. Дверь на все запоры закрыта. Муська лежит на своём топчане, облизывается и вылизывается – чистюля. Умница – киска! Загляделся на неё осоловелыми глазками Петрович… В животе тоже всё так тихонько мурлыкало и укладывалось. К слову, любил вкусно покушать бывший главный редактор. На мониторе тоже всё спокойно – ни движения, ни шороха…  Глазки сторожа сделались масляными. Поморгал, поморгал служивый… и вдруг аж подпрыгнул от неожиданности!.. Да где же он??? Освещение сильно изменилось, стало нежным, уютным. И сидел Иван Петрович не в затрапезной сторожке, а в родном, мягком редакторском кресле (не на табуретке крутящейся), и глядела на него вовсе не Муська, а Катеринка-красавица. Правда сперва, всё же была Муська, но потом медленно, постепенно из Муськиного кошачьего образа стала проявляться свежая, юная мордашка бывшей секретарши Петровича. Был же в ней всё-таки некий неуловимый и упругий кошачий изгиб, за который Петрович даже сейчас, после предательства, готов был всё позабыть и простить, и отдать… Про обиду же свою он уже позабыл, лишь только увидел знакомые черты. Но вот насчёт отдачи в его нынешнем положении дела обстояли гораздо хуже. У него уже не было ничего, чем можно было привлечь и удержать такую красотку. Лишь только он осознал это, как на смену внезапной радости в его душу пришла печаль. А вслед печали в его сердце  постучались  и глухие недоумения и даже подозрения  по поводу этого фантастического визита.  Между тем Муська-Катюшка обольстительно зевнула и в один прыжок оказалась на коленках Петровича. Мысли его в один момент спутались и завязались тугим узлом, который сразу же опустился ниже пояса. А киска-Катенька тут же прерывисто  задышала ему в ухо: «Ах, да он всё такой же крутой и горячий, как в прежние времена! Как же ты меня мучил тогда! А сейчас ты готов меня помучить?.. И Петрович тут же позабыл про свои уже далеко не молодые годы и про свои подозрения. Жизнь закрутилась с прежней скоростью! Всё замелькало и перемешалось перед глазами. Иногда он видел высокие старомодные окна своего редакторского кабинета, а иногда — маленькое зарешёченное окошечко сторожевой будки… Однако слишком долго такой ритм жизни продолжаться не мог. Ведь, «всё когда-нибудь кончается», однажды сказал поэт… И даже молодым лошадкам, после бешеной гонки требуется передышка. Она не замедлила наступить и органично перешла в некое блаженное забытьё… Сквозь эту дремотную небыль пробивались обрывки ласковых фраз, в былое время подаренных редактором милому созданию: «Ах, ты Катя-Катенька, мой котёночек! Ах, ты мурлыка моя, мой мурёночек. Ах, Катя – Катя, как ты сейчас кстати…». А совсем рядышком, только гораздо нежнее, посапывала реальная Катя-мурёночек-Муся. Кто бы мог подумать, что и такое случается в жизни! Они очнулись почти одновременно и оба удивились друг другу.
— А это всё разве не сон? — промычал Петрович, пытаясь освободиться от перепутанной одежды и цепких объятий своей подружки.
—К счастью —нет! — промурлыкала в ответ напарница.
—Что такое —нет!? И откуда ты вообще взялась!?
— А что же ты, мурчик мой, разве не доволен?
Катенька театрально оттолкнула Петровича и легко переместилась на своё прежнее место. Она улеглась на кошачьей лежанке, закинула ножку  на ножку,  закурила длинную сигаретку и, похоже,  даже не собиралась одеваться.
— Вот, сейчас бы начальник охраны зашёл — в ужасе подумал Петрович. Однако ужас его был какой-то совсем не ужасный… даже немного приятный, мягкий, сладкий и смешливый. Словно кто-то шептал ему на ухо: «Да что там, Петрович! С кем не бывает…»
Петрович разливал свежезаваренный чай, еле уговорив свою юную подружку одеться. «Кошка — кошка и есть» — промелькнула мысль… Катюша оделась мгновенно. Эту процедуру, занимавшую у самого Петровича до десяти минут, подружка проделала за несколько секунд, вызвав одобрительный хмык у хозяина бытовки. Одета она была в условно-рваные джинсы и тонкую чёрную майку.
— Я вторую чашку хорошо помыл, не беспокойся — ответил Петрович на косые иронические взгляды своей гостьи. — И вообще, притворно нахмурился сторож (появление подружки явно было ему приятно несмотря ни на что) откуда ты взялась после стольких лет? И, как ты сама понимаешь, есть ещё куча вопросов к тебе, моя киса! При слове «киса» глаза у Катеньки зажглись зелёным огнём, но она промолчала, опустив сияющий  взор и свой точёный носик в кружку.
— Погоди, Мурчик, — наконец пролепетала она — и мы поговорим по- настоящему…
— А что, мы сейчас ещё не по-настоящему говорим? — начал уже сердиться Петрович.
— Ну, слушай тогда — упруго тряхнув чёлкой (лично её жест, — отметил Петрович) и тоже начиная злиться,  кошачьим голосом пропела подружка. Стоит сказать, что крепкий укрепляющий душистый чай подействовал на обоих, и они теперь были в полной боевой готовности. Щёчки у Кати раскраснелись, зелёные глазки блестели и косая каштановая чёлка, постоянно падающая ей на глаза, была ей очень к лицу. Петрович, глядя на неё, немного смягчился.
— Сколько лет, сколько лет — передразнила Петровича подружка. — А ты хоть сам, что-нибудь сделал, чтобы меня найти? Свою жопу спасал. Вон куда запрятался. А мне каково было одной, ты хотя бы подумал? Катенька опять закурила, смешно морща свой ювелирный носик.
— Ты хоть скучал?.. — проникновенно и в то же время немного насмешливо подняла она свои жгучие кошачьи глаза на Петровича. Сторож только завозился на своём седалище, но ничего не ответил.
Ну да ладно, молчи уж и молчи,…  мне же легче будет. В общем,… было видно, что Катюша никак не может решиться сказать главное.
— Ну, говори же быстрей! — не вытерпел Петрович.
— Короче, Мурчик, — она посмотрела на часы — ровно через сорок минут за нами приедут и разберут на запчасти. Молчи, молчи, — увидев, как Петрович дёрнулся всем телом, пронзительно закричала она. Сторож затих.  — И разберут — продолжила подружка — если мы не примем срочные меры. Я тебе объясню, но только в общих чертах (нет времени на подробности), потом всё сам поймёшь. На нас с тобой нанесли метки. Их не видно, они внутри на костной ткани. Как и когда это произошло — тоже не важно. Важно, что они у нас уже есть. И даже не спрашивай про остальных, у большинства людей они тоже есть, просто они не догадываются об этом. Их начнут использовать по мере надобности. И далеко не в пользу владельцев. Это будет система полного подчинения людей.  Чьими станут люди рабами, не будем гадать. Какая нам разница?  Но дело в том, что пока система полностью не активирована, мы можем её использовать в своих интересах. Её возможности огромны. Ты даже не представляешь, что это такое… Я знаю код доступа к некоторым функциям спутниковых модулей. Нам будет даже этого достаточно, чтобы избежать физической  смерти и легко уйти от преследования. Но сначала нам нужно переформатироваться. Петрович сделал круглые глаза. — Да, да милый. Именно. С помощью системы мы сможем вселиться в любое существо. В кошку, собаку, в змею… даже в дерево! По сути, таким образом,мы могли бы обеспечить себе бессмертие уже здесь на этой земле. Времени уже совсем не остаётся. Давай, Мурчик, решай. Насильно ничего делать нельзя. Или нас с тобой сейчас, точнее — через полчаса  убьют, или…
— Я согласен, согласен!!! — завопил ошарашенный Петрович.
— Так, очень хорошо! Тут где-то были как раз две кошки…
— Откуда ты это знаешь? — удивился Петрович.
— Да не слепая же я, наверное. Кошка Муська и кот Барсик, не так ли?
— Точно! — всё ещё удивлённо ответил сторож.
— Ну, вот и отлично. Я сейчас буду готовиться, а ты хотя бы в окошко гляди. Если увидишь большую чёрную машину, не забудь сказать. Это — за нами. Но, очень надеюсь, что они не успеют. Давай пока быстро раздевайся!
— Это ещё зачем? — скривился бывший редактор.
— Это маневр. Они увидят нашу одежду и подумают, что мы переоделись и сбежали. Только вот куда нам коматозников девать? Тут должна быть какая-то бытовка, закуток, сарай что ли…
— Что это за коматозники? — уже без удивления, видно со всем уже смирившись, промямлил, стягивая рубашку, покорный Петрович.
— Да это мы с тобой, чудо ты моё — улыбнулась новоявленная начальница. — Это наши с тобой покинутые тела, понял ты, наконец? Они будут находиться в коме ровно три дня. Это время на раздумье, вдруг мы передумаем? В течение этих трёх дней можно в них опять вернуться. Тут даже сама система ничего поделать не может — это Закон Божий. Против Него никто на земле ничего поставить не может. Помнишь, наверное, бабушкины сказки о том, что когда человек умирает, то его душа находится рядом три дня? Так вот — это совсем не сказки, так оно и есть. Но вот тут, в нашем варианте, почему-то тела впадают в кому,— видимо нам-партизанам даётся ещё шанс вернуться в законное тело. Ну ладно, хватит. Кот с кошкой здесь? Ага, здесь. Теперь пойдём в бытовку, и дверь в неё запри, чтобы никто не догадался, что там такое.   Петрович посмотрел на обнажённую Катеньку и подумал:
— И не жалко ей такую фигурку бросать… — и тут же сплюнул, как бы опомнился — что за дурь в голову лезет?..
… А тем временем в зарешеченном окошечке нарисовался огромный чёрный «Бьюйк». Словно огромная морская лодка, он слегка качнулся и остановился.
— Явно не нашего поля ягодка, даже наше начальство на таких не ездит.— подумал Петрович, запирая изнутри бытовку.
… Когда рослые, плечистые ребята в масках и комуфляже, словно дикие обезьяны, ворвались в сторожку, кроме большого серого кота и небольшой кошечки с зелёными блестящими глазками, в помещении никого не было. На полу кучками лежала мужская и женская одежда. Создавалось впечатление, что люди, каким-то образом испарились из неё, а одежда сама по себе упала вниз.
— Они переоделись и сбежали куда-то…— прорычала самая крупная особь.
— Да всё просто. Они подались на его вторую дачу! — тут же ответило второе  создание.
— А ну,— быстро все в машину! — последовал приказ. Тут же затопали тяжёлые армейские башмаки, и вся команда бросилась к машине. Лишь самый последний успел-таки пнуть большого серого кота, который оказался на дороге. Муська и Барсик остались одни.
………………………………………………………………………
… Маленькая чёрно-белая киска и здоровый серый котище неторопливо, вразвалочку шли по дороге. Оба молчали. И это не фигура речи, поскольку после «переселения» в кошачью субстанцию, они обнаружили такое множество способов общения, что и высказать нельзя! Можно было общаться знаками, хвостом например. Можно — звуками. А можно было даже молча общаться— разговаривать мыслями! Кроме того, очень многое открылось в кошачьем поле зрения. Теперь они могли видеть даже ангелов и многих других существ астрального мира. Тут был секрет: они могли их видеть, если очень хотели этого. Если же нет, то и не видели. И это лишь малюсенькая часть всего того, что они приобрели, забравшись в кошачью шкуру. Но были и неудобства, им постоянно напоминали о себе хозяева захваченных организмов. Их души. Они непрерывно вещали оккупантам о том, что их только ненадолго впустили в зону кошачьего влияния. Однако, Петрович с подружкой не сильно обращали внимание на эти перманентные позывные. Стерпится —слюбится, — видимо думали они… И всё же их ждал совершенно неожиданный поворот событий. Через некоторое время перед их взором возникло море!!! Да-да, по их понятиям — это было море! Громадная лужа встала на их пути. Она занимала всю низину, в которую заныривала дорога. Такова уж до сих пор наша русская реальность. В век нано-технологий и космической связи, совсем рядом неподражаемая художественная гоголевская лужа! О ней очень много писали наши классики, да и сейчас можно очень много написать. Она приводила (и приводит) в неописуемый восторг всех писателей и художников мира. Лужа! Одно слово, а сколько чувств, эмоций и рефлексий! Лужа — это русское чудо!..  Однако Барсик Петрович рефлексии классиков не разделял. У него было прямо-противоположное на душе. Он почувствовал такую ненависть, такую неприязнь и страх, что остановился, как вкопанный. Муська заглянула в его глаза и прочла там такое… что тоже аж присела перед разливом воды и информационной стихии редакторского потока сознания:
— Почему на Земле был потоп? Он уничтожил всё население планеты, за исключением избранных: семьи Ноя и конкретно-взятых животных. «Каждой твари — по паре». Отчего была проявлена такая жестокость? Если разобраться,— это была не жестокость, а мера пресечения неслыханного беззакония, творившегося в то время на Земле. Люди не чувствовали, что они уже не подобие Божие, а хуже скотов. Да-да именно хуже. Они извратили не только себя, но и всю природу — флору и фауну. Совокупление со скотами и даже с демоническими силами считалось нормой. Откуда и множество чудовищ и страшных явлений. Кентавры, люди с пёсьими головами и прочие неестественные твари наполнили такую, прежде прекрасную планету. И эту грязь нужно было смыть. Да! Эти существа — «люди» были прокляты и уничтожены. Так вот. А сегодня по существу происходит то же самое. Люди забыли про Всемирный Потоп!!! «Однополые браки, генная инженерия, биороботы, модификаторы, переселение душ» — далеко не полный список проклятых занятий современных «людей». Все эти профессии и все, кто занимается этими делами, прокляты Богом!!! А значит и мы с тобой прокляты, Муська!.. Петрович и Катенька, большой кот и миловидная киска долго сидели у преградившей их тихую дорогу лужи. Долго вздыхали. Наконец Петрович встал на свои мощные лапы и молвил:
— Я возвращаюсь…
— Я тоже, куда же я пойду без тебя? — тихо промурлыкала Муська.
Тихо, не спеша, с особенным достоинством они развернулись и степенно пошли по направлению одинокой и опустевшей сторожки. Багровое летнее солнышко клонилось к горизонту. Создавалось впечатление, что мудрые Божии создания плывут по воздуху над дорогой. А отбрасываемые ими на траву тени были очень похожи на настоящие человеческие очертания…
… Петрович мучительно промычал, потянулся, повозился на своём неудобном,  жёстком сторожевом стульчике и, наконец, очнулся. Сладко зевнув, он уже полностью продрал глаза, и даже надел очки. Кошка Муська сидела на своём кошачьем местечке и до блеска вылизывала свою гладкую, упругую шёрстку. Она тоже хитро и внимательно поглядела на Петровича. Он вздрогнул и вспомнил всё:
— Вот тебе и киска-Катя-котёночек! Второй раз обманула!!! — подумал главный редактор и вновь усомнился в реальности происходящего…