Наши

Патриарх РПЦ и смиренный монашек,
И рублёвский жуир, и окопный аскет,
Кто такие, скажите на милость мне, "наши"?
Наши — только "в низах", наверху наших нет.

Что с народом те слуги народа делили?
Упование в игрищах выгадать рай?
Обещанием рая весьма удивили:
«Мы ещё поживём, ну а ты — умирай!

Мы ещё посчитаем на счётах гешефты.
Нам плоды от борьбы и победы вкушать!
Это что там, народ, говоришь о душе ты?
Экономике чуждо то слово — "душа"».

В сохранений собственной жизни свирепый,
Тот, над вами стоящий, не с вами свиреп,
Забивающий горя железные скрепы
В заповедник рабоче-крестьянских судеб.

Как ни морщите лица, внушить не удастся,
Хоть под гимном полжизни навыправку стой,
Благолепную сказочку консолидаций
Запредельного чванства с земной нищетой.

Тридцать лет — этот опыт не наскоро нажит,
Различить позволяет наверно, где чьё.
Там, в окопах, я знаю, сражаются наши.
Там, в законе, я вижу — чужое ворьё.