13. Несут в безумии свой крест не на Голгофу

       (предыдущая глава из романа «Купеческая вдова»
            http://stihi.ru/2023/02/06/8882
              «12. Обманутым солдатам дам пощаду, пусть уходят»)

Легко знакомцу-генералу
О наболевшем говоря,
Гусар был искренен:         – Мне рану,
  Как бы с ухватками ворья,
  Все нанесли, как будто в душу!
  Друзей ответно бить… я трушу.
– И кто же все-то? – поднял бровь
  Недоумённо Бенкендорф.
– Друзья вчерашние, а ныне
  Глупцы-изменники, как есть.
  Несут в безумии свой крест
  Не на Голгофу! По равнине
  Банальных собственных страстей!
– И как мятеж гнать из частей?

– Пройтись   метлой   бы в глубь Петровской!
  Летучей! Что у   ведьмы    есть!
  Измену – с корнем, чтоб отростки
  К нам не смогли бы перелезть!
  Сулил им максимум пощады
  Наш государь, но там не рады.
  Что   ждут   недавние друзья?
   Во тьме усилится возня?
От слов поручика заметно
Взор Бенкендорфа помертвел:
– Не скажет ведьма на метле,
  Что рать мятежников не смертна.
– Готов я клясться, Бенкендорф,
  Войска в ход пустим всех родов!

– Поручик Ржевский, неужели
  Есть у гусара на усах
  Прицел по видимой мишени
  С убойной дальностью? Впросак –
  А речь веду я не о быдле –
  Кому-то влипнуть   предстоит   ли,
  Тебе попавшись на прицел?
– Безумный враг в моем лице
   Узнает сам свою погибель, –
Гусар ответил, не моргнув. –
  А конь мой… если что… лягнув
  Того, кто с тыла на отшибе,
  Добавит паники врагу.
   Но я и   сам   лягнуть могу.

Стал Бенкендорф немногословен,
Но дать гусару был предлог
С самим царём местечко вровень:
– Ты, брат, рубака и стрелок
  Отменный! С эдаким воякой
  Нам прямо или криво дракой
  Злодеи станут не страшны.
– Мы   все   не очень-то нежны,
  Когда дойдёт до рукопашной.
  Там Оболенский правит бал?
  Он явно нас оклеветал,
  Но из его затеи зряшной
  Победы тут им не извлечь:
   Бежать иль от картечи слечь…

Снег колкий падал равномерно
В ряды на этих и на тех.
Полки мятежные манерно
Держали выправку, на смех
Подняли прыть Сухозанета –
От них бежал он «на край света».
Вновь из правительственных войск
(Сердца сочувствующих – воск)
Неслись всё чаще речи, крики
Поддержки: «Мы вам подмогнём.
И не тревожьтесь об ином»!
Да и народ не «чик-чирикал»,
Вслух заверяя: «С вами мы!
Дни самозванца сочтены»!

…Царь поднимал дрожаще руку,
За разом раз, но… прятал прыть.
Дивились все такому трюку.
– Как прикажу в своих палить?!
  Кроваво-подлое же дельце!
  Пред нами наши же гвардейцы
  С толпой мещан и голытьбы!
  Дух слаб от внутренней борьбы,
  Но вижу я всю тяжесть оком.
  Ковать победу нелегко.
  От бойни сердце далеко,
  А скажут ведь, как о жестоком.
– Мой государь, так вы – кузнец?
   Определитесь, наконец! –

Граф Толь подъехал недовольно. –
  Кузнец вы иль… ваш молот – фарс?
  Уйдёте? С вами и   конвой,    но…
  И отречение от вас
  Тогда потребуется срочно.
  Да, промедление порочно
  Для всех для нас, для всей страны!
  Хотя с душевной стороны
  Вас расцелуем за сердечность…
  На близость ночи вам начхать?
  А ночью вас начнут свергать…
  Но, государь, пред вами вечность
  Державы! В шаге от беды
  Разумны будьте и тверды!

  Нельзя укрыться от реалий
  И доброту употребить.
  Сухозанета обстреляли!
  И   брата   вашего убить
  Пытался злобно Кюхельбекер!
  Мы в тлеющем, как уголь, веке
  Остановить должны мятеж,
  Пока он только    крикнул:    «Режь»!
  Как агрессивны горожане,
  Что камни в нас кидают днём!
   А в ночь чего с толпой хлебнём?!
Царь Николай сверкнул глазами
И, что-то высмотрев вдали,
Промолвил: «Первое… пали».

От первой порции картечи
Стеной отделался Сенат.
Не получив со Смертью встречи,
Каре смутилось: «На хрена
По нам свои же бьют из пушки!
Сенат солиднее избушки –
Так тоже портить ни к чему».
Тут новый залп! Короче, тьму
Грядущих сумерек не в тире,
А по стоящему каре
Совсем не в шуточной игре,
Орудий вспышки подсветили.
Картечь оставила «следы»,
И тут же дрогнули ряды.

Картечи свойственна ли жалость?!
Куда исчез отборный строй?!
Толпа смешалась, разбежалась
От пушек прочь во мгле сырой.
К Неве слетали все   подряд,   но
В лёд перед ними били ядра.
Клинками нанося урон,
Неслись по улицам вдогон
Кавалергарды за бегущей
Толпой, как это испокон
Веков случалась. Лют закон.
«Да как же, Бог наш всемогущий,
Ты допустил такой раздор»! –
Царь возвращался на простор

Дворцовой площади в печали.
Трон на крови – не эталон
Для императора в начале
Пути. Сапёрный батальон,
«Арендовавший» плац дворцовый,
Невольно, но и образцово
Спас нынче утром жизнь царя
И всей семьи его. Уря-я!
А было всё довольно жутко.
Сапёры встали на плацу.
Лейб-гренадеров ко дворцу
Без помешательства рассудка
По льду Невы (маршрут ненов)
Провёл поручик Н. Панов.

Он был не худшим из умельцев
Взывать к бунтарству во весь рост.
Девятистам его гвардейцев
Хватило сбить охранный пост
И взять дворцовые ворота.
А во дворе… стоит не рота,
А лейб-сапёрный батальон!
Отнюдь не дружественный он
И командир – за Николая,
За «узурпатора» царя!
Предупреждая бунтаря,
Ещё покамест не карая,
Судьба Панова отвела
От штурма Зимнего. Дела-а-а…

Опасно-дерзкий план захвата
Семьи Романовых был прост:
Столкнуть гвардейцев – брат на брата
(К тому же мал в воротах пост) –
Ворваться в Зимний беззащитный:
«Где   Николай   тут – друг наш ситный»?
Его с семьёй – всех на компост!
Лёд на Неве – отличный мост
И гренадёры пешим бегом
Промчались быстро до дворца.
А тут – начало без конца.
Смешав привратников со снегом,
Накостыляв, как детворе,
Остолбенели… во дворе.

…Шли гренадёры туча тучей,
Но с блеском молний на штыках.
«Опередил   нас бес летучий!
Нас    обошли   прохвосты!   Крах
Отлично скроенному плану
Сам Бог Романовскому клану
Не предоставил путь во прах», –
Бурчал Панов – сапёрам враг…
…На   малость   эту «тучу» живо
Опередил   сапёров   рейд…
…Обосновал Панов свой бред:
«За мной! Кру-у-у-гом! Тут все чужие»!
Дворцовой площадью свой полк
Он вёл к Петровской – резвый волк.

На полпути кавалергарды
Стояли конно и в рядах.
«Все   планы   мне сковали гады»! –
Шипел Панов, убыстрив шаг,
И на хвосты коней гвардейских
Повёл обманутых злодейски.
С недоуменьем: свой, не свой? –
Вертел тут каждый головой.
«Пройти бы целыми из целых», –
Лейб-гренадёры напролом
Пошли сквозь конный ряд со злом.
У гренадёров оголтелых
Никем не узнанный тут царь
Спросил:           – Куда, как на пожар?!

– За   Конституцией,   вестимо!
– Как понимать?! Что за каприз?!
– Невежда! Жёнку Константина
  Не   знаешь   что ли?! Из актрис.
   Проснись! – ответ был Николаю.
«Да воин глуп! Аника! Лаю
Не уподоблюсь, с ним бранясь.
Вчера я – лишь Великий Князь.
Теперь – законный император.
Приму венец, не малахай! –
Так рассуждая, Николай
Представил на «Олимпе» брата. –
Нет, Константин бы здесь струхнул,
А я в мятежный влип разгул,

Но силы воли не утратил.
Я верю, Бог щадит наш трон.
Найти такую веру в брате
Кто   сможет   с каждой из сторон?!
Пусть, пусть   уходят   гренадёры.
Там, на Петровской, горлодёры,
Видать, такие же! В капкан
Заводит их самообман.
Любой из них неадекватен
Тому, как карты здесь легли.
Но я едва ли на мели.
Сил верных на подходе хватит,
Чтоб заблокировать мятеж,
Закрыть плотней любую брешь.

Борьба за трон – не рай салонов.
Могу страшнее проиграть,
Когда в крови всё от обломов.
Не дай Бог   так   вот постигать
Суть политических шаблонов!
Штыки российских батальонов,
Отдельных рот у всех равны,
Но я – с    одной    лишь стороны.
С позиций, даже и монарших,
За всеми мне не уследить.
Гвардейцы – кто б их стал делить?! –
Тут – с двух сторон, но только с наших
Дурь – прочь, как с гуся льёт вода.
За мной и ними – правота.

Стрелять ли по своим?    Казна   шик
Позволит ли    такой?!    Утешь»…
– …Поручик Ржевский, а из ваших
  Друзей ввязался кто в мятеж?
  Наивны или же канальи?
– Мой государь, они не знали,
  Каких   событий   вьётся нить,
  Что брат ваш станет так юлить,
  Своё скрывая отреченье.
  И вы и мы – все присягнуть
  Ему успели. Приз вернуть
  Коронный вам – предназначенье
  Как цесаревича за ним
  Осталось. Шиш – всем озорным!

  Шиш – подстрекателям злословным!
  Для них обманутые – воск!
  Обречены   они! Заслонам
  Из верных вам и честных войск
  Стать суждено прямой защитой
  России, с троном крепко сшитой.
  Клич заговорщиков – обман.
  Да и про собственный карман
  Забыли вряд ли властолюбцы.
  За вами   правда,   государь!
  Не упустить бы нам, как встарь
  Бывало, то, что насмерть бьются
  Слепцы за чей-то интерес,
  Куда сам   чёрт   бы не полез!

  Им поднести сулят на блюдце
  сто льгот, но после наотрез
  откажут. С быдлом не сольются
  князья в объятьях. Не полез
  князь Трубецкой – вот   где   он ныне?! –
  на площадь.           – Лёгок на помине,
  Таился за углом.           – Подлец!
  По слухам, он и есть венец
  Всего задуманного дела –
  Переворотом вырвать власть
  Из рук монархии и класть
  Страну под молот беспредела.
– Как много слухов развелось!
  Я проявлять к ним вправе злость…

  Сигналы шли и к брату   –  брал   он
  Их на заметку не всерьёз.
  Покойный брат был либералом,
  И всякий каверзный вопрос
  Ему по духу воспитанья
  Стал где-то близок. И не тайна,
  Что европейский флёр свобод,
  Пусть и не шёл он нам в оплот,
  Для императора был свежим.
– Свои есть Робеспьер, Марат?
– Философически мой брат
  К бестактным подлинным невежам
  По части злобы их на трон
  Лоялен был со всех сторон…

             (продолжение в http://stihi.ru/2023/02/17/2394
                «14. Со мною жизнь и смерть сверял»)