Продолжение

  Вчера первый раз в жизни пришлось писать некролог, что бы демпфировать действие предлагаю вниманию следующую вещицу: 


              7. Дуплет
 Каждый мальчишка в нашем взводе в военном училище был, конечно, интересной индивидуальностью. Но, почему-то хочется остановиться на довольно интересном случае, точнее целом ряде их, произошедших с одним курсантом из нашего отделения за довольно непродолжительный промежуток времени и поэтому выглядевшими со стороны как единое целое. Речь пойдёт о Пете Гейнбаум. Он и в казарме спал через кровать от меня, и в строю стоял передо мной, поэтому очень часто я имел возможность наблюдать за его действиями, поступками и, что от этого происходило, вживую.
 После вечерней поверки у нас, молодых вояк, было минут двадцать для подготовки ко сну. Как раз в это время, одним зимним вечером, перед сессией, Петя пошёл в умывальник. По пути из рекреации в коридорчик, где стоял дневальный, он сделал баскетбольный прыжок и дотронулся до одного из трёх стекол, стоящих и не закреплённых на высоте двух с половиной метров над дверным проёмом. Я шёл за ним и увидел, как изменяется лицо дневального, смотревшего в нашу сторону. Оно почему-то вдруг резко удлинилось, глаза стали похожими на круглые автомобильные фары, а рот приоткрылся — пришлось на всякий случай приостановиться. Оказалось, Петя своим прыжком и прикосновением к стеклу нарушил его статичность, и оно плавно догнало «баскетболиста», аккуратно спланировав на его макушку, с театральным звоном разлетелось на мелкие осколки. Не придав особого значения случившемуся, он продолжил движение в сторону уборной, бросив дневальному: «Сейчас умоюсь, помогу собрать». Кровь пошла не сразу, он успел сделать свои мелкие дела, дойти до зеркала, а потом обнаружил, что стирает со лба и висков своим полотенцем совсем не пот. Я посоветовал не тратить время на самолечение, а чесать в санчасть, после недолгих раздумий бедолага согласился. Так вот, в сопровождении нас — двоих курсантов из отделения, мелкой рысью потрусивших с героем-спортсменом, прибыли в лазарет. Конечно, очень повезло, что стекло брякнулось на его голову плашмя, иначе могло бы быть хуже. Дружок до конца сессии ходил, как красный командир, с перевязанной головой. Но это ещё не всё, беда, как говорится, не приходит одна.
  Пётр учился неплохо, по всем предметам имел положительные результаты, но по свойственной его натуре резкости всегда старался быть первым, наверно, гены его заставляли себя так вести. Так вот накануне, на спортивных занятиях, мы проходили отработку отбивания удара ножом — вместо настоящего тесака, конечно же, для безопасности применялся резиновый макет. Поднаторев в этом приёме, Петя решил убрать упрощение, подобрал себе партнёра — такого же отчасти безбашенного, которого уговорил нападать с настоящим перочинным, недостаточно большим, но остро отточенным ножичком. Раза два довольно успешно отбил его, но, так как ему казалось, что скорость нападавшего мала, подначивал соперника, доведя его практически до исступлённого состояния, попробовал отбить удар в третий раз. Почти отбил, правда, не так, как нужно, а открытой частью руки. Двойная сила удара произвела эффект сквозного протыкания кисти. Это индийские любители членовредительства практически без последствий дырявят свои части тела, кровь же в этом случае хлынула очень споро. Знания медицинской подготовки давались нам не зря: любитель единоборств сам пережал себе кисть левой рукой и опять же в нашем сопровождении отправился в санчасть, где группу курсантов  встретила та же медсестра, которая после осмотра раны сказала: «Повезло — хирург дежурит, шить придётся, может, с трубкой». К нам вышел сухопарый военврач, он сыпал остротами, а дело своё знал не худо. Попытался опросить нас о происшедшем, но, поняв, что это бесполезно, отложил разборки на «после».
 Ох, их было... Но дальше начальника курса и хирурга по фамилии Бронштейн дело не пошло, а могло бы быть хуже сквозного ранения кисти. Больше в тот раз никто не пострадал. Через два дня состоялся экзамен по электротехнике, на который Пётр предстал во всей красе: голова и правая рука в бинтах, на которых явно видны бурые пятна. Преподаватель, принимающий экзамен, спросил: «Что с вами произошло, товарищ курсант, как вы будете сдавать экзамен?» Бедолага с присущим ему неистребимым чувством юмора тихо, но твёрдо вещал: «Бандитские пули, товарищ подполковник, а сдать хотелось бы как нужно». Иногда с нами был наш командир взвода, он подошёл к экзаменатору и что-то тихо прошептал ему на ухо.
 Пётр отвечал на билет передо мной, нужно сказать, очень хорошо, хотя старался не писать на доске, так как левой рукой для него выводить формулы и значения было проблематично, два дополнительных вопроса не стали спасительным якорем. Отдавая зачётку, подполковник сказал запомнившуюся всем находящимся в классе фразу: «Рекомендовал бы вам, товарищ курсант, не доводить дело до третьего попадания, оно может быть фатальным». Заслуженная пятёрка, думаю, для страдальца стала вдвойне приятна, ведь перед любителем приключений была поставлена индивидуальная задача нашим уважаемым начальником курса, а результат сдачи сессии напрямую был связан с поездкой в отпуск. Экзамены пронеслись быстро, и все, кто отстрелялись «без хвостов» и не имели крупных взысканий, убыли в отпуск. Ох, уж не знаю, что сказал Петя маме, когда он предстал перед ней в своём забинтованном обличье, но медики в его семье были, поэтому в казарму он по окончании двух недель отпуска явился только с повязкой на руке.
 
 Написано ранее, кому то понравилось, доброго здоровья.