Болезнь в сатанистской груди

Чудовище в рай попадёт, если плачет во мгле и тени:
Он был в кругах ада добрее и чище любой Сатаны.
В нем больше святого, чем в мане святейших людей,
И был он слабей человека душою ранимой в беде.
Я мерзость гадливую вылил по строкам в стихи;
Тебе - лишь остались грехи, что так шумно тихи.
Хотя, есть бумага, ее испоганю, изгадив, прожди:
Она стерпит грязь и болезнь в сатанистской груди.
Родившись романтиком в свете земных атмосфер -
Террор агрессивный чинить я стал и кучу зверств
У девушек в судьбах. Фамилию слыша мою вдалеке,
Все дрогнут, крича, как от страха и с болью в виске.
Как страшен дракон тот, что плачет в вулкане вдали:
В него кипятка раскалённые льются по сердцу угли.
Оттенков чернейшего больше в нем, чем пятьдесят,
И гадкие мысли, зажарившись, на сковородке басят.
Угрозы пусть терпит страдалица смрадной любви;
Подлец, зло смеясь и кривясь, поддаст дозу на швы.
Кто жертва; бандитом слывет кто в любви у руля:
Преступник сейчас, к твоему сожалению, но это я!
Я летом душой становлюсь холодней и темнее зимы;
Мой градус по Цельсию в нем - минус сто аритмий.
Отыгрываясь на тебе, боль смещаю и сотни обид
За прошлое то, где я мог ещё как-то кого-то любить.
Я мученик был - стал мучитель, подонок, садист;
Ты страждущей видишь себя; расплатись впереди
За чувства к тем всем, кто меня не любили в ответ,
И мне наплевать, что вины в этом всем твоей нет!
Ты любишь меня в нелюбви моей, все мне простив,
И я измываюсь в издевке, глумясь у облав на пути
И пью, перепутав кровь с ртутью, жестокость задав,
А ты... Хлещешь виски, смешав его с кофе, без льда.
Красив Сатана, что заплакал слезами вулкана вдали,
И слезы его добротой человеческой будто бы жгли.
В раю у пещер смог заплакать, уйдя от страстей...
Во тьме Сатана был светлей самых светлых людей.