Механический плащ - вместо послесловия

 "...Зеленая нитка, следом за голубою,
 становится серой, коричневой, никакою... "
 И. Бродский

I

В конце угла, испытав поворот,
пройденный путь посчитав за птицу
в уклончивом ветре, наиграв фокстрот
зеркалу, понимаешь, что возвратиться
невозможно уже. Время покормит лёд
собой. Ты одиноко, вяло
развернешься назад, что тот недоптичий лёт,
заново скидывая одеяло
с замерших ног. Поймёшь, прищурнув зрачок,
т.е., конечно, весь взгляд на вещи.


II

Одиночество – это быть, как бог
одиноким, что значит – зажатым в клещи
двух одино(-а)ки(-овы)х сторон (поворот в угле).
Таянье рек – признак, увы, повтора
времени. Быть собой, то же самое, что оставаться в тепле
самости – твой Карфаген комфорта.
А каждый город, как Мекка, забыт, сожжён
должен быть, отдавая честь безрассудству
порядка пространства, в котором тот был сражён.
И значит, всё подчиняется лишь абсурду.


III

Потому угол комнаты возвращает тебе в другой
угол, заставляя объять и принять квадрат
этих стен. Значит, вернуться – просто остаться собой,
ударяясь лбом в стену, в конце – в распад.
Вот так и мы, наступивши в лужу,
измеряем цвет грязи следом ботинка,
смотря в небо в надежде, что кто-то лучше
там бытует, чем мы. И не дрогнет жилка,
когда вдруг припомнил, кем был ты до
известных событий, улыбке в такт


IV

просмеешься, не почувствовав ничего.
А когда ты вообще был чему то рад?
Что выражало грусть? Что уголками рта
ты прятал от жизни (будь то боль или смех)?
Ну, что-то там было. Наверное. Теперь – пустота.
То есть такая же, как у всех.
Ленинград, Петербург, или чужое будущее,
настоящее. Ничего больше не значат вообще.
Отсутствие, есть система порой гнетущая
пузырем, что ты стал – воздух сплошной в плаще.


V

Ты витаешь в местах, где тебя любили,
где тебя забыли. Супротив вензелей океана
ты летишь. Здесь пространство песка и пыли,
они в сумме любой твой город – такая же амальгама.
Ничтожество спит в углу. Формула, есть конструкт.
Личности больше нет. Формула – это круг.
Северный ветер подул. Чайка упала вниз.
Личности больше нет. Нет конечностей, но
продолжая своё движенье, ты, – как осенний лист, –
кружишься в смысле воздуха, – не знача вообще ничего.

Немель, октябрь 2022
Площадь Маркса