Синдром Пулково

I.
Несколько дней, – целовал паркет, –
последних, – отопление, дождь в окне.
Разделился на два: тень и поэт.
Первая – символ присутствия, но нигде,
Второй – знак большего, но ничтожный.
В общем-то, жизнь, разделяя "можно"
на минимум две стороны (кожура от яблок),
даёт понятие хаосу и нутру
(свет делится на темноту),
если в числителе у тебя – порядок.

Был болен математикой в те дни.
И все сводилось к "надо собираться".
Фигуры, числа, линии, лучи
в окне, как доказательства пространства
той обстоятельной руки, ничтожней
времени, но нашей жизни больше.
Я заводился постоянством, как солдатик.
Из сумрака доносится: "ну что же...".
Поэт всегда хреновый математик.
Собраны вещи. Сколько время? Хрень поймёшь. И...

II.
Озирая всё то, чем я был, то есть, где бывал я,
мне приходит мысль, и весьма спонтанная:
распад в феврале не приметней сырых овощей
на столе в моем доме, распад вообще
рифмуется с февралем, как рифма к лицу – слеза.
Но на моих щеках эпоксидная лишь смола,
как стена, как щит, как бронежилет на сердце –
человек из камня, отказавшийся от инерции,
мрамор – это красиво выражать бездействие.
Ощущаю ничто. Невский. Литейный. Пестеля.
"Главное не попасть в молотилку времени", –
говорил мне отец, – "окромя империи
есть что-то ещё, что саднит не настом,
но болью иной". Победить пространство
в данном случае вовсе, я думаю, невозможно.
Тиран не на троне всегда, под кожей
сидит, убивая в тебе рассудок.
Я еду в метро, состою из сумок.
Уже и не помню, что значит дышать свободно.
Свобода – это... Вообще в бесплотным
сейчас состоянии нахожусь я.
Нет мыслей, нет чувств, а сплошные брусья
человека из дерева, не из камня
ещё пока что. А вышло б странно:
ещё не умер, а уже небытийствую.
Мой страна полыхает, держу канистру я,
не решаясь на выброс, на вброс – бездействие.
Петербург размывается. Все как в песне:

И куда бы, не летали
Всюду лишь останки развалин
Нашего настоящего
Дорога в глазах смотрящего
Всегда кажется больше и шире
Как пространство твоей квартиры
Как пространство вообще, потому что
Изменимо лишь будущее
И измеримо прошлое, как самое в нас дотошное

III.
Финита ля концерт. Метро Московская.
Улицы плавится слезами воска.
Люди ждут своего автобуса.
Я жду, когда это всё закончится.

Не про жизнь, наверное, но про данность.
Много ли здесь мне вообще осталось
находится? Я замышляю шалость:
смотреть на небо, в его пространность,

и думать, закуривая поминутно,
"если что-то есть, то оно как будто
врезается в стену, как в плоскость судно,
герметики общей". Читая сутры

прагматиков мелких, смотрю на небо
темнейшее, властное, словно Геба.
Нерест звезды на наживку крепы
повелся, наверное, суть молекул

в том состоит. Не надевши ранца,
пытаюсь успеть забежать под панцирь
автобуса. До свиданья, Станция.
Привет, Время. И... Прощай, пространство.

Немель, 2022
Метро Невский пр. - Метро ст. Московская