Бонус для моего любимого Автора Дитриха Грея

Просыпаюсь от ярких солнечных лучей, проникающих в окошко сквозь прозрачные занавески. Привычным движением спрыгиваю с кровати, неторопливо прохожу по скрипящему полу в ванную, умываюсь, лениво провожу щёткой по волосам. Набрасываю рубашку Дитриха, вдыхая знакомый аромат.

Это утро похоже на сотни предыдущих. Сейчас я выйду из спальни, в большой комнате натолкнусь на спящего Дитриха. Он так и не лёг спать прошлой ночью – одеяло с его стороны кровати даже не смято. Наверняка опять уснул за столом, работая над новой книгой.

Тихо, чтобы не разбудить его, прокрадусь к двери, схватив по пути со стола кусочек свежего хлеба, который он испёк ещё до рассвета, просто чтобы отвлечься от работы, продумывая новые детали сюжета, прорабатывая до мелочей образы персонажей. Ему так проще, он сначала складывает картинку в голове, как пазл, из крохотных кусочков, и лишь потом садится писать. Я так хорошо изучил Дитриха за прошедший год. Ведь я тогда так и не решился уехать...

Что со мной? Почему я не могу сделать всего один шаг – сесть в автобус и уехать отсюда, чтобы больше никогда не возвращаться? Да потому что мне страшно. Я боюсь, что завтра, вновь окунувшись в свою привычную жизнь, вернувшись в свой мир, я так и не смогу забыть Дитриха, те часы, проведённые с ним, когда я был счастлив, наверное, впервые за всю жизнь.

Молча смотрю, как автобус останавливается, с тихим шорохом открывается дверь, водитель улыбается, кивает, приглашая меня войти, но я лишь крепче сжимаю в ладони ручку дорожной сумки. Он понимает. Этот мужчина, которого я впервые вижу, понимает всё лучше меня самого. Я не решусь сделать этот шаг.

Дверь закрывается, и мне остаётся лишь с тоской смотреть, как исчезают в утреннем тумане красные огоньки габаритных огней. Обратного пути нет. Я могу простоять здесь целую вечность. Подойдёт ещё один автобус, за ним третий, и так до бесконечности. Я не могу! Часть меня отчаянно цепляется за горьковатый запах полыни, нашедший меня и здесь, за сотни футов от дома Дитриха. Тогда какой смысл торчать тут?

И я возвращаюсь. Вхожу в дом так же тихо, как час назад выскользнул из него. Прохожу в спальню, ставлю сумку на прежнее место. Дитрих всё ещё спит. Теперь он лежит на спине, одна рука вытянута вдоль тела, вторая – закинута за голову. А на лице тревожное выражение, между бровями залегли едва заметные морщинки. Он волнуется. Даже во сне чувствует, что едва не потерял меня. Я проклинаю себя за собственную жестокость! Как я мог хоть на мгновение подумать, что, уйдя, облегчу жизнь и себе и Дитриху? Он открылся мне, поверил, что мы будем вместе. Поверил в это настолько сильно, что даже мысли не допустил о моём отъезде. А я... Я едва не разрушил всё. Ради чего? Ради работы, карьеры? Но кто сказал, что я не могу писать свои статьи здесь? Кто мне запретит точно так же ездить по миру, проводя интересные интервью? Сколько людей живут так? Миллионы! Я тоже смогу.

Ведь здесь так прекрасно! Лес, чистейший воздух, от которого голова идёт кругом. Озеро, влекущее к себе бушующей глубиной. Природа в первозданном её виде, не тронутая прогрессом. Но главное – здесь Дитрих. Его руки, его голос, его взгляд...

Как я мог хоть на минуту усомниться в силе того чувства, которое вспыхнуло внутри меня? Любовь, она выдержит всё.

- Почему ты проснулся так рано? – хрипловатым голосом спрашивает Дитрих, сонно посмотрев на меня.

- Захотелось прогуляться, - лгу я. Не обязательно ему знать, какую ошибку едва не совершил.

- И как прогулка? Удалась? – на его губах появляется лёгкая улыбка счастливого человека.

- Нет, - мотаю головой. – Без тебя всё не так...

Подхожу к кровати, опускаюсь на самый её край, но тут же оказываюсь придавленным к матрасу горячим мужским телом. Руки Дитриха скользят по моему телу, жадно забираясь под одежду в поисках близкого контакта с кожей. Я тоже хочу чувствовать его совсем близко, как будто мы сливаемся воедино. Судорожно пытаюсь избавиться от одежды, но одному мне не справиться. Любовник понимает это, чувствует моё нетерпение, сам сгорает от такого же чувства.

И вот уже мы вместе раздеваем меня. На пол летят футболка и джинсы. Дитрих замирает, приподнявшись надо мной, опаляя меня жаром своего взгляда. Едва сдерживая рваное дыхание, наклоняется и обводит уже болезненно затвердевший сосок кончиком языка, опять отстраняется, и в следующий момент меня обжигает прохладой лёгкий поток воздуха. Я дрожу от накатившего возбуждения, выгибаюсь, требуя большего, запускаю пальцы в растрёпанные отливающие бронзой волосы, притягиваю голову Дитриха к своей груди и шепчу: «Пожалуйста...» Прерывистый голос тает в утренней тишине, и тут же пространство заполняется моим стоном, когда влажные губы Дитриха смыкаются на моей покалывающей от нерастраченного возбуждения плоти. Я не могу сдерживать своё желание. Да и не хочу. Пока любимый смакует мою грудь, исследует её губами, языком, пальцами, тянусь вниз, туда, где сосредоточено его желание. Не дотягиваюсь и стону уже от разочарования. Мужчина без слов понимает меня, меняет положение. Теперь уже он стоит на коленях сбоку от меня, давая мне полную свободу действий. И я наслаждаюсь тем, как его член всё больше и больше наливается страстью, подрагивая от моих едва ощутимых прикосновений. Пробегаюсь подушечками пальцев по бархатной коже, чувствуя каждую венку, дрожащую под тонкой кожей, спускаюсь ниже, обхватывая ладошкой яички, ласкаю мягкую плоть, вызывая стон Дитриха.

Мужчина обхватывает моё запястье, заставляя меня остановиться, но я лишь смеюсь в ответ на это движение. Да, я тороплюсь, мне мало, я хочу получить всё и сразу, прямо в это мгновение.

Легко, но уверенно отталкиваю Дитриха, заставляю его лечь на спину, и теперь уже я на коленях, склоняюсь над ним. Ещё мгновение, и я коснусь соблазнительно-манящего члена языком, обхвачу его губами, наслаждаясь ощущением стальной тверди и нежного бархата. Но любимый вновь проявляет свою власть – обхватывает мои бёдра руками и тянет к себе.

- Я тоже хочу почувствовать тебя на вкус, - шепчет, и у меня от предвкушения неземного наслаждения затуманивается взгляд и голова идёт кругом. Никогда раньше не любил эту позу, именуемую «69», но сейчас безумно хочу этого. Одновременно получать удовольствие и дарить его любимому – что может быть лучше.

О, Дитрих точно знает, что делать. Его пальцы, губы и язык безошибочно отыскивают самые чувствительные точки на моём теле. Я не могу сдерживать стоны, и любимый чувствует мои ощущения по вибрации моего голоса, окутывающего его член. Он приподнимает бёдра, врезаясь в мой член, и я разлетаюсь на куски, осознавая, что сейчас происходит – самые интимные ласки, которые только можно представить. Меня захватывают невероятные ощущения. Я счастлив приносить наслаждение любимому мужчине. Счастлив принимать ласки от него. Мы безоговорочно отдаёмся во власть друг друга, доставляя неземное блаженство, подводя на пик удовольствия, раскрываясь до самых потаённых желаний и мыслей, обнажая души и принимая страсть.

Я впускаю Дитриха в свой рай так глубоко, как только могу, лаская в этот момент яички и чувствуя, как плоть сжимается в моей ладони. Вот-вот произойдёт взрыв. И мне нравится, что Дитрих не останавливает меня. Он ждёт, когда я окажусь на той же тонкой грани, что и он, чтобы вместе со мной окунуться в мерцающую глубину наслаждения.

И мы взрываемся, одновременно. Сильные руки любовника впиваются в мои бёдра, не давая мне отстраниться, удерживая на месте. И в эту же секунду я чувствую терпкий вкус его семени, слизываю каждую каплю. И тело моё уже не принадлежит мне. Так же как тело Дитриха не принадлежит ему. Мы растворились друг в друге, слились в единое целое. Мы неразделимы...

Прошёл ровно год с того дня. Кто скажет – много это или мало? Для кого-то эти дни промчатся незаметно, как одно мгновение. Мне же показалось, что минула целая вечность. Сейчас, стоя на берегу озера, я прокручиваю в памяти однообразные дни, поначалу казавшиеся насыщенными. Несколько недель мы с Дитрихом не могли насытиться друг другом. Наслаждались каждой минутой, проведённой вместе. Я с радостью окунулся в новую жизнь, подолгу гулял по лесу, часами сидел на берегу, просто наблюдая, как любимый работает. Он сидел рядом с тетрадью, увлечённо окунаясь в создание вымышленного им мира. Или же просто вместе со мной наслаждался великолепным зрелищем водной стихии. Иногда мы менялись ролями. Я писал очередную статью, поставив на колени ноутбук, от которого так и не смог отказаться, но постоянно чувствовал на себе пристальный взгляд Дитриха.

И я жил этой новизной, атмосферой отречённости от мира и цивилизации. Мне было легко и свободно дышать, сливаясь в пространстве и времени с человеком, который делал меня счастливым.

Шли дни, превращаясь в недели и месяцы. Иногда мне приходилось уезжать. Ненадолго. Но возвращаясь, я видел во взгляде Дитриха тоску. Нет, он ни разу ни в чём не упрекнул меня. Но и не сделал ничего, чтобы хотя бы попытаться почувствовать мою жизнь. Всего один раз я осмелился попросить его сопровождать меня на приём. Это событие было важно для меня. Ради этого момента я долго и упорно трудился. И вот результат – я номинирован, как лучший литературный обозреватель года.

Дитрих, конечно же, согласился сопровождать меня, и могу поспорить, каждый присутствовавший на церемонии завидовал мне. Он, безусловно, был самым привлекательным мужчиной. И этот мужчина был моим. Но постепенно я начал замечать, что он будто сникает, теряя уверенность на глазах. Я видел, что ему не по себе в этой огромной оживлённой толпе.

Мы ушли ещё до того, как объявили победителя. Я так и не вышел на сцену за долгожданной наградой. Её получал мой редактор. А мы с Дитрихом в это время возвращались в Московскую область. Именно в тот вечер я впервые почувствовал огромную пропасть между нами, которая потом лишь увеличивалась с каждым днём.

Не правы те, кто утверждают, что противоположности притягиваются. Нет, мы не дополняли друг друга, лишь ещё больше отдалялись. И оба понимали, что рано или поздно эта пропасть станет непреодолимым препятствием. Мы из разных миров. И как бы мы ни пытались сделать вид, что счастливы, ничего не получалось.

Я начал задыхаться здесь. Если раньше меня пьянил кислород, огромное пространство вокруг меня создавало иллюзию свободы, то теперь с каждой минутой эта жизнь всё больше сковывала меня, давила в своих жерновах, уничтожала мой внутренний мир. Меня раздирали противоречивые чувства. На одной чаше весов моя любовь к Дитриху, казавшаяся безграничной. На другой – моя собственная душа, погибающая, увядающая в этом безлюдном уголке.

Мне так хотелось показать Дитриху мой мир, в котором я жил до встречи с ним. Интересные люди, увлекательные путешествия, красивейшие уголки, открытые для исследований, дарящие новые ощущения. Но как только я уже готов был предложить любимому хотя бы попробовать почувствовать всё это, видел, насколько он счастлив здесь. И тут же понимал, что Дитрих будет так же несчастен в моём мире, как и я в его. Какое-то время чувство новизны подарит ему волшебство. Возможно, новое вдохновение. Но это будет лишь кажущаяся видимость. Пройдёт неделя, месяц, год, и Дитрих так же начнёт задыхаться в круговороте жизни большого города. Сначала утратит способность замечать красоту вокруг, потом будет искать утешение лишь в нашей близости, в итоге замкнётся в себе, отдалится, будет жаждать уединения, в котором сможет снова стать самим собой, творить.

- У нас ничего не получается, да? – низкий голос вырывает меня из размышлений.

Я вздрагиваю, испуганный, осознающий, что меня застали на месте преступления. Сжимаюсь в ожидании, когда сильные руки Дитриха обнимут меня. Тогда я опять потеряюсь в своём желании, растворюсь в любимом, и... останусь. Ещё на день, на неделю, на месяц. Но наступит момент, когда я снова приду на этот пляж. Маленький мальчик, заблудившейся в собственной жизни.

Но текут минуты, а Дитрих так и стоит позади меня. Я чувствую его присутствие, тепло его тела, дыхание, путающееся в моих волосах.

- Да, не получается, - отвечаю чуть слышно, словно боюсь того, что он услышит мои слова.

- Я собрал твои вещи и вызвал такси.

Дитрих сам принимает решение за нас обоих. Я поворачиваюсь и смотрю в его усталые глаза. Тёмные круги выдают бессонные ночи, такие же, как мои. Но сейчас он готов отпустить меня, а я готов уйти.

- Прости... - шепчу, но Дитрих останавливает меня, касаясь пальцем моих губ.

- Не надо, - так же тихо шепчет в ответ. Он понимает, как тяжело мне будет уйти, чувствуя вину. Но и не идёт за мной. – Иди, а я ещё немного постою здесь.

Мне страшно за любимого. Я боюсь, что он не выдержит. Но всё же ухожу, оставляя его на берегу, наедине с глубоким озером. Верю, что он справится. Ведь рядом с ним то, что делает его счастливым. И это не я.

Моя сумка уже в багажнике такси, а водитель нетерпеливо прохаживается около машины, недовольно поглядывая на часы. Ничего, он получит свои деньги и успокоится. Сажусь на заднее сиденье, но когда машина отъезжает, поворачиваюсь и смотрю назад. Дитрих стоит у крыльца, сунув руки в карманы. Провожает меня. Грустно улыбается. Таким я и запомню его – неотделимым от природы, счастливым в своём одиночестве.

Ты должен для кого-то быть иконой.
Ты должен всех прощать и всех любить.
Ты должен свято соблюдать законы.
Ты должен идеально чистым быть.

Ты должен просто верить лживым сказкам.
Ты должен отдавать себя всего.
Ты должен не заглядывать под маски.
Ты должен дохуя ещё чего.

Ты должен всем, всегда, везде и всюду.
"Ты должен", — слышен гадкий шепоток.
Ты должен, подыхая, верить в чудо.
Ты должен всем "спасибо" за урок!

Ты можешь всех послать однажды нахуй
И быть собой канонам вопреки.
Но будут на залитой кровью плахе
Души твоей разбросаны куски.

И вороньё над ними, словно сажа.
Им горло драть привычно, не впервой.
"Он был дерьмом", — они злорадно скажут,
В футбол твоей играя головой.

Так что же? В должниках ходить и дальше?
Всю жизнь играть по правилам чужим?
Тонуть в болоте липкой, чёрной фальши,
Чтоб быть для всех приятным и своим?

Ты должен. Выбрать путь на перекрёстке.
И прошлое оставить за спиной.
Увидеть в лужах этой ночью звёзды
И стать в конце концов самим собой.