Иудаизм и творчество

Здравствуйте, уважаемые раввины. Ответьте, пожалуйста, на такой вопрос. Как в иудаизме относятся к занятиям творчеством (живопись, литература, музыка) и, в частности, к творцам, которые не просто рисуют какие-нибудь абстрактные цветочки или яблочки, а создают свои собственные миры, например, писатель-фантаст, создающий какую-нибудь антиутопическую картину. Спасибо. Лев

Отвечает рав Меир Мучник
Здравствуйте, Лев!

Вы задаете интересный вопрос.

В основе любви человека к искусству и творчеству лежит стремление к идеалу, который трудно достичь.

Искусство бывает двух типов. Первый — создание красоты и гармонии, которой недостает в реальной, будничной жизни, но которую человек, наделенный даром, может в нее привнести. Например, музыкальная гармония, поэтическая рифма, симметрия в архитектуре или в танце. Такая задача дает простор для творчества и воображения, ибо надо уметь правильно сочетать звуки и линии — не так, а этак, придумывать разные варианты. А результат дает глазу/уху эстетическое наслаждение «идеалом», а душе — чувство парения над обыденностью.

Второй — отражение реальности путем «идеального» сочетания тех ее аспектов, которые встречаются в обыденной жизни, но не всегда видны всем, «во всей красе». Например, сатира или трагедия — роман, спектакль, фильм и т. д. В них будут собраны все комические недостатки или трагические аспекты жизни, которые пожелает показать художник. Это надо уметь, поэтому такая задача тоже дает простор для творчества. А ее достижение создает чувство «очищения»: мол, теперь, когда пороки выявлены и показаны, названы, как на исповеди, есть надежда на их исправление — и продвижение в сторону идеала, пусть и труднодостижимого.

Многие произведения являются сочетанием двух типов: счастливый конец, «идеал», но достигнутый путем «от страдания к радости», с выявлением пороков и трагизма реальной жизни. Или фантастика: создание фантастических миров отражает стремление человека к идеалу, который, как он чувствует, невозможен в этом мире, желание вырваться за его пределы и ограничения, обрести то, чего не хватает. Конечно, широкий простор для творчества и воображения. В то же время, сами фантастические произведения обычно все-таки отражают реальную жизнь в этом мире: борьба добра и зла, путь от страдания к радости — или те недостатки и трагизм этого мира, которые выбрал показать автор, т.е. антиутопия. И цель та же — «прожить» их, очиститься от них и приблизиться к идеалу.

А само стремление к труднодостижимому идеалу, конечно, заложено в человеке Б-гом. Ибо Он создал его для того, чтобы человек совершенствовал и себя, и мир. Поэтому сам человек и окружающий его мир полон недостатков, страдания и зла, но в человеке также заложено добро и способность бороться и идти к идеалу. Полный идеал в этом мире никогда не достигается, но само стремление к нему и приложенные в этом направлении усилия улучшают человека. И в этом смысле искусство способно вдохновить его, «нам песня строить и жить помогает».

Что касается еврейского народа, то его особая цель — служить Б-гу, исполняя заповеди Торы, и оказывать на мир соответствующее воздействие. И в этом нам песня, конечно, тоже помогает. Поэтому евреи поют и на субботних и праздничных трапезах, и при молитве, танцуют на свадьбах. А эти песни и танцевальные мелодии кто-то должен сочинять, вот и простор для творчества.

И не только музыка. Вдохновленные чудом рассечения Красного моря, евреи воскликнули (Шмот 15:2): «Это мой Б-г, и прославлю Его». Слово «прославлю» может также иметь значение «украшу». И мудрецы толкуют так (Шабат 133 б): «Красиво исполняй Его заповеди: построй красивую сукку, возьми красивый лулав, труби в красивый шофар, прикрепи к одежде красивые кисти цицит. Возьми красивый пергамент и напиши на нем Тору красивым шрифтом, оберни в изысканный шелк». Разумеется, также «построй красивую синагогу» — т.е. архитектура. Эта красота демонстрирует желание человека идеально исполнить заповеди, а также вдохновляет при самом исполнении. И дает простор для творчества.

Существует в еврейском мире и живопись, как абстрактная, так и связанная с еврейской жизнью: синагоги, иллюстрации к эпизодам жизни евреев в разных местах и на разных этапах истории. Есть и художественная литература об этой жизни, о ее событиях.

В чем могут быть проблемы?

Чисто галахически — со скульптурой: статуи и барельефные изображения человека и небесных светил могут подпасть под запрет изготовления идолов, ибо этой цели их изваяние часто служило в древности. Об этом есть конкретные законы, которые можно изучить в соответствующих сводах (см. Шульхан Арух, Йорэ Дэа 141).

А в целом — поскольку искусство это инструмент вдохновения и передачи идей, эти идеи и цели должны быть правильными. Поэтому, например, для религиозного еврея неприемлема такая распространенная в мировом искусстве тема, как «любовь». Нет, мы за любовь — настоящую, между мужем и женой, которая достигается путем изначально правильного сочетания их характеров и заботой друг о друге в совместной жизни. Это действительно идеал, гармоничное сочетание, которого добиться трудно, но можно. Тогда как «любовь», пропагандируемая в мировом искусстве, — слишком часто сиюминутная, поверхностная страсть, стремление к идеалу ложному, иллюзорному, а то и откровенно греховному, даже если из-за трудностей достижения запретный плод кажется сладким. Либо супружеская измена: муж показывается «плохим» — нелюбящим, жестоким, старым и т.д., а любовник «хорошим». Значит, можно и нужно. Хотя на самом деле — страшный грех и разрушение брака. Либо какая-то версия «Ромео и Джульетты»: влечение молодых друг к другу и соединение вопреки принадлежности к разным и/или враждующим кланам, обществам, народам, классам и т.д. Выглядит романтично, но на самом деле — чревато, если и не таким трагическим концом, как у Шекспира, то уж точно не идиллией. Велик риск «нестыковки» и самих молодых после того, как остынет страсть. Ну, и просто такое искусство возбуждает жажду наслаждения и потакает ей там, где она запретна.

Поэтому в еврейском искусстве этой темы следует избегать — как и передачи любых идей, противоречащих Торе и еврейским ценностям.

Другая проблема: в современном мире искусство слишком много о себе возомнило и, по сути, пытается подменить собой религию. В прошлом художники, писатели, поэты, музыканты воспринимались как ремесленники, выполняющие полезную работу: результат доставляет удовольствие, вдохновляет, помогает жить. Теперь же они воспринимаются как пророки, а то и вовсе боги, работа которых сама по себе священна, даже если люди ее не воспринимают и не получают пользы. К литературным текстам и музыкальным партитурам относятся с благоговением и пиететом, как к священным текстам, продиктованным высшим гением. Вокруг них суетятся, изучают и пытаются измерить всю заложенную в них глубину, пишут горы книг и диссертаций. Не смей сказать, что какое-то произведение или его часть не так гениальна, как остальные, — гениально все, по определению, это мы, нетворческие людишки, не понимаем глубины!

Гениальность многих произведений искусства действительно неоспорима, но нельзя забывать, что художник — не источник ее, а проводник. Он одарен — Кем-то Свыше, и не все его творения гениальны, а только те, в создании которых ему по-особому помогает истинный Творец. А он не всегда и всем помогает в одинаковой мере, в т.ч. и для того, чтобы было видно: все зависит не от человека, а от Него. Если это признается, хорошо, но если нет, то это уже идолопоклонство.

А также такое отношение подрывает истинные ценности, искажает их восприятие. Художник считается святым лишь потому, что он создает свои произведения. А то, что он при этом может обладать скверным характером, а то и вовсе погрязнуть в различных грехах, — это ему прощается, мол, главное — он гений! Так, большинство классиков — писателей и композиторов — своими характерами и жизнью отнюдь не олицетворяли святость и добродетель. Самым скандальным во всех отношениях (не забудем и о его антисемитизме), был Вагнер, но и многие другие всем этим грешили, и причисление их к лику святых легитимирует то, что для нас неприемлемо.

Поэтому наше требование к искусству: оно не должно противоречить служению Б-гу и ценностям, которые Он установил, а, напротив, способствовать этому, и художники должны именно так осознавать свою роль. Заниматься творчеством, но не считать себя Творцами, а лишь проводниками того, что дает им Истинный Творец. Его служителями, обязанными не только выполнять свою роль, создавая произведения искусства, но и принимать как обязательные для себя установленные Им принципы и ценности.

Если эти условия соблюдены, то, как сказано, искусство и красота приветствуются как важный инструмент в служении Б-гу, вдохновляющий человека в святом деле.

Поэтому Тора гласит (Берешит 9:27): «Даст Б-г простор Йефету, и да обитает он в шатрах Шема». Йефет и Шем были сыновьями Ноаха, от которого произошло все человечество после Потопа. Шем был предком служителей Б-га, пребывающих в «шатрах» — храмах, а Йефет (от слова йофи — «красота») — предок эстетов, создателей произведений искусства, в частности, греков. Б-г даст простор для творчества Йефета, но при этом оно должно быть направлено на украшение храмов Шема. Иначе, если оно станет самоцелью или начнет противоречить служению Б-гу в шатрах Шема, как случилось с эллинистической культурой во времена Антиоха Эпифана, оно уже не будет угодно Б-гу.

Итак, творчество приветствуем, но именно как помощь и участие в служении Высшему Творцу.

С уважением, Меир Мучник
https://toldot.com/urava/ask/urava_9108.html