Столица Руин III. Поцелуй Аониды

I.
На Дворцовой, помнится, был,
меня заманил туда мрамор
времени – уходящий шпиль
в небо. Касаясь руками

его, становился и я
пожелтелым слепком с листа
сентября, как поэт близорукий
с уходящей эпохи прекрасной,

поправляя очки одним пальцем.
Каждый из нас на Дворцовой
площади в попытке совсем,
насовсем там остаться,

поправляет пальцами то,
чего может и не существует
на носу. Переносица же
всегда держит предмет, чтоб реальность

была чётче видна, а конечность
мерцала в колонне небесной,
закрывая собою полмира:
Север и другие пространства.

II.
Здесь ветер бросает в жар
эклектики центра. Твои
слова, обнажая дар,
опережают стихи.
Данное здесь (в ветрах),
носящееся вокруг,
перепиши без рук
(не унесешь в руках
то, что витает тут),
переиначь в свой труд,
заключи, застекли в стихах
Петербург.

III.
Узнавая во взгляде простом
на наводнение вид,
я вижу прекрасный дом,
вместилище для Гесперид;
я вижу несчастный день
для, в общем, несчастных людей,
как скука бросает тень
на множество наших дней;
я вижу печальный столб:
фонарь, который погас
(прекрасно ведь только то,
что существует сейчас);
я вижу себя в окне,
в парадной, в пролете, в любви
бельэтажа ко мне,
извне, что, кажется, лишь – в тени.

Узнавая во взгляде твоем
на безучастие вид,
я вижу пространство: дом,
время в котором спит;
я вижу несчастный день,
для, в общем, несчастных тех же,
от Мнемы бегущих в тень,
страдания места между.

Немель, 2022
Старый город