Песня речных ирисов

 Эту тряпичную куклу Грета помнила с детства. Ещё маленькой, она обнимала куклу во сне.
Грета привыкла, что живёт с тётей Августой и дядей Оскаром. Своих родителей она не знала, говорили, что они умерли. Но тётя Августа рассказывала, что эту куклу покупала ещё её мама, настоящая, родная, которую Грета даже не помнила. Поэтому кукла и казалась ей частью той, утраченной семьи.
Однажды она всё же спросила: "Кто были мои родители?..."
Тётя  погладила её по голове и ответила:
"Твои родители -  состоятельные люди, жили они в большом красивом доме и имели много слуг. Но однажды случился пожар и оба они погибли. Никого родных не осталось."
В их маленькое селенье редко заезжали богатые люди. В основном это были торговцы да купцы.
Впрочем здесь был и небольшой оркестр, приписанный к пожарной охране, и даже один молодой  музыкант, который давал девушкам уроки пения.
Так они и жили, пока Грете не исполнилось шестнадцать лет.
В тот день их городок посетила путешествующая незнакомка. Она приехала на большом  пароходе и остановилась в гостинице на главной площади. Это была элегантная статная дама, очень модно одетая, её роскошная шляпа бросала на лицо романтическую тень.
Голубые глаза были чуть прикрыты, и от неё пахло нежными духами.
С самого утра девушки  обсуждали её наряд, её перчатки, духи и шляпу.
Погода стояла приятная, и Грете очень хотелось тоже увидеть хоть одним глазком эту загадочную красавицу.
Каково же было её удивление, когда после обеда эта самая дама постучалась прямо к ним в хижину.
Тётя с дядей казались немного напуганными и растерянными.
Они ей кланялись и звали её госпожой.
Дама принесла подарки, в том числе и торт со сливками.
Сели пить чай.
- Когда-то давно я жила в ваших краях, впрочем недолго, - сказала задумчиво гостья.-  Здесь такая природа... Я много где побывала, но скажу честно, нигде нет таких красивых и живых ирисов, как у вас. Я часто вспоминаю эту речку, этот берег. Ведь я здесь любила, впервые в жизни любила... А ты, Грета, уже влюблялась?
- Нет, госпожа, - ответила Грета.
Она, конечно, влюблялась. Но ей не хотелось рассказывать об этом чужой напыщенной мадам. И ничего в той женщине ей не нравилось, кроме осанки и, пожалуй, белых кружев на рукавах. С некоторым даже удовольствием Грета предвкушала, как расскажет подругам про этот визит и развеет создавшийся вокруг дамы ореол.
- Зови меня Маргаритой, - произнесла гостья. - Какая красавица ваша юная леди,- добавила дама.
- Спасибо, госпожа - ответила девушка, скромно опустив глаза.
- Она не только красавица. Она очень талантлива: хорошо поёт. И голос у Греты необыкновенный! - рассказывали перебивая друг друга тётя с дядей. - Знатоки говорят, ей надо учиться в консерватории. Тогда она обязательно станет оперной певицей! Но для этого надо ехать в большой город...
После чая они попросили Грету спеть что-нибудь для гостьи.
Девушка спела старинную песню про речные цветы, хранящие память любви.
Дама внимательно слушала, а под конец даже прослезилась. И слёзы показались Грете какими-то неестественными.
Песня конечно была трогательная. Но ничего такого в ней не было, чтобы плакать.
Госпожа утёрла слезы тоненьким платочком, подошла к Грете, положила ей руки на плечи и сказала: "Ты просто чудо".
Но Грете это не было приятно. Дама всё больше и больше ей не нравилась. Всё её поведение, все её слова и повадки казались ей неискренними.
Тут женщина убрала руки с плеч Греты и промолвила:
- Я верю: у тебя всё будет хорошо. Хочу тебе кое-что подарить на память.
Она сняла с пальца золотое кольцо с каким-то камнем и протянула девушке.
Грета повертела кольцо в руках.
Поймав солнечный луч, камень сверкнул яркой искрой.
- Красиво, благодарю вас, - сказала девушка и положила кольцо на стол.
После этого дама, недолго, с деловым видом переговорив о чём-то с тётей Августой, быстро попрощалась и ушла.
С ближайшим пароходом она должна была покинуть это местечко.
Грета уже и думать забыла про неожиданный визит. Нагулявшись с подругами, накупавшись в реке, она возвращалась домой. Вечер был ласковый и тёплый.
 Решив напугать тётю Августу, она совсем тихонько зашла в дом.
Дядя с тетей о чём-то говорили. И голоса их казались озабоченными.
- Ты только посмотри, как они похожи.
- Да, и лицо, и голос, и даже манеры...
- Ничего удивительного. Родство на лицо.
- Ну ладно, деньги. А ей самой-то каково? Жить всю жизнь в разлуке. Ведь дочь родная! Пусть и не в браке родила, а всё же. Честное слово, я бы так не смогла...
- Ай, эта госпожа всегда была железная дама, без сентиментов.
- Ну и что теперь? Неизвестно, когда снова заедет...
- Да, пожалуй, и никогда. Говорят, она в Америку собралась. Война ведь на носу...
-
В душе девушки всё перевернулось.
Мама...
Грета бежала к берегу, так быстро, как могла.
Подбежав к реке, она увидала вдали только белый дымок от парохода.
Его надрывные гудки ещё доносились до берега. Но сам он уже терялся в вечернем тумане.
Почему, почему? - думала Грета.-
Мама! Неужели я больше никогда тебя не увижу?
Кукла выскользнула из рук. Отчаяние в душе сменилось невыразимым холодом.
Тогда она опустилась на песок, закрыла лицо руками и заплакала.
В воде покачивались ирисы, а рядом лежала совершенно беспомощная, и тем пугающая, какая-то вмиг постаревшая тряпичная кукла.
С реки подул влажный ветер. И в воздухе запахло войной, настоящей, страшной мировой, первой такой в истории человечества.
Грета ещё не знала, что станет женой  молодого музыканта, который уйдёт на фронт и вернется с войны калекой. Что ей придётся забыть о вокальной карьере, потому что надо будет много-много работать.
Только иногда, по праздникам, будет она петь свои арии, радуя домочадцев красивым бархатным голосом.
А через долгие годы она покинет родину и бежит на край света от другой войны, ещё более страшной.
Там, в далёкой Америке, совершенно случайно, она познакомится со своим почти родным младшим братом, который так и не сможет дать ей ответ, почему с ней так поступили. Там Грета побывает на могиле матери.
Горечи к тому времени в душе почти не останется. Очень много будет пережито. Несмотря на невзгоды и трудности, много будет хорошего. Это хорошее почти без остатка растворит в себе ту давнюю боль.
Но в памяти так и будут качаться эти ирисы, неуютно растущие из тёмной воды на той далёкой вечерней речке и тихо поющие о чьей-то погибшей любви.