Анна Смородина

АННА СМОРОДИНА
(1962 - 2012)

Мне жизнь замазывала рот,
а дух боялся,
что в заточении умрёт,
и выйти рвался.
И те, кто видел мой позор,
мои метанья,
мне выносили приговор
без состраданья.
И – одержимая страстьми –
молюсь и плачу:
«Мне тошно, Боже, меж людьми,
одной – тем паче».
А пожалеют – хуже нет!
Душа в гордыне,
как будто познан этот свет,
а тот – пустынен.
И тень, любимая, как мать,
не ждёт у края,
всё, что могла бы я сказать,
от века зная...
 
* * *

Как в бирюльки играем: то Пушкина ждём сообща,
то взыскуем свободы и даже тоскуем отчасти.
Как невольники смысла – его беспрерывно ища
в каждом жесте случайном и горя и счастья.
То-то прежде писали: и Бунин, и Тютчев, и Фет!
То-то вольно вздыхать нам по их беспримерному слову.
У ночного окна вдруг подумать, что вот уж их нет,
что апрель, холода, что весна начинается снова,
что дорога черна, по обочинам пористый снег,
что судьбы не избегнуть – какой бы ни выпал просёлок,
что её не отмерить – какой бы ни выпал век,
всё покажется короток или покажется долог.
И такая пахнёт из окна чернота, тишина,
потечёт такой воздух ночной, и студёный, и пряный,
что нет выше отрады – стоять до рассвета без сна -
у распахнутой рамы.

* * *

Жизнь – это грубая работа.
Угар вдыхать, цемент месить,
и простыни стирать – без счёта,
и тело мёртвое обмыть.
Бревно распиливать натрое,
дрова в поленницу сложить.
Не для того, чтоб быть героем,
чтоб просто жить,
здесь столько сил по всем ухабам
убито в пыль, зарыто в грязь.
Надорванной тоскливой бабой
история отозвалась.
И мат прошиб, как пот чугунный.
Не выдохнуть. Не продохнуть.
Остались нищая коммуна
да непроезжий светлый путь...

***

Как светляки сияют спутники,
и звёзды гроздьями висят.
Мы – странники, мы – путники.
Мы вышли в сад.
И мирозданием объятые,
летим – снаружи и внутри…
Крылатые –
до утреннем зари.
Пред тайною – как дети малые…
Вся отстранённая – луна…
Душа – таинственно реальная –
трепещет рыбкою со дна.
Орут лягушки в праве искреннем
орать, перекрывая тишь.
А мы с тобой – как будто вымысел...
Всего – лишь…