Поэма. Ночной разговор. часть 4

В словах вдруг пауза возникла,
Пытаюсь в смысл душою вникнуть,
В то,что рассказывал мне дед,
О сути прожитых им лет.
Он был горяч,уверен в речи,
Не раз под те проблемы плечи,
Он подставлял свои и след,
Рубцами в памяти сердечной,
Они оставили навечно.

Порвал ночную тишину внезапно дед.
Ты брат с дороги,
Поговорили малость вроде,
Супруга мне здесь бутерброды,
На целую роту собрала.
Уж уходил я со двора,
Догнала,
Брать их не хотел,
Всегда по жизни мало ел.
Перечить ей не стоит зря,
А злить,совсем уж брат нельзя.

Мы бутерброды молча ели,
Дровишки весело горели.
Дед встал,еду водой запил,
Тихонько я за ним следил.
И наблюдал,он будто с виду,
Уж успокоился в конец,
Стальные нервы-удалец.
Я старика боясь обидеть,
Всё же спросил скажи отец.
Ты вроде б житель деревенский,
Далёк твой дом от жизни светской.
Но речь твоя не от села,
Красноречива и сильна.
Не укрывайся сельским сленгом.
Им не прикроешься не скроешь,
Знаком ты с жизнью городскою.
Ты мне скажи она была,
Жизнь городская вне села.

Дед отхлебнул чайку из кружки,
Взбил лапы ельника в подушку.
Прилёг,мечтательно зевнул,
На небо звёздное взглянул.
Как будто там искал кого-то,
или звезду,иль вспомнил что-то.
И тихо так заговорил,
Да парень в городе я жил.

Ведь ты в меня как клещ вцепился.
В Асбесте я сынок родился,
В нём пацаном малым крестился.
В садах с друзьями страдовал,,
В футбол за город с детских лет,
Не плохо говорят играл.
Ох,хохмы в детстве я давал.
Я был безгрешен,не испорчен,
Лишь просто есть хотелось очень.
Я хлеб имел трудом не детским,
Дрова колол своим соседским.
Мой отчим очень пьющим был,
Меня он точно не любил.
И потому мои забавы,
Не ради хохмы были,абы.
И самой главной средь забот,
Хоть чем-то мне набить живот.

Дружок был в Юрка у меня,
И как-то раз средь бела дня,
Договорились с ним без крика,
Полезли в сад мы за клубникой.
От дома  были далеки,
Сад был в трёх метрах от реки.
Напротив был горы "Кирпичной",
с забором,высоты приличной.
Через забор пролезли тихо,
За обе щёки резво,лихо,
Клубнику с Юркой уплетали,
Что сторож есть,конечно знали.
По сторонам вовсю глядим,
И как разведчики следим.
Наевшись ягод до отвала,
Нам бы бежать куда попало,
Но Юрке вдруг живот скрутило.
Его в момент дугой согнуло.
Он на свои корточки присел,
Я ж махом на забор взлетел.
Сидел,не сбёг, не перелез,
Где у реки зелёный лес.
На стрёме зорко наблюдал,
И друга терпеливо ждал.
Конечно с Юркой мы не знали,
Что нас давно уж срисовали.
Через минуту осторожно,
Подкрался к Юрке тихо сторож.
Атас,вскричать я опоздал,
Он сапогом Юрку под зад,
Со всею силою заехал.
Мне тоже было не до смеха.
А сторожей-то было два,
Чуть не слетела голова,
С моих не крепких,детских плеч.
Как от удара зад мой жечь,
Не выносимо больно стало,
Солдатской пряжкой мне досталось.
Обоих нас друзей скрутили,
Но больше правда уж не били.
Через калитку провели,
Под зад ещё разок влепили,
И с Богом мирно отпустили.
Мы с Юриком к воде пошли.
Ох нам обоим было тяжко,
На заднице звезда от пряжки,
Солдатской,как огонь горела.
Мы оба в речке отмокали,
Ох,смех и грех,но хохотали.
Перебивали поминутно,
Всех приключений не уютных.

Мы с дедом весело смеялись,
Как будто вместе оказались,
Участниками тех забав.
Дед продолжал,вздохнуть не дав.

Да было дело,улетело.
Забросил школу миг настал,
Подрос малёха,план давал.
Я на строительстве завода.
В ГПТУ потом сбежал,
Страна призвала-отбывал.
Пропал в беде,в тюрьму на годы,
Не мог понять за что невзгоды.
Там жизнь заставила учиться,
Вернулся,мне пришлось лечиться.
Чтоб от очей уйти ментовских,
Стал жить я в городе Свердловске.
Пришла пора и я влюбился,
На этой девушке женился.
Работал честно,жил как мог,
А через год и мой сынок,
К великой радости родился.
Разлад-семью спасти не смог,
Хоть и любил,но разводился,
Вот лет моих младых итог.

Все годы парень своей жизни,
Все взлёты и судьбы капризы,
Под небом городским прошли.
Снегов метели и дожди,
Кудрявый волос серебрили,
Потом и вовсе побелили.
Про те снега мои метели,
Не хватит даже и недели,
Что бы тебе всё рассказать.
Одно хочу тебе сказать,
Что среди горя и ненастья,
Я испытал не мало счастья,
И Веры в Бога благодать.

Вновь восцарилась тишина.
На небе яркая луна,
Таинственный дарила свет.
Костёр уже пропал давно.
Ещё дымились головёшки,
Что тлели тихо по немножку.
Я в думах был.
Молчал и дед.
Ночь уж прошла наполовину,
Реки пока ещё не видно,
Лишь только стал туман плотней.
Он белой ватою над ней,
Стелился,как бы чуть крадучась.
Он знал свершится его участь,
В рассветный час всего верней.

В костёр подбросил я поленья,
Те задымились и мгновенно,
Огонь я лёгкими раздул.
Вокруг из елей караул,
Стоял развесив свои лапы.
Как будто бы в доспехах,в латах.
Жар от костра меня вернул,
Из забытья,я вдруг подумал,
какой же всё таки дед умный.
В рассказе стал чуть -чуть моложе,
За две минуты ,годы прожил.
Как кратко,ёмко ,лаконично,
Жизнь уместил в одну страничку.
Конечно много утаил,
Но он вдруг вновь заговорил.

Когда с женой покинул город,
Отъезд в деревню не был скорым,
Хоть вреден заводской мне дым.
Мне так мечталось молодым-
Что дом я свой семье построю,
Вести детишек своих строем,
Я буду в школу по утрам.
Что их весёлым голосам,
В своей душе я буду рад.
Почти сбылось,наш чудный сад
Разбит,кругом привольно,
Цветы цветут,жена довольна.

Природой здешней околдован,
Но всё ж в душе разочарован,
Своей деревни здешним видом,
Мне грустно,больно и обидно.
Куда не брошу я свой взгляд,
Повсюду грязь здесь и разлад.
До боли жалко мне деревню,
Сорняк кругом и разорение.
Погибель здесь во всём видна,
Наверно вымрет вскорь она.

Коровника остов кирпичный,
Стоит в бурьяне безразличный.
Жизнь прозаична и тиха,
Молчит свирель у пастуха.
Утрам божественные звуки,
Уж не подарят его руки.
Лишь песнь прольётся петуха.
Разрушен храм,стоит убого,
Молиться негде людям Богу.
Средь деревенского жилья,
Не слышно даже воронья.
Кладбище дряхло и уныло,
Здесь время будто бы застыло.
Дома пусты у многих ставни,
Глядят в реку с тоскою давней.
Взгляд слеп у каждого окна.
Досками в спешке заколочены,
Дома кривы,собою всклочны.
Поля заросшие пусты,
Крапивы заросли густы.
Когда-то здесь росла гречиха,
Кипела жизнь,сейчас всё тихо.
Лишь небеса как встарь чисты.

Былые дни текли иначе,
А нынче очень редкий дачник,
Приедет вкушать шашлыков.
Поверх зеркальненьких очков,
На лес зевая бегло взглянет,
Поллитры две во внутрь втянет.
Проспится,когда солнца глянец,
На стёклах окон заблестит,
И в город,в тачке,улетит.

Народ спивается от скуки,
Пьют все,в любое время суток.
И молодёжь и те кто стар,
В спирту"Боярышника" дар.
Чтоб было под рукой,что хлопнуть,
За раз берут по многу-оптом.
Но есть и полный уж отстой,
Кто губит жизни наркотой.
Поздней добавят"красоты",
Погосту свежие кресты.

Но странно,ни кого не учит,
Пример других,пока вдруг случай,
К нему внезапно не придёт,
Родных печалью обожгёт.
В последнем самом грустном дне,
Потушит свет в его окне.

Народ лишь в осень оживает,
Боясь проспать в похмельном сне,
В лесах снимают урожаи.
Вставая рано по заре.
Грибов и ягод в банках массу,
Несут гурьбою все на трассу.
Несут и веники,чтоб чист,
Лихой был автомобилист.
Да,чтобы он был щедр не скуп,
Подправят свою яркость губ,
Девчонки простенькой помадой,
И зазывают,что ж так надо.
Таков торговли вечный трюк.

Люд рад копейке этой новой,
Детишкам кой- каки обновы,
Накупят в праздной суете.
Продав опята,снова те,
Вернутся,рухнутся в запои,
Вновь тишина опять в селе.

Дед как-то грустно усмехнулся,
В душе как будто поперхнулся,
От мыслей,что бардак кругом.
Вновь закурил,спросил потом,
Смотря своим хитрющим взглядом,
Погладил пса,что был с ним рядом.

А сам-то трудишься ты где,
В какой вращаешься среде.
Уж не бездельник ты по виду,
Одет не плохо сразу видно.
Что где-то занят ты трудом,
Вопросы задаёшь при том.
Для человека не простые,
Не глуп,слова не холостые.
Ты по специальности то кто.
Уж коли мы ведём беседу,
С тобою жарко непоседно.
Скажи мне как тебя зовут,
Чтоб легче обращаться тут.
Ведь в разговоре может статься,
С тобой я буду пререкаться.
И всё ж в душе,как свет в окне,
Понравился ты чем-то мне.

В ответ я тихо рассмеялся.
Рассвет ещё не занимался.
В ночи лишь сполохи огня,
Сергеем все зовут меня.
Дед вскрикнул- вот едрёна в доску,
Да мы с тобой Серёга тёзки,
Как два пенёчка у плетня.

Теперь уж как-то беззаботно,
Продолжил я-да дед работой,
Увлёк меня большой завод.
Есть уважение.
Средь забот,
В рабочих буднях мы с бригадой,
План тоже делаем как надо.
Смахнуть не успевая пот.
И так же жизнь моя- то вира,
То майна вниз,нужна квартира.
страдает вечно молодёжь,
В общаге, в комнатах жить,в хатах,
В своих двенадцати квадратах.
Где ты часами душа ждёшь.
С женой своей я был в разладе,
Из-за жилья конечно ради.
В другой работать ездил в город,
Где комнату в квартире скоро,
Я получил.В семье ну что ж,
Для счастья места не нашлось.
Что жить мешало в счастье вместе,
В квартире новой,в новом месте.

Как глупо всё сошлось и странно,
Остались только боль и злость.
Пока я в Ленинграде был,
Суд без меня нас разводил.
И моей воли не спросил.

Профессий дед у меня много,
Не в этом дело,ведь дорога,
Не просто так сюда вела.
В дорогу ноженьки звала.
Как я в начале говорил,
Я трачу много сердца сил.
Чтоб сохранить любовь,она,
Была мне радостью огромной,
Сейчас,как буря с сильным громом,
И молнией терзают небо,
Терзает душу ревность мне.
И в этом горьком грустном дне,
В любой момент где я бы не был,
Ищу сближения сердец,
Но нет Любви пришёл конец.

Жена моя из Ваших мест,
Деревня мрамором известна,
Заводик есть и есть карьер.
Прикинуть если например,
От Вас семь километров будет.
Туда с утра лежит мой путь,
Хочу на сына я взглянуть,
Сказать ему как почему,
Так редко езжу я к нему.

Пока не сможет он в шесть лет,
Понять,что папы долго нет.
Что у него и у отца,
У дома разных два крыльца.

Дед слушал все мои слова,
Его седая голова,
В такт моей речи,то кивала.
Как будто,что-то вспоминала,
На тот момент его душа.
Заговорил он не спеша.

В расстройстве ты мой друг огромном,
Я вижу по твоим глазам.
В них грусть вселилась кошкой в доме,
И волюшку даёт слезам.

Терзаний где твоих начало,
Поток рождается с ручья.
Не просто так в дверь постучалась,
Пришла к тебе обида.Чья?

Быть может собственной гордыней,
Ты ссор в семье огонь раздул.
Итог-печаль,разлука с сыном,
С самим собою не в ладу.

А может быть ещё упрёки,
В углах своей души хранишь.
У одиночества нет срока,
Коль сам его не прекратишь.

Досада сердце колет током,
Ты топишь боль свою в вине.
И в одиночестве жестоком,
Вскипает страсть твоя в двойне.

Тупая ревность лучше сразу,
Пусть будет в сердце сожжена.
Так побыстрей поймёт твой разум,
Уж не твоя она жена.

Он тоном продолжал ворчливым,
С какой-то грустью говорить.
Правдиво и красноречиво,
Младым упрёки горько лить.

Не знаем сами ,что творим,
Грешим,судьбу детей вершим.
Плодим безгрешных безотцовщин,
А те,так беззащитны вообщем,
В другой семье,идут на гнёт,
Ведь не на месяц,не на год.

Им унижение оков,
От власти не родных отцов,
Лишь подрастая можно снять,
Свою свободу отстоять.
Сюда не сядь,то не возьми,
Попробуй косо вдруг взгляни.
А если отчим водку пьёт,
Ещё сильнее будет гнёт,
Не пожалеет,изобьёт.
Коль в той семье второй ребёнок,
Вдруг народится,то случится.
Что ни куда уже не деться,
Уйдёт от не родного детство.
Бесследно раз и навсегда,
Рождая горечь на года.

И моё детство это знало,
И через горечь испытало.
Обиду в сердце от бессилья,
Любил я просто Маму сильно.
Её тревожить не хотел,
Лишь всё терпел,терпел,терпел...




























































































































































































































































































































































































































,,