Про давнее

Опять напомнили за разговором далёкое - про зиму, про снег, про детство. Иногда, проезжая мимо, я заглядываю ненадолго в тот двор, где мы выросли, откуда потом все разъехались, и вспоминаю детство.
   Двор наш был очерчен тремя домами-хрущёвками, выставленными в каре, в виде буквы П, в основании которой ещё был построен большой двухэтажный дровяной сарай, где у каждой квартиры был свой собственный отсек. Почти все пацаны из соседних домов друг друга знали, часто играли вместе. Носились целый лень напролёт в любую погоду. И наши игры никогда не заканчивались, потому что всё время придумывали новые. Были и обычные "салочки" (мы их почему-то называли "рапа": "Айда в "рапу" играть!"), и в футбол-хоккей, и в "войнушку".
Летом мы часто уходили на "песочные горы", за дорогу напротив нашего двора - там почти каждый год к нашей радости и удовольствию дноуглубительные установки намывали из реки огромные горы песка. И на этих горах мы бесились, кувыркались, скидывали с вершин друг друга и скатывались сами. Прокладывали дороги и делали пещеры-гаражи для своих игрушечных машинок. Возле этого карьера было большое футбольное поле с настоящими большими железными воротами. Купались и рыбачили рядом в реке.
   А зимой катались с этих же гор на санках и лыжах, барахтались в глубоких сугробах. Сарай во дворе зимой превращался в крепость, по лестницам и крышам которой мы бегали с самострелами и игрушечным оружием, разделившись на "наших" и "фашистов", или отстреливаясь каждый сам за себя. В хоккей играли обычно на соседней маленькой улице, где машины ездили очень редко, где мы никому не мешали и нам никто не мешал. Обычно это был хоккей с мячом - бенди. Ставили два деревянных тарных ящика один напротив другого (это были ворота) и носились от одного к другому допоздна, пока домой не загонят. После Нового года жильцы выносили на улицу зелёные осыпающиеся ёлки, и когда было много снега, мы строили большую снежную крепость и весело её штурмовали по-очереди, обстреливая друг друга снежками. А ещё неподалёку был местный Дворец культуры (который, как нам говорили, строили или восстанавливали в своё время пленные немцы) - большой, как самый настоящий дворец, с огромными окнами и высоченными колоннами. А за ним находилась деревянная горка высотой этажа в три, и мы катались по её заледеневшему склону как с настоящей олимпийской горки - стремительно, с грохотом, в облаке снежной пыли, вылетая далеко за пределы ледяной дорожки, соревнуясь, кто дальше уедет.
   Мы жили на первом этаже, а дома были ещё без лифтов, поэтому мы радовались, что нам, уставшим после прогулки, ползти наверх было не нужно. Заходим, бывало, с улицы нарядные, как Снеговики - маманя несёт веник с кухни и выдворяет нас обратно на площадку. Мы прыгаем, отряхиваемся, обметаемся со всех сторон (и на спине тоже)), разуваемся перед дверью на коврике, вытряхиваем из валенок сугробы, а уже только потом снова заходим и снимаем, наконец, 3 слоя штанов. Дома тепло, оттаиваюшие ноги начинают чесаться - кажется, как будто они горят изнутри, но они ещё холодные. Греться в ванную!  Там уже растоплен титан,  гудит, потрескивает смоляными дровами, и ванна наливается. Залезаешь в воду, не дожидаясь, пока ванна совсем наполнится, погружаешься по уши и слушаешь шум водопада из крана, расслабляясь и думая о чём-то своём, детском. А впереди ещё целая жизнь...