Циклы 3 - Бег по времени - ч2

Часть 2. Реинкарнат

Глава 1. Трясина

Видения меня преследуют давно.
Как будто в прошлой жизни я — Георгий.
Белогвардеец. Будто посмотрел кино,
Рассказ в котором про былого морги.

Георгий умер, застрелив себя в висок.
Он не нашел себе в России место.
Меня тревожит сей истории кусок.
Сознанье для фантазий стало тестом:

То получается как будто пирожок
С начинкой сладкой из вкуснейших ягод.
А может то сладкоголосия рожок,
Любуюсь под него красою пагод.

Не я Георгий. Это черезчур!
Я не хочу быть беляком несчастным.
В сознание же словно тычет бур.
Видение, к несчастью стало страстным.

Проснусь в ночи и хочется реветь.
Себя в прошедшей жизни очень жалко.
Тоски бы силу сбавить мне на треть.
Но эту стерву не прогонишь палкой.

А чем в реальной жизни я сейчас живу?
Работаю, мечтаю и витаю
В высоких небесах. Я в них вперед плыву.
И от любви к прекрасной леди таю.

Самоубийство — это вовсе не по мне.
Во мне вкус жизни, обаянье, воля.
Но вот видение — не только уж во сне.
Такая выпала, видать, мне доля.

Однажды я пошел за рыбой в магазин.
Располагался он в моем районе.
Люблю покушать утром блюдо из сардин.
Готовым я хочу быть к обороне!

И вдруг меня как будто кто-нибудь позвал.
Но не имени, знакомом с детства.
И тут увидел я фантазии портал.
Вам говорю все это без кокетства.

Остановился я. Передо мною — лик.
Кругом же, кстати, странные трущобы.
Болота где-рядом: славит их кулик.
Виденье, вобщем-то, высокой пробы.

Я присмотрелся: лик мне незнаком.
Молчит, висит он в воздухе безгрешно.
А в горле у меня тугой как будто ком.
Заплакать захотелось безутешно.

Подумал я: «Уехать, что ли, на вокзал,
Покинуть город, где страдает разум?
А может слишком рано я с кровати встал
Иль подцепил какую-то заразу?»

Раздался тут знакомый медицинский звук.
Ко мне подъехала с крестом машина.
И санитар со «Скорой» обратился: «Друг!
В твоем сознании сейчас трясина».

И мы поехали кататься по врачам.
В какой-то дом попали бледно-желтый.
«Там хорошо поспится по ночам», -
Услышал я. А вслух сказал: «Пошел ты!»

Глава 2. Желтый дом

Со мной в палате был хромой Наполеон.
Его на фронте подстрелил Кутузов,
Когда пытался возвернуть назад свой трон,
Да не один, а с Жозефиной-музой.

Смотрел я на него — обычный фантазер.
Такому бы писать вовсю романы.
С ним познакомился поближе. Вот позер!
Он руки клал в просторные карманы.

К нам приходил два раза в день нескучный врач.
Он юморил, хотя пусть и нескладно.
Головка у врача напоминала мяч.
Не поиграть в футбол таким — досадно!

Еще хорошим развлеченьем стал обед.
После него давали нам пилюли.
Те защищали вроде бы от страшных бед.
А после слушали концерты мы Дидюли.

Георгий приходил и днем, и по ночам.
Ему по нраву вид моей рубашки.
Георгий, появляясь, говорил: «Сезам!»
Но не глотал пилюли он из чашки.

Я думал все: «Зачем приходит в гости он?»
Ужасное досье: самоубийца!
И мог ли быть он Господом в миру прощен?
Тяжелый статус у него — убийца.

Наполеон же мой не видел никого.
Я разговаривал как будто с тенью,
Которая видения была слугой
И обуяла нас в палате ленью.

Вдруг вспомнил я совет былой: перекрестить!
И больше черт не должен появляться,
Чтоб он на свете не мешал кудряво жить
И коли надо — за здоровье драться.

И вот — очередной Георгия визит.
Одет он в офицерскую одежду.
А как прекрасно френч на нем — скажу — сидит.
Эх, где бы на здоровье взять надежду?

Георгия я троекратно окрестил.
А он вдруг взял и стал надсадно кашлять.
И я почувствовал как воздух засквозил.
Возможно, он и был причиной кашля.

Но вдруг тот прекратился. Прозвучала речь.
Такого не видали пол и стены.
Сказал Георгий: «Снял ты гору с плеч!
А ведь хотел я вскрыть в палате вены.

Животворящий крест — прощенья это знак.
Тебя, несчастный, - слышишь? - отпускаю.
Ведь я тебе уже давно не злейший враг.
Не волк и не шакал. Сейчас растаю...»

Потом в больнице пару месяцев лежал.
Мог помереть сто раз от серой скуки.
Исчез Георгий. Был закрыт души портал -
Как будто с компа удалили «куки».

Наполеон мне стал как будто милый друг.
Ему пред выпиской я пожелал удачи.
Вот так и завершен мой странный адов круг.
Здоровье — в норме. Было как у клячи…

Глава 3. Живу-дышу-пишу

Придумал мир и вот скриплю своим пером.
Историю Гражданской — в дар потомкам.
Все, что случилось раньше, кажется мне сном.
Иду во сне по ледяным я кромкам.

Георгий стал приметой умных, ладных дел.
Теперь он мой герой литературный.
Я с ним за чашкой чая дома посидел -
Был разговор с ним теплый и культурный.

Возможно, кто-то скажет: шиза в дом пришла -
Причем, вот так: все по второму кругу.
Но я не псих, всласть закусивший удила.
Читатель, мне пожми скорее руку.

Ведь ты не знаешь, как строкою мы живем,
Фантазии в реальность претворяя.
У нас, писателей, душа — аэродром.
Летаем в небе, в облаках ныряя.

Понятен ли тебе сердечный этот стиль?
Рифмовку поменял я очень круто.
Она похожа на лихой автомобиль.
В моих с стихах с заваркой чая блюдо.

Что тут поделать: я всегда такой-сякой.
Возможно, вовсе даже не от мира.
Но было б скучно, коли был б совсем другой.
Кричал бы вслух, перо подняв, я: «Вира!»

А леди где сейчас прекрасная моя?
Ко мне всегда приходит вечерами.
И говорит так с лаской: «Здравствуй, это я».
Мы дружим с ней давно уже домами.

Я про Георгия ей сразу рассказал,
Как только вышел из «плохой» больницы.
Себя почувствовал как будто друг-вассал,
На мир который смотрит из бойницы.

И леди мне сказала: «Душу ты расслабь!
Они гудит в тебе от напряженья,
Свою фантазию ты береги, не грабь,
Чтоб не увидеть светопреставления».

И мой девиз сейчас: живу-дышу-пишу.
Стараюсь все сказать в летящих строчках.
Бумагой только громко иногда шуршу.
Поэзия не будет в заморочках!

А творчество мое — в грядущее билет.
Бегу по времени вперед, не тщетно.
Всегда в конце тоннеля вижу божий свет.
И это по стихам всегда заметно.

Георгий передал мне знамя эстафет.
«Реинкарнат» - зовет меня читатель.
Мне золото достанется больших побед.
А как иначе, если ты — мечтатель?

Я сделаю сейчас последний длинный штрих.
И заключу в него я слова мудрость.
Пусть не совсем уж ладный будет этот стих.
А, кстати, ночь минула — вот и утро!

Теперь мой тонкий штрих: познай, поэт, себя.
Все жизни у тебя как на ладони.
Слагать попробуй, мир свой возлюбя.
Ты без щита будь, панциря и брони.