10. За что ко мне гвардейцы нелояльны?

      (предыдущая глава из романа «Купеческая вдова» http://stihi.ru/2023/01/25/6735
     «9. Пушкин, гусар Ржевский и Борис Годунов»)

У Пушкина глаза сверкнули остро:
– Ты, Ржевский, встал, видать, не с той ноги!
– Я, помня хитрость графа Калиостро,
   Отвечу так: врагу задорно лги,
   Что глуп пред ним, но выбор сделай верно.
   Под задницу два стула ставить – скверно.
   Ища свой верный путь на всех ветрах,
   Чуть что, я православным – разве враг?!
   В лихом бою смешно чертовски певший
   О том, что, даже смерти не страшусь,
    Отчизне навредить я не решусь.
Поэт, чуть было гневно не вскипевший,
Остыл, бурча в задумчивой тоске:
– А   мне-то   побивать кого-то с кем?

– Тебе не предреку успех саблистов,
  Но всякого стрелка забьёшь, как бес…
«Мы к Пушкину по делу декабристов
Лишь косвенно имели интерес.
Хотя в столице мог бы жить и злачно,
В имении своём он однозначно
Как ссыльный пребывал, не мельтеша.
Поэт ершистый был вне мятежа,
Но подданный едва ли образцовый», –
Вот так, улик не видя днём с огнём,
Сказать могла Комиссия о нём.
Условно, с точки зрения дворцовой,
С позиций Николаевских властей,
Поэт в дни запоздалых новостей

На первый взгляд, повёл себя примерно:
Избрал он путь свободных и живых.
А мог ли оказаться непременно
Поэт в день роковой среди своих?
Скрипели   зубы   зря и всуе – перья.
Михайловское. Ссылка. Суеверья.
Заочно сей расклад предугадать
Не в силах он, чтоб мучеником стать.
Ему в час мятежа не   удалось   ведь
Впоследствии кого-то «побивать».
Поэту на друзей не наблевать,
Но с площади Сенатской слаб был отсвет
В Михайловском: поэта Рок сберёг,
Что сам себе же внёс поэт в упрёк.

Узнав об императорской кончине,
Из ссылки тайно мчать в Санкт-Петербург
Задумал Пушкин сам, но по причине
Глубоких суеверий третий круг
пугающих знамений стал препоной…
Два зайца поперёк пути – бесспорный
Двойной тревожный для поездки знак.
Слуга-сопровожатый на глазах
От белой слёг горячки накануне.
А тут ещё священник встал в дверях…
На всё плевать?! Бог будет в гневе, ах!
Езжать поэт храбрился, впрочем, втуне.
Поездка не случилась, и село
Михайловское Пушкина спасло…
          *          *           *
Во всех частях великолепен
Уютный Аничков дворец.
В дворцовой церкви шёл молебен…
В Санкт-Петербург примчал гонец,
Весь преисполненный печали.
Граф Милорадович вначале
Лишь Николая известил,
Что император вдруг почил…
Нисколько нет от шума толку.
Семья, двор, челядь – паникёр
На паникёре. Шок и флёр.
А пересуды, суматоху
Усилил в церкви общий плач.
Но ты, великий князь, страх прячь!

Царь отдал душу в Таганроге,
Пошли престранные дела…
…Сквозь слёзы думая о Роке,
Как только соль из глаз стекла,
А злые вестницы-сороки
Пошли с молебна по дороге,
Поспешно взял брат Николай
(Семейный оцени-ка клан)
С нервозной дрожью текст присяги
И Константину присягнул:
Свечному не на бис огню
Зачёл в печали или страхе
Сакральный текст. Душа чиста.
Свидетелем   Жуковский   стал.

Что ж Николай? Он милосерден?
Страх, шок – не руки докторов.
Граф Милорадович в беседе
С великим князем был суров:
«Не любят крайне вас гвардейцы.
Ваше высочество, вам деться
От правды некуда! Да, трон
Никем не будет вам дарён!
Гвардейцы пнут и Константина,
Но он в Варшаве, далеко.
Вам в Рубикон войти легко,
Но выйти… Нет! Топить настырно
Начнёт вас гвардия в сто рук!
Отца   припомните! Стар трюк».
          *           *           *
– За что ко мне гвардейцы нелояльны? –
Смутился Николай, как только граф
Сказал, несколько могут быть летальны
Последствия того, как был неправ
Придирчивый к гвардейцам цесаревич.
– Разрыв ствола – всех прошлых  пушкарей  бич.
  Гвардейцы ненадёжны, как и встарь,
  А вы – потенциально тот пушкарь,
   Что с пушкой обходителен, но редко, –
Язвил граф Милорадович в сердцах. –
  Сыновья блажь заложена в отцах.
  Вы вправе злить гвардейцев? Ну а вред как
  От этого вам нейтрализовать?!
  Когда со всеми вы… дрались, совать

  Теперь уж поздно голову-то в пекло!
– Меня вы   напугать   хотите, граф?!
– Не Вашему Высочеству ли бегло
По памяти пройтись, коль разум здрав!
Отдаться лейб-муштре – так уж отдаться?
Вам свойственно опасно заблуждаться,
Плюя на чувства баловней судьбы.
Шагистика-муштра – пример ходьбы,
К конфликту приводящей многократно.
Гвардейской чести в пику Ваш каприз,
По-вашему, недурственный сюрприз?
Военный губернатор и   гарант   я
Спокойствия в столичном мире… сонь,
Лишь   масла   не вливайте нам в огонь.

У вашего высочества привычки
Покойного родителя: был строг
Весьма к гвардейцам Павел. Брать в кавычки
Не стану спич: «Скручу в бараний рог».
Он строгости свои на плаце принял
За первое, что нужно в дисциплине.
По батюшкиным вы пошли стопам,
Используя прогнивший прусский план.
Все помнят, как бодался цесаревич,
Себя назначив богом на плацу,
С героями войны, что не к лицу
Наследнику, а генерал Паскевич
За гвардию вступился гневно вслух,
Мол, виды на героев, как на слуг,

Давно уже опасно устарели.
– Примеры нахожу себе в другом.
У многих офицеров чувства-трели,
Как в басне о кукушке с петухом.
Клонясь к объятьям и рукопожатьям,
Я должен как наследник подражать им?
Совсем не против, если есть за что.
– Не строгости вас красят, ведь все сто
Ошибочны и вовсе неуместны.
Себя ведёте вы, презрев укор,
Нисколько не разумней до сих пор.
Всегда бы были вам не в меру лестны
Лишь Павла-императора хвалы.
Но батюшка ваш – нынче прах, а вы

Хотите   преждевременно стать прахом?
Восшествие же ваше на престол,
Ей богу, завершиться может крахом.
Умно сказать такой карьере стой…
Орехи наши хуже их фисташек.
А наши офицеры, вплоть до старших,
Французские свободы возлюбив,
Все бредят конституцией в отрыв
От уз самодержавия. Вот   так   вот!
А вы, ваше высочество – на трон?!
Со всех сторон получится урон
И вам, и всем. Урина, а не аква.
– Я понял, граф, что гвардию дразнить
Опасно   мне. Моя жизнь нынче – нить…
          .           .           .
Дамоклов меч – гвардейская угроза.
Все страхи Николая – от неё.
Страх гибели доводит до невроза,
Как до потери облика – гнильё.
Душа себе найти не может места.
За собственную жизнь и жизнь семейства
Бояться нужно было день и ночь.
Дано ли этот ужас превозмочь?
Напорист Милорадович. Он в блице-
Напутствие, похожем на шантаж,
Довлел над Николаем – ментор-страж…
Никак не отразилось на столице
Смятение ночное во дворце.
На улицах безлюдье. Сговор – цель

Масонов-кукловодов высших рангов.
Лояльность царской власти к их возне
Пока летала мирным бумерангом.
Что завтра? Пусть в дурном приснится сне.
Один лишь клич масонского подполья –
И завтра сотни, ежели не более,
Масонов петербургских рядовых
В обносках черни выплеснутся вмиг
Зачинщиками грозных беспорядков!
А к ряженым – представьте снежный ком –
Примкнёт и люмпен, ставя жизнь на кон.
Пока же всюду мирно, тихо, гладко.
Спят тысячи парнишек и девах –
Потенциально суетных зевак.

Все доводы воспринял под давленьем
Великий князь. Бег от вопроса – вред.
Присяга брату стала избавленьем…
В тот вечер Государственный совет
Решал загадку тайного пакета,
Как будто в ней подвох апологета.
Советники, как думалось, не зря
Секретным завещанием царя
Внесли раздор в начавшиеся споры.
«У мёртвых воли нет! Вдруг вскрыть пакет
Покойного – начало многих бед?! –
Военный губернатор в бузотёры
Лез первым, не стыдясь. – Великий князь,
Традиции служа и не кренясь,

Уже принёс присягу Константину,
Пример нам здравомыслия подал.
В пакете смысла нет! Долой рутину!
Чего тут сомневаться, господа»?! –
Добавил Милорадович эмоций. –
Балтийцы – это вам не черноморцы!
За мной не шестьдесят ли тыщ штыков
И сабель буйной гвардии? Стынь, кровь,
Во всяком, кто   представит   эти силы!
Не рота, господа! Не эскадрон!
В истории на наш российский трон
не раз уже гвардейцы водрузили
конкретные   амбиции   свои.
Попробуй их избранника свали!

Но разве Николая?! Бред сей   слать   ей,
Капризной нашей гвардии, ай-яй»!
«Пора услышать, – взвился председатель, –
Что скажет от себя сам Николай»…
…Великий Князь их принял театрально:
Заверил Госсовет, что аморально
Чураться Константина – ах, ах, ах –
Он жестами, и в позе, и в слезах.
Мол, должно принести ему присягу,
Как только брат примчит в Санкт-Петербург.
…В Варшаве Константин на ветер вдруг
Пустил мольбы из писем, словно шнягу.
Не мчал и с отречением бумаг
Не выслал Николаю – полный мрак.

Мольбы и слёзы – средства в арсенале,
Что могут защитить трон, жизнь и кров?!
Тем временем тревожные сигналы
Пошли в самой столице и с Югов
О кознях заговорщиков-масонов.
Наследник оставался без резонов
Идти в отказ от трона наотрез.
Безвластие в России – Божий перст,
Мол, дальше точно будет только хуже.
Состряпать Николаю Манифест
Помог Сперанский. Всем несут свой крест…
…Столичный град, безвластием контужен,
Неотвратимо через пару дней
Дождался мятежа. Все – в свару! Бей!

Днём накануне в Зимнем аж под вечер
Вновь экстренно собрали Госсовет.
Но где же Михаил?! Брат младший вечно
Опаздывать горазд… Ну, нет так нет.
Тревога меж сановников ходила…
Лишь в полночь, не дождавшись Михаила,
Что так несносен в перемене мест,
Великий Князь прочёл свой Манифест.
Пред всеми встала ясная картина.
В подтексте – отреченье Константина.
А главное, шла в Акте речь о том,
Что Николай возвёл себя на трон.
Сановники, не выказав протеста,
С поклонами пошли со всех сторон.
Надеждой на благое озарён,
Наутро Николай сакральность текста
Довёл и до Сената. Вслед Синод
Пропел присягу дружно и без нот.

            (продолжение в http://stihi.ru/2023/01/31/7873
                «11. Ударь в орду предателей картечью»!)