Поэма Цыгане

Часть первая

I

Однажды случай приключился
со мною в юные лета:
читатель, веришь, я влюбился,-
была со мною маята.
Нет прока от чужих ошибок,
наш опыт слаб, а путь  - не близок,
в ученье горьки нам свои
шагов неверных грустных дни.
Когда ты - юн, то знаешь это,-
мы бредим, чувствами полны,
не зная всей их глубины.
Никто не скажет слово: «вето».
Безумны годы без прикрас,
итак, зачнём читать рассказ.

II

По юным дням средь разнотравья
я гнал каурых лошадей,
хлестал кнутом без оправданья,
чтобы летели поскорей.
В знакомом мне логу у сосен
среди берёз гуляла осень,
и табор кочевых цыган
раскинул свой привычно стан.
Ромалэ здесь остановились.
Смеркалось, - чудная пора,
игралась тут же детвора,
костры привычные светились.
Решил я к табору свернуть,
дабы немного отдохнуть.

III

Своих каурых в лог направил,
свернув с дороги напрямик,
в траве колёсный след оставил,
здесь мир бродяг в логу возник.
Улыбка всем располагает
и отношения меняет,-
добавить сможет без затей
нам новых искренних друзей.
Моё под вечер появленье
не без внимания прошло,
в движенье табор привело,
но вызвало во мне сомненье:
что я искал у тех цыган,
ко мне их вышел атаман.

IV

Не атаман, - барон цыганский,
в атласных брюках, сапогах,
он вышел, будто бы из сказки,
и с кожаным кнутом в руках.
Уже смеркалось, вечерело,
за лесом солнце догорело;
упали росы в копны трав
среди долин окрест дубрав.
Где облака позолотились,
на небе ранняя звезда
переливалась, как всегда,
зарницы в сполохах явились.
Со мной здоровался барон,
мне показался добрым он.

V

Мы на телегу с ним присели,
расположившись у костра,
невдалеке темнели ели,
жизнь среди табора проста:
дуэтом дружно тихо пели
вальяжно с чувством, не робели
с кольцом ушным и с бородой
цыган с цыганкой молодой.
Поодаль ромалэ сидели:
и стар и мал, один народ,
(в бродяжестве, среди невзгод)
на нас внимательно смотрели.
Мне близким стал их странный мир,
в достоинствах живёт ампир.

VI

Свободы дух в их буднях правит
наперекор модерна дней.
Свой мир везде цыгане славят
и выбор гордый без затей!
Они, как солнечные птицы,
кочуют всюду небылицей,
границ не зная никогда,
века меняют, города.
Они наперсники природы,
привычен, беден их уклад;
коню цыган безмерно рад,
и ветру данной им свободы.
Сбылась мечта: я среди них,
и песню слушая, притих.

VII

Гитары звонкие аккорды
звучали в тишине полей.
Цыганки голос тонкий, гордый
за душу брал меня сильней,
чем мог когда себе представить
и равнодушие оставить.
Во мне горела вся душа,
но как цыганка хороша!
Обворожительна чертовка:
во мраке глаз мне не видать,
она пустилась танцевать;
у пламени крутилась ловко.
Огонь костра ей помогал,
в поленьях ярче прогорал.

VIII

Аккорды звонкие гитары
неспешно выдали романс,-
мотив давно известный, старый
волненьем отозвался в нас.
И «ночь прошла…» - запела снова
цыганка, юная зазноба,
но, обернулась на меня
с глазами, полными огня,
извивом рук и гибким станом
со звоном золотых монист.
Звук их казался свеж и чист,
мне стала вдруг она желанна.
Я перевёл взор на костёр
и руки к пламени простёр.

IX

Слова последние романса,
гитарный аккомпанемент
и впечатляющий la dance*
предвосхитили тот момент,
когда раздались шум и крики,
в словах восторг, свист громкий, дикий
вокруг неистовство людей
в ночной тиши среди огней.
Лишь звёзды в небе трепетали,
лучи сияли свысока,
под небесами жизнь легка,
влекла в неведомые дали.
Я зрителем прилежным стал,
здесь табор раньше не бывал.

X

Барон со словом обратился,
в устах его возник вопрос,
как у цыган я очутился,
при этом пачку папирос
достал небрежно из кармана
с беспечным видом атамана;
и надпись: «Беломорканал»
в руках я с детства не держал.
Но память жгла в татуировках
с эпохи страшных лагерей,
где жизнь была всего страшней
и синевой руки в наколках
осталась памятной навек
погибших душ и всех калек.

Часть вторая

XI

Из забытья я вышел разом,
нескладно спешно отвечал:
мне табор показался сразу,
здесь обозначен мой  причал;
близка мне ваших дней свобода
жизнь так легка такого рода,
Бог вас с природой обвенчал,
людей, как вы, я не встречал,
и непривычно для сознанья
ваш с переездами удел,
в поездках – необычность дел
за грань уходит пониманья.
Вы интересны мне во всём,-
а небосвод – ваш вечный дом!

XII

На этом слове я добавил,
что мне понравился дуэт,
во мне он позитив оставил,
бесспорно, лучше его нет!
Особа,- юная певица,
я должен с вами поделиться,
скажу вам, tete-a-tete** барон,
всем её видом удивлён.
Но как могло это случиться,
признаться должен, что влюблён
и красотой её пленён,
Во мне мотив романса длится.
Как артистичен ваш дуэт,
талантлив он, сомненья нет!

XIII

Под именем назвавшись – Баро,
что значит – важный, главный он,
(с цыганской звонкою гитарой),
так мне представился барон.
Среди вещей цыганских прочих
в час наступившей было ночи
моё внимание привлёк
пистоль старинный и значок.
Они барона украшали,
оставил дату в них резец:
век восемнадцатый, конец,
в музеях чудо мы встречали,-
В век атома их просто нет,
вот это – поворот, сюжет!

XIV

Привычно делом занимаясь,
цыгане ставили ночлег.
Луна на небе поднималась,
а время продолжало бег.
В сторонке, где-то ухал филин,
я с напряжением извилин
пытался всё вокруг понять,
как будто сон в себе унять.
И выходило: явь мне – нова,
ведь по истории веков
я был в когорте знатоков.
Цыган предметы мне знакомы,
они – предметы старины,
клеймо и знаки в них видны!

XV

Тряпьём прикрытая «телега»,
что в центре табора была,
звездой переливалась Вега,
светодиодами цвела.
Глаза протёр я, удивляясь,
и к Баро, тихо обращаясь,
спросил его за чудеса,
откуда свет от колеса.
Такого в жизни не бывает:
«телега» и неона свет,
в чём заключается ответ,
лишь посвящённый понимает,
нечисто это всё, друзья,
с явленьем не знаком был я.

XVI

Не подал виду собеседник,
свободы истовой певец,
барон цыганский и бездельник,
известный среди них делец.
Ведь это он – глава народу,
в коней влюблённый и в свободу.
он покровитель и вожак,
глава цыган, не просто так!
Он на совете голос первый
держать обязан, как всегда,
в его почётные года,
законам ромалэ он верный.
От них доверие дано
в столетиях давным-давно.

XVII

Вопрос остался без ответа,
барон Баро махнул рукой
мне на прощание при этом,
мол, поезжай-ка друг домой!
к тому моменту покормили
и вмиг каурых напоили
цыгане двух моих коней,
чтобы послушней и верней
они домой меня домчали…
Но я сознанье потерял,
глубокий сон меня объял,
виденья ясность омрачали,
и сколько времени прошло,-
К Морфею действо привело.

XVIII

Очнулся я на том же месте,
луна плыла на небесах.
С цыганами пробыл я вместе
их слышал разговор в лесах.
Припомнил песню, как дуэтом
звучала осенью, не летом;
её мне пела у костра
цыганка жестами быстра.
Монисто в такт её звенело,
а песня в тишину лилась,
она под звёздами прошлась,
и сердце юноши задело.
Цыганке благодарен я,-
скажу по правде вам, друзья.

XIX

Ко мне явилось осознанье:
я пребывал в цветущем сне.
и нет иного пониманья,
как ночью всё приснилось мне.
Я обратил свой взор на небо,
во сне я угощался хлебом.
Меня цыган им угощал,
он в таборе меня встречал.
В ночи с бароном мы общались
меня недолго привечал,
но я забыл, что отвечал
Баро, и как мы распрощались…
В руке моей лежал предмет,
свидетель битв из прошлых лет.

XX

Меня оставили сомненья:
старинный пистолет Лепаж
оставил позади виденья,
и явь в один слепой кураж.
Я вдруг припомнил вспышки-мини,-
цвета неоновые линий,
в ночи «телегу» и огни,
цыганам это не сродни.
Они пропали, растворились,
им от природы всё дано,
меня к ним роком привело.
Машиной времени делились
(и после встречи удалились).
А я в растерянности чту
свою извечную мечту.

* la dance – танец (фр.)
** - tete-a-tete – тет-а-тет (фр.)
 
     24-25 января 2023 г.