Сага. Песнь о моих котах 14

Сага. Песнь о моих котах 14

Где они? Ну, не на свете
Точно, не во тьме, однако
Где-то между сном и былью
Встретились. Один был Ветер
А другой хозяин-тени
И сказал один другому

«Отойди и дай дорогу»
Но второй ответил «Нет же,
Это ты мне дашь дорогу!»
И никто из них, конечно
И не мыслит об уступках
Так бы этому тянуться

Очень долго. Но случился
Некто третий, взял обоих
Небывалой своей дланью
И в трансцендентальном снеге
Извалял – они продрогли
И пришлось им отбиваться

Вместе – от того, другого,
Что и был-то будто нЕ был,
И когда бы он серьёзен
Был в желании тягаться,
Им несдобровать обоим,
Но поскольку он игрался,

Уступил в конце концов им,
И отправился куда-то
По делам своим каким-то.
Ветер говорит «Ну что же,
Знаю я, что ты задумал,
Знай и ты я не позволю»

Отвечал хозяин-тени
«Ветер, ты мне не соперник,
Но пока ты не повинен
Предо мной, во мне нет власти
Сделать над тобой расправу,
Но когда-нибудь, однажды…

Время кончится, и станет
Так, как было до начала
Всех начал, и я натешусь
Над стихиями порядка
И над бытием, и даже
Над небытием потешусь»

И пошли своей дорогой
В этом странном бездорожье
Двое. А коты устало
В магазине брюк сидели
И зализывали раны,
И молчали о минувшем.

В магазине этом старом
Продавец был скуп на слово,
Покупателей считал он
За иллюзии рассудка,
И не продавал им брюки,
Как-то бизнес не вязался.

Но ему всё было как-то
Даже так оно и лучше,
Очень не любил он деньги,
А любил котов до дрожи.
Любовался он на братьев,
Наконец, пришёл погладить.

Братья сразу разомлели,
С непривычки-то, конечно!
Он нашёл им по кусочку
Колбасы, и дал кефира,
И порвал на тряпки брюки -
Сделал, стало быть, постельку.

Так они три дня проспали,
Но звала их в путь дорога,
И они пошли от сюда…
Но… Не вышло… Потому что
Он сказал «Вы, что, котятки,
Вы ж хорошие такие»

Крепко обнял, и связал им
Лапки старым добрым скотчем
Он сказал «Я сделал платья
Платья-платьяца платьишки
Будем мы одной семьёю
Мне не будет одиноко!

Вам не будет одиноко!
Никому не будет страшно!
Быть с собой как будто в клетке
С озверелым львом ужасным…
Ой, ведь лев ваш брат, простите,
Не хотел я вас обидеть»

Посадил он их за столик,
В платьица одел – по моде,
Что придумал сам намедни,
И налил по чашке чая -
Старого, почти гнилого,
И сел с ними пить, и сахар

Рядом положил – кусочек
Рафинада – в соре, дряни,
И какой-то слизи, что ли?
И запел «Семья-семейка!
Ты ж моя семья семьище!
Ты ж семья моя родная!»

И был счастлив страшным счастьем,
И настолько крепко обнял
Чёрного, что тот свалился
Без сознания под столик,
«Спит. Устал.» Сказал тогда он
«Но не время спать, ты что же!»

И пошёл мочить под краном
Под водой холодной, мягко
Приговаривая «Рано,
Рано баиньки, котея,
Спят в ночи, а днём пьют чай, и
Сахар кушают» И вскоре

Чёрного вернул на место,
И опять запел гундосо
«Вот нашёл себе семью я,
Поцелую и в обьятя
Заключу и всем отрадно
Быть семьёй на белом свете»