О чём молчит памятник

 
   
                Да, враг был храбр, тем больше наша слава.
                К. Симонов.



         Памяти  генерал-полковника, Михаила Петровича Кирпоноса,(февраль 1899г - сентябрь 1941г).
 
         20 сентября 2022 года исполнился 81 год со дня гибели М.П. Кирпоноса Командующего Юго-Западного фронта.
 
           Когда в начале 80-х годов в прессе одна за другой стали появляться статьи о машинах моего деда Н.И. Дыренкова, я стал организовывать поездки по местам боёв, где могли бы остаться очевидцы, участники событий времён войны, которые могли бы хоть что-то рассказать о боевом участии машин конструкции Н.И. Дыренкова.
              Долгое время информация из статей Е. Прочко о бронеавтомобилях военной и предвоенной поры не находила никакого подтверждения, всё было безрезультатно, пока я не попал на туристический маршрут Полтава - Одесса. Места вокруг исторические, воспетые Гоголем, политые кровью. История со времён Тараса Бульбы до Великой Отечественной войны промчалась перед нами за несколько дней и привела нас к удивительному Обелиску - памяти погибших воинов Киевского Особого военного округа.

             Обелиск - это архитектурный комплекс, в состав которого входит несколько элементов, один из которых - это штабной бронеавтомобиль БА-2 - реальный участник последнего боя командующего Юго-Западного фронта Михаила Петровича Кирпоноса. Бронеавтомобиль БА-2 который, как свидетельствовал Прочко был разработан моим дедом Н.И. Дыренковым, является серийной версией самого мощного пушечного броневика Д-13, (Дыренков-13). Д-13 был разработан на базе американского трёхосного грузовика Форд-Тимкен, а серийная версия использовала трёхосный грузовик Горьковского Автозавода ГАЗ. Конечно серийная версия значительно уступала головной модели Д-13 - несколько слабовата подвеска, грубовато выполненные сварные швы. Но общая компоновка, башенное вооружение вполне соответствовали исходному  образцу. Кстати говоря, бронеавтомобили были оснащены гетерогенной броней (броня Дыренкова), а пушечное вооружение было размещено в башне новой конструкции, ставшей серийной и широко применявшейся как в танках, так и в бронеавтомобилях (башня Дыренкова).
   
           Собирая по крупицам хоть какие-то сведения о машинах Н.И. Дыренкова, я не раз сталкивался с необычными для общепринятого понимания ВОВ фактами, оценками и ... памятниками, ведь практически все машины моего деда стали памятниками.

          Памятники войны далеко не всегда символизируют победы над врагом. В скупом молчании хранят они скорбь и память о трагедиях.

          Неравный бой трое суток вели под командованием Кирпоноса воины, окружённые в урочище Шумейково. Штаб Кирпоноса был уничтожен  шквальным огнём артиллерии и танков. Практически, все наши бойцы, около 1000 человек, вместе с командиром Кирпоносом погибли. Погибли безымянно, уничтожив все документы, как личные, так и штабные.

           В истории войн не было такого прецедента, что бы около 1000 офицеров были уничтожены на клочке земли длиной 500 метров и шириной 150 метров.  Таким был небольшой овраг, поросший лесом. Когда местные жители вошли в урочище, чтобы похоронить своих, то около родника, где теперь стоит склеп из красного гранита, нашли тело Кирпоноса и спрятали его от поругания. Большинство погибших были или разорваны на куски, или изуродованы до неузнаваемости. Известно лишь несколько фамилий: В.И. Тупиков - начальник штаба фронта. М.И. Потапов, командующий танковой армией (учитель Гудериана) и некоторых других. Есть версия, что М.И. Потапов был тяжело ранен и будучи без сознания попал в плен, в последствии, в 1945 году  был освобождён.
 
       Версия гибели Кирпоноса и его штаба, которую я привожу в этом очерке, принадлежит научному сотруднику мемориального музея Шумейково, который много лет изучал историю гибели Кирпоноса. Тогда я не предполагал, что начну изучать историю и не удосужился записать фамилию этого работника мемориала, а вот рассказ его запомнил навсегда.

       Что бы понять масштабы этой трагедии, нужно сказать хотя бы несколько слов о стратегической ситуации, сложившейся в начале войны на Западном фронте. Ошибочное предвидение первого периода войны и неправильная подготовка к нему привели к трагическим последствиям. На полях сражений были брошены тысячи танков,  тысячи и тысячи единиц другой боевой техники.   Выдвинув на первый план идею эвакуации Сталин и Жуков бросали на заклание армии и округа, обрекая их на смертельные бои в окружении.
      
        Уместно было бы вспомнить, что в таком же положении как Кирпонос, оказались многие командиры. Можно вспомнить, например, генерала-лейтенанта Михаила Фёдоровича Лукина, чья армия выдвигалась на Западное направление ещё по штату довоенного времени. Г.К. Жуков отдавал приказы прибывавшим частям и соединениям, минуя командующего М.Ф. Лукина и его штаб. Так, фактически, была дезорганизована армия, которая реально не сыграла никакой существенной роли и не смогла нанести ощутимый ущерб противнику. Более того, штаб армии, вместе с командующим Михаилом Фёдоровичем Лукиным, потерявшим обе ноги, попал в плен. В значительной степени это связано с тем, что ещё сообразно с традициями мирного времени, первыми на место будущей дислокации войск прибывали командиры и штабы, обеспечивая организацию размещения прибывающих войск. По этому в течение длительного, по военным меркам, времени воинские подразделения, совершавшие железнодорожный марш с востока  на запад огромный страны, были разрознены, практически лишены возможности маневрировать, не могли активно взаимодействовать, практически были неуправляемы.   
 
       Проиграв оперативно-стратегическую ситуацию и, понимая невозможность обороны Киева, Генштаб, тем не менее, задерживал приказ об отступлении. Разрозненные группы Юго-Западного фронта были вынуждены вести неравные, изнурительные бои в условиях полного окружения. Войска Киевского Особого военного округа были обречены на уничтожение,  но это давало надежду выиграть время для эвакуации, чтобы успеть передвинуть полстраны с места на место, а потом начать на "новых" рубежах "новую", но уже победоносную войну.

       Приказ об отступлении всё же пришёл, отступая по территории, захваченной противником, штаб Кирпоноса передвигался ночью, прячась днём в естественных укрытиях, лесочках, оврагах, урочищах. Понимая что столкновение с немцами неизбежно, Кирпонос разделил свои силы. Часть войск под командованием будущего маршала И.Х. Баграмяна он направил другим, более опасным маршрутом, осуществляя маневр отвлечения. И.Х. Баграмян, тогда ещё полковник, вывел вверенный ему личный состав и боевую технику из окружения.

         В одном из интервью офицер штаба Кирпоноса Иван Семёнович Глебов, участник тех трагических событий, задумчиво вспоминал "Не уберегли мы его, не спасли, да, в том кромешном аду, в урочище Шумейково, уберечься было невозможно. Только чудо могло спасти. Но чудес не бывает". Так закончилась трагедия генерала Кирпоноса Михаила Петровича.

          18-19 декабря 1943 г. останки генералов Кирпоноса и Тупикова были перезахоронены в Киеве. Сейчас они покоятся в Парке Вечной Славы возле могилы неизвестного солдата, над которой пылает Вечный Огонь.

           Завершил свой рассказ Иван Семенович, как бы обращаясь к самому себе: "Не могу понять лишь одного маневра командующего. Почему колонна Управления из Городище двинулась на Лохвицы, а не на Сенчу вслед за отрядом Баграмяна? Почему эти наши два отряда были разобщены и не смогли соединиться? Может быть, прорыв на Сенчу оказался бы для нас удачным, ведь отряд Баграмяна вышел же к своим частям. Видно, не судьба".
         
            Не мог понять этого и И.Х. Баграмян. Баграмян, получивший в своё распоряжение роту НКВД и совершивший стремительный марш-бросок на Сенчу, завладел господствующей высотой, обратил своим маневром противника в бегство. Он сумел прорвать фронт окружения и вывел роту к своим. Но почему Кирпонос не последовал за ним, чтобы развить успех, почему вообще никто не выдвинулся следом. К Баграмяну присоединились лишь отдельные бойцы, которые разрозненно отступали на запад, и численность его отряда при завершении прорыва увеличилась до 1000 человек. Через много лет, уже маршал, Баграмян неоднократно комментировал этот эпизод. Действия Кирпоноса, а правильнее сказать бездействие ему были непонятны.
 
        М.П. Кирпонос ставил боевую задачу Баграмяну во время совместной рекогносцировки местности. Им обоим, из-за укрытия, было хорошо видно расположение немецких подразделений в Сенче фланги были плохо защищены, но Кирпонос опасался прежде всего  пулеметного огня и прицельного огня снайперов, которые могли, по его мнению, нанести огромный урон, так как местность перед Сенчей была совершенно открытой. Ни Глебов, ни Баграмян не могли понять, что Кирпонос разделил свои силы на два отряда, чтобы осуществить маневр отвлечения. Отряд Баграмяна был фактически отдан на волю судьбы. Кирпонос представить себе не мог, что атака на Сенчу будет успешной и принесет успех, приведет к прорыву окружения.

           Его план лишь включал в себя манёвр отвлечения, имеющий своей целью сохранить второй отряд, в котором были сосредоточены главные силы. Никакого вспомогательного плана с возможным последующим объединением обоих отрядов у М.П. Кирпоноса не было.
   
       Но Кирпонос не мог знать, что своим манёвром отвлечения он не  сможет обмануть врага, потому что он не знал, что рядом с ним в его штабном бронеавтомобиле водителем был матёрый враг - немецкий резидент Моренц. Конечно, Кирпонос не ставил своего механика-водителя в известность о своих тактических намерениях тем более, что он скрыл свой план даже от старших офицеров штаба и членов военного совета фронта. Я думаю Моренц сам разгадал планы Кирпоноса. Это был великий разведчик. Возможно, Моренцу помогло то, что он участвовал в рекогносцировке местности, будучи механиком-водителем штабного бронеавтомобиля.
 
        После того как силы штаба разделились, Моренц понял, что настал момент для его активных действий. Он сумел передать немцам сведения о расположении главных сил Кирпоноса. Радиостанция Кирпоноса  якобы была повреждена осколком и не работала. Но когда это было нужно Моренцу, то он перекидывал пару проводков и радиопередатчик начинал работать и обеспечивал возможность связи Моренца с наступившими немецкими войсками.
 
       Когда немцы окружили штаб Кирпоноса в урочище Шумейково, Моренц воевал с бесстрашием обречённого. Под непрерывной артиллерийской канонадой он организовывал прорывы из окружения, в частности для группы начальника штаба Тупикова, которого лично убил. (тело нач. штаба Тупикова было найдено далеко от урочища опознано и захоронено только в 1943 году) Он снова и  снова возвращался в урочище после своих провокационных прорывов, вызывал огонь на себя, убивал, организовывал выходы из урочища убивал и снова возвращался. Моренц был единственным, кто   остался живым и невредимым в этом кромешном аду, который он сам и создал.

         После того как стихла канонада, местные жители вошли в урочище. Возле ручья они нашли тело генерал-полковника М.П.Кирпоноса, который был смертельно ранен  осколком снаряда в голову. Они захоронили тело и засыпали землёй, ветками место захоронения. После того как Киев был освобождён на месте захоронения Кирпоноса, которое сохранили в своей памяти местные жители, был установлен склеп из красного гранита с памятной надписью. Тело  Кирпоноса было эксгумировано и захоронено в освобождённом Киеве.
   
          Моренц был резидентом всю войну. Он был дезавуирован только в 1956 году в г. Жданове (Мариуполе). Это был сильный, умный, бесстрашный, идейно убеждённый враг, и таких как он было не мало.  Как тут не вспомнить слова К.Симонова:  "Да, враг был храбр, тем больше наша слава".

      Р.S.  Свою историю об уничтожении штаба Юго-Западного фронта Моренц рассказал сам в своём последнем слове на процессе во время судебного слушания, когда в 1956 году, в Мариуполе рассматривалось его дело.
               
16-09-2019
 Вольфсон Е.Ф.