Вариации глоссы к книге стихов Михаила Кузмина

1
Холод, голод, метель,
год двадцатый,
изувеченный и лохматый,
словно пёс скребется в дверь.
Лучше в сон китайский поверь!
Почему вдруг Шанхай и чай
в этот год беспросветно печальный?
Потому что ни света, ни чая нет,
лишь во сне
«в фонарях пестрит диковинный Шанхай».

2
Там, на берегу его реки,
желтой, мутной, долгой, как судьба
старого китайского раба,
где народ чаинками кишит,
станет легче там, вдали,
мне, уставшему от липкой клеветы.
«Из приснившейся ведет нас пустоты»
под водительством невидимой руки,
как шафранно-голубые корабли
«к странным пристаням, где живы я да ты».

3
Свет неясный от слов,
отголосок дальней трубы,
где прошли корабли,
то ли голос земной,
то ли прошлого стон.
И нездешними вечерами Кузмин
отлетел от земли.
Трепещет одинокий парус,
не к месту повторить осталось:
«Не в Остии ли фонари?»

4
Смерть не так далека,
как Китай от Москвы.
Только в голос не надо выть.
Золотые нас ждут облака.
«И по карнизу птичий гам».
В божественной руке легка
поёт далёкая труба:
«В летучем, без теней, огне
Пустынно и привольно мне».

«Мы увидимся лишь там».

2017