Смерть-12

Изо:  с крестьянином не слишком удобно было путешествовать


3 книга:
П. рассказы и сны: «Один парень умер - какую-то он бомбу кидал и взорвался - и вот, следующим летом его жена видит сон, будто  сидит он у забора рядом с воротами в белом нательном белье, вроде солдатского. Тут же что-то постелено, газетки какие-то. А белье всё насквозь мокрое. Жена подходит - как знакомая, а не как жена – и спрашивает, как живешь и прочее. «Ничего» – говорит, «только скажи матери, чтобы не плакала - всё время мокрый хожу» - «А что в ворота не уходишь?» - «А вот, дождусь Сашку с Олежкой и вместе пойдем» - и те, тоже молодые, умерли вскоре!»

«Часто встречаю во сне кого-то из тех троих умерших. Причем, увидев его идущим навстречу, отдаю себе отсчет, что не надо с ним встречаться, но здороваемся, коротко разговариваем («как дела?» – «нормальный ход») и расходимся. И я после себя в испуге спрашиваю: «не приглашал к себе!? Вроде нет...» Еще видел кого-то из них в большой компании и вот, они напали на дом, в котором я был с кем-то. Мы забаррикадировались, изо всех сил изнутри держимся и через полчаса  напор ослаб. Выглядываем - вроде никого. Пустая сонно-солнечная улица, тишина. Чувствую просто страшную радость. И, героем: «ну и сны мне снятся!»…»

Комм:
Умер не так давно этот П.  - т.е. прожил еще лет15… (со мной он давно не виделся… – может, я ему  снился?! Ведь друг детства, как-никак, вместе учились, играли…) Его «нормальный ход» очень рано закончился, чуть ли не сразу после школы… (отсидел на лесоповале, а в 90-ые, наверное, каким-то бандитом был… Пример того, как окружение портит даже сильных пацанов…)

2 книга:
Да, болею; в голове огромная куча «микробов»: покупки, обмены домов - включая депутации к начальству - показы своих картин и текстов, устройство на работу и покупка видеомагнитофона, подъем дачи домкратом, собирание грибов и хождение к зубному врачу, получение водительских прав и поездка в Москву, несусветные «материальные проекты» /«Вова, узнай, где достать холщовую материю для моих одежд и холсты для моих картин»/. И ничто не реализуется и я избываю томление только в генеральных домашних уборках. Не пишу, не рисую, не пою; могу умереть от остановки сердца, сойти с ума или заработать какой-нибудь страшный паралич. Ведь есть объективные проблемы, настоящие вилы в бок…

Комм:
Вот так и жил… - наверное, неправильно… Нынешние прожекты, кстати, в основном осуществляются…. – если  времени хватает… (будем считать, что я тренировался в прожектерстве и в ведении хозяйства…)

ЦИТАТЫ, Лешка Толстой:
О чем ни думай -  все  к смерти вернешься. И видишь себя, - валяешься ты оскаленный,  окоченелый, как обозная лошадь с боку дороги.

Комм:
О чем ни думай в гражданскую войну -  все  к смерти вернешься… Страна кончает самоубийством, а тебе надо как-то выжить…

Инет:
гораздо меньше обсуждается в средствах массовой информации, но обладает не меньшей потенциальной опасностью для населения всего мира такая вроде бы уже ставшая «обыденной» болезнь, как туберкулёз. Это инфекционное бактериальное заболевание особенно страшно тем, что поражает лёгкие, практически не имеет преград к распространению и довольно сложно диагностируемо. Дело в том, что туберкулёзные бактерии поражают огромное количество людей (по некоторым оценкам, около 30% всего населения Земли). Но лишь примерно каждый десятый из инфицированных заболевает, то есть болезнь переходит в острую открытую форму. Туберкулёз подлежит лечению, однако оно возможно лишь на ранней и лёгкой стадии, к тому же является весьма длительным и сложным. Эпидемия туберкулёза в России протекает каждый год, что не слишком афишируется в прессе. Вдобавок в стране высоки риски заболевания, в частности, к числу курильщиков относится значительная часть населения – курение увеличивает вероятность подверженности туберкулёзу в несколько раз. Единственной действенной мерой борьбы с туберкулёзом является выявление болезни на ранней стадии, для чего и проводятся ежегодные обязательные флюорографические обследования. В 2009 году зафиксировано около 105 тысяч случаев впервые выявленного туберкулёза, что меньше, чем в 2008 году (108 тысяч) и в 2007 году (117 тысяч). Тем не менее, в среднем каждый год в России от туберкулёза умирают 25 тысяч человек;

Комм:
 С «серой» работкой теперь только на диспансеризации обследуюсь… (В нашем роду вроде ничего такого не было – значит, не прилипает…)

Про смерть на дорогах все знают, а про современный  туберкулез и по ящику почти не рассказывают – хотя цифры смертей сопоставимы. Не хотят развивать у людей мнительность? …Все же, странно большие цифры – в реальной жизни я с этим почти не сталкивался, особенно в последнее десятилетие…




ЧАСТЬ ВТОРАЯ: весна 16г

3 книга:
«Мой первый миллион мыслей»... Бью в одну точку нежными каплями по камню и крепким, настырным клювом по скорлупе, чтобы написать нечто вечное на камне и чтобы явился птенец с новой жизнью в сердце. (Яйцо идеально  эстетично, но должно умереть.)

Комм:
Всякая эстетика – это скорлупа, под которой в тепличных условиях формируется новый человек (но только тот человек новый, кто эту скорлупу разбивает – остальные так и остаются в состоянии сна, половинчатыми…) Т.е. эстетика не всегда враждебна жизни – на ранних этапах ее роль положительна (хотя жизнь она никогда не заменяет!)?! Тот же «серебряный век»: с одной стороны, он и породил птенца революции, а с другой, был вынужден спрятаться от своего порождения в скорлупу, герметично окуклиться… Страшные, но живые птенцы и прекрасная, но мертвая скорлупа бесконечно воюют друг с другом?! …Не знаю, мне идея яйца вообще кажется чуждой и даже инопланетной! Я живородящий! Это поэты похожи на птиц! …Вся эстетика инопланетна – и не случайно сопровождается столь странной, столь ненужной для меня «космонавтикой». …А с другой стороны все понятнее и «теракты» - это попытки птенцов взорвать каменную скорлупу; это крики отчаяния тех, кого такой герметизм не устраивает, кто задыхается в мертвом геометрическом мире; это попытки достучаться в ситуации, когда слова, дела, все, что угодно уже не помогает; геополитика, религиозный «Бог», сонм культурных истуканов, финансовый тоталитаризм делают так, что один маленький человек ничего не может доказать другому маленькому человеку – и их контакт (только и могущий породить жизнь) становится бессмысленным. Если каждый другого подозревает в зомбированности, и в огромном большинстве случаев каждый действительно зомбирован, то что остается? Самоубийство с убийствами… (Это восстания крестьян, борющихся за естественную жизнь на мертвой планете городов…)

Эстетики женское гладкое тело - и жизни мужское волосатое тело… Женщина рождает птенца, но тут же и прячет его в скорлупу – мужик должен разбивать скорлупу, а не укреплять ее здоровенными «коттеджами» и башнями… - такое укрепление ведет к самоудушению… Впрочем, природа все отрегулирует и сама: полуудушенный человек уже будет не в состоянии что-то построить – а с другой стороны, его инстинктивно потянет на природу… И достаточно широко растрезвонить те очевидные факты, что и рак, и сердечные болезни порождаются сидячим образом жизни, чтобы мир начал меняться! Машины не должны лишать нас  движения и работы! В движении и работе (до пота в количестве не менее полутора литров в день, как и Дрон Кончаловский говорил) и счастье и польза для здоровья! Смерть – это хороший кнут для упрямых дурней!  Даже фанатика городской жизни может поправить – пусть и покалечив сначала…

Чтобы жить, люди должны вернуться даже и к собирательству?! А что, недавно видел, насколько это и сложно и увлекательно – ты должен быть зорок и знающ, как… как (как звали аборигена из, кажется, книжки Фенимора Купера?), ты должен быть неутомим: некое африканское племя таким образом успешно существует в почти полностью бесплодной пустыне… В этом близость к природе, а именно таковой близостью определяется наше природное совершенство… (Тимофей Баженов, возможно, согласится?!)
 

2 книга:
Свети звезды днем, казались бы теплыми…. Морозной ночью сижу во дворе и под стать настроение - а всего неделю назад было лето…. «Мало тепла в теле моем, вот и дрожу; сердце так плохо работает, что руки поднятыми держать не могу. Хочется в телогрейке дома сидеть! Чтоб распарило – тогда и тут будет приятно…»

За премьеру даю цену, а за повтор – копейку. Оттого и засыпаю так легко – с печалью думая о себе как о мертвом и убитом и желая умереть, уйти из этого дня. Полюбил тоску!

Комм:
Да, люблю телогрейку, да, люблю сидеть в телогрейке даже в комнатах прохладных своих (хотя уже и давненько этого не делал – очень теплая кофта у меня завелась) – и да, смерть была со мной в любой период жизни (но мерзляком как-то незаметно я быть перестал; может быть, и уже тогда не был бы, но сидючи не разогреешься и не закалишься –  в том дворе можно было только сидеть, два шага и кончился он…; кроме того, тогда я был совсем худым да и питался заметно хуже, не переедал ради того же тепла…)

ЦИТАТЫ, Лешка Толстой:
Теперь, в часы бессонниц,  Роллинг  стал  "продумывать"  заново  свою "партию" со смертельным врагом. Он нашел ошибки. Гарин оказывался не так уже хорошо защищен.

Комм:
Да, любого можно и убить, и ограбить, и оклеветать, и уволить, и посадить (на выбор) – если хорошенько постараться… Но мы и так козявки, ради нас мало кто стараться желает! Хотя от литераторов можно чего хошь ожидать! Говорят, они там вечно как пауки в банке, как маньяки, выдумывающие не только персонажей, но и личных смертельных врагов, например…

Инет, Куропаткина:
Афанасий Фет умер 21 ноября 1892 года. Причина его смерти неизвестна, но, видимо, поэта посещала мысль о самоубийстве. Однако ни жена, ни секретарь ничего не сообщают об этом. В подробностях стало известно лишь о последних минутах его жизни, немного сумбурных, совершенно непонятных даже тем, кто неплохо знал его.
Так, сообщается, что примерно за полчаса до своей смерти Фет потребовал шампанского. Жена, испугавшись за его здоровье, отказала поэту в этой просьбе. После этого Фет отправил ее за разрешением к врачу. Видимо, в последние дни здоровье его значительно пошатнулось, раз для того, чтобы выпить вина, ему потребовалось разрешение. Существует и другая версия: такая просьба могла стать просто поводом для того, чтобы отослать жену.
Оставшись наедине со своим секретарем, Фет продиктовал ей довольно необычную записку: «Не понимаю сознательного преумножения неизбежных страданий, добровольно иду к неизбежному». Под этими строчками он сам подписал: «21-го ноября Фет (Шеншин)». Впоследствии эту записку посчитали предсмертной.
О том, что произошло далее, сообщала единственная свидетельница, секретарь Фета. Фёдорова рассказала, что поэт схватил нож и хотел ударить себя в грудь, но она, испугавшись, попыталась отобрать его и в результате поранила себе руку. Фет выбежал в столовую к буфету, возможно, чтобы взять другой нож, но вдруг, тяжело задышав, упал. Через несколько минут он умер.

Фет никогда не боялся смерти, она была ему даже безразлична.
Не жизни жаль с томительным дыханьем,
Что жизнь и смерть? А жаль того огня,
Что просиял над целым мирозданьем
И в ночь идет, и плачет уходя.

Комм:
 Подъем штанги в качестве средства для  эвтаназии или простого самоубийства… Еще можно привязанный  кирпич положить на край крыши и, стоя под, дернуть за веревочку…

Смертельно больной Фет хотел напоследок поиметь свою секретаршу и угрожал ей ножом, но она ударила его деревянной колотушкой, которой картошку мнут для пюре…

Плачущий огонь – это все-таки весьма сомнительный образ… Над целым мирозданьем просияло только солнце – а он что имеет в виду? Зачем солнцу плакать, когда через пару часов оно снова взойдет и без всякого Фета… «Не жизни жаль – она смешана с томительным дыханьем смерти. Что жизнь, когда есть смерть?» - эти поэты вечно весьма условно, приблизительно пишут – и так, как им велят вековечные штампы… «Огонь, заплакав, зашипел и в ночь идет»! «Огонь, спалив все мирозданье, сначала просиял, но позже все-таки заплакал, сволочь»…

3 книга:
Хотел жить, но жизнь пошла так, что надо было нырнуть в какой-то совсем уж черный мрак. Нырнул, потому что хотел жить и быстро-быстро заработал руками, пытаясь сбежать, добраться, продержаться... - «я умер или все-таки жив, раз быстро-быстро перебираю руками?»...

Комм:
Нырнул в книгу «Смерть», но в ней оказалось довольно светло и уютно… - как в больнице?! …В иных больницах, видимо, держат в секрете процент умирающих – и чем больше этот процент, тем приветливее там персонал и лучше условия… («Что-то совсем рядом с моргом меня положили  - и холодно… Неужели уже выздоравливаю?»)

Сначала в книгу «Смерть» сложу себя, а уж только потом и в ящик с аналогичным названием… Хочется что-то оставить, что-то оставить здесь… (на земле? в какой-то из комнат? в маленьком ящичке? на флешке, которую вернет тебе умный таракан в твое подземное царство…)

2 книга:
Посл. к Римлянам 6гл. 14ст.  Уже сказано, что должны умереть для греха - о каком же "господстве" речь?! Компромисс - "живи, но не "господствуй"?!

Комм:
Должны стараться умереть  для греха, чтобы получилось хотя бы господствовать над ним… (Я так устаю и  так стар уже, что на грех не хочу тратить свои последние силы…; от избытка раньше грешил… Хотя то же мат и сейчас в иные моменты в немощах меня подкрепляет! Мат действует как нашатырь!)

ЦИТАТЫ, Петрарка:
                Настолько сладок сердцу ясный свет
                Прекрасных глаз, что я и не замечу,
                Как смертный час в огне их жарком встречу

Комм:
Настолько сладка и горька творческая жизнь, мне заменяющая бабу, что смерть придет всего-то лишь как новый эпизод… (Я часть смерти осмыслю на этом свете, а часть - уже на том…)

Вполне вероятно, что прекрасных баб не меньше, чем прекрасных книг и фильмов или музык и картин – и не меньше, чем оставшихся оленей в Африке – но нельзя сразу за двумя… оленями погнаться… (единственный шанс – если прекрасная баба присоединится ко мне в погонях моих за указанным выше… Ведь во, вполне возможно, что умирающей и исчезающей, Африке, еще осталось столько всего – что надо  сохранить если не в натуральном виде, то хотя бы в изображениях…)

Инет, Куропаткина:
Последним, кто разговаривал с Николаем Гумилёвым перед его арестом, был Владислав Ходасевич, который также, как и Гумилёв жил в так называемой гостинице для ученых и поэтов – «Доме Искусств».
В. Ходасевич вспоминает: «В среду, 3-го августа, мне предстояло уехать. Вечером накануне отъезда пошел я проститься кое с кем из соседей по “Дому Искусств”. Уже часов в 10 постучался к Гумилёву, он был дома, отдыхал после лекции. Мы были в хороших отношениях, но короткости между нами не было… Я не знал, чему приписать необычайную живость, с которой он обрадовался моему приходу. Он выказал какую-то особую даже теплоту, ему как будто бы и вообще несвойственную. Мне нужно было еще зайти к баронессе В. И. Икскуль, жившей этажом ниже. Но каждый раз, когда я подымался уйти, Гумилёв начинал упрашивать: “Посидите еще”. Так я и не попал к Варваре Ивановне, просидев у Гумилёва часов до 2-х ночи. Он был на редкость весел. Говорил много, на разные темы. Мне почему-то запомнился только его рассказ о пребывании в царскосельском лазарете, о государыне Александре Фёдоровне и великих княжнах. Потом Гумилёв стал меня уверять, что ему суждено прожить очень долго – “по крайней мере, до 90 лет”. Он все повторял: “Непременно до 90 лет, уж никак не меньше”. До тех пор собирался написать кипу книг. Упрекал меня: “Вот мы однолетки с вами, а поглядите: я, право, на 10 лет моложе. Это все потому, что я люблю молодежь. Я со своими студентками в жмурки играю – и сегодня играл. И потому непременно проживу до 90 лет, а вы через 5 лет скиснете”. И он, хохоча, показывал, как через 5 лет я буду, сгорбившись, волочить ноги и как он будет выступать “молодцом”. Прощаясь, я попросил разрешения принести ему на следующий день кое-какие вещи на сохранение. Когда наутро, в условленный час, я с вещами подошел к дверям Гумилёва, мне на стук никто не ответил. В столовой служитель Ефим сообщил мне, что ночью Гумилёва арестовали и увезли».

Через некоторое время после ареста Н. Гумилёва И. Одоевцева говорила: «О том, как Гумилёв вел себя в тюрьме и как погиб, мне доподлинно ничего не известно. Письмо, присланное им из тюрьмы жене с просьбой прислать табаку и Платона, с уверениями, что беспокоиться нечего, “я играю в шахматы”, приводилось много раз. Остальное – все только слухи. По этим слухам, Гумилёва допрашивал Якобсон – очень тонкий, умный следователь. Он якобы сумел очаровать Гумилёва или, во всяком случае, внушить ему уважение к своим знаниям и доверие к себе. К тому же, что не могло не льстить Гумилёву, Якобсон прикинулся – а может быть, и действительно был – пламенным поклонником Гумилёва и читал ему его стихи наизусть».

В газете «Петроградская правда» 1 сентября 1921 года было опубликовано сообщение ВЧК «О раскрытом в Петрограде заговоре против Советской власти», к этому сообщению прилагался список расстрелянных участников заговора. Всего их было 61 человек.
Тринадцатым в списке был «Гумилёв, Николай Степанович, 33 лет, бывший дворянин, филолог, поэт, член коллегии “Издательства Всемирной литературы”, беспартийный, бывший офицер. Участник Петроградской боевой организации, активно содействовал составлению прокламаций контрреволюционного содержания, обещал связать с организацией в момент восстания группу интеллигентов, которая активно примет участие в восстании, получал от организации деньги на технические надобности».

В марте 1922 года были сообщены некоторые подробности об этой казни: «Расстрел был произведен на одной из станций Ириновской железной дороги. Арестованных привезли на рассвете и заставили рыть яму. Когда яма была наполовину готова, приказано было всем раздеться. Начались крики, вопли о помощи. Часть обреченных была насильно столкнута в яму, и по яме была открыта стрельба. На кучу тел была загнана и остальная часть и убита тем же манером. После чего яма, где стонали живые и раненые, была засыпана землей».

Комм:
 Гумилев вроде бы был типичный белогвардейский офицер? (у меня был короткий период, когда его стихи ко мне вдруг приблизились, но это длилось совсем недолго… - при том, надо учитывать, что иных близостей я теперь скорее стыжусь – взять того же пресловутого  Есенина… - а стихи в целом я уже скорее презираю, считаю отвратительным позерством…) Опять же, женитьба на Ахматовой о нем много говорит – к примеру, о том, что умом он совсем не отличался. Брак двух поэтов равной известности! – тут можно только фыркнуть…; такие истории из жизни попсовых «звезд» нам еженедельно сообщают!  В общем, это такие нормальные буржуазные поэты (и Ахматова потом всю жизнь лишь мучилась в чужеродной для себя среде)

3 книга:
«Нет, мягкой ссора была.  Только кажется, что бушевал - всё внутри осталось. Никто  убитым, а значит и обиженным, себя чувствовать не должен». (Но думать надо о том, что можешь умереть!)

Комм:
Даже от мягких и вежливых ссор слишком много умирает любви и симпатии (а бушует уже ненависть) Чудовищное несовершенство человеческих взаимоотношений!

2 книга:
Послание к Римлянам 7 гл 2-Зст. Вспомнил Ницше: "Бог умер, выходите за другого мужа".

Комм:
Какого из трех Богов имел в виду этот жалкий сумасшедший? Боги действительно умирают в человеке, но – на три дня, но – заменяясь другим Богом из Троицы… (Но Троица дьяволов тоже существует? В деревне он – убийца, а в городе – пидарас?!)

ЦИТАТЫ:
Спайкер украл  кожан  за  110  фунтов. Радуется,  как  ребенок. В кожане  с капюшоном стал похож  на смерть.  Схема действия -- крайне наглая -- вошел, надел и вышел.

Комм:
Во что верить, в дьявольскую искушенность Запада или в его же ангельскую наивность? Искушенность порождает богатство, богатство порождает наивность? (наивность порождает бедность, бедность порождает искушенность…) Искушенное богатство образует спрос на ангельскую наивность (мол, чего не имеем – купим). Старый империализм образует устойчивый спрос на молодую демократию (оскалы капитализма пугают покупателей!)

Все проще: на Западе вечно экспериментируют, в том числе, и с торговлей, в том числе и наивной доступностью, демократичностью… Потом внесли поправки и теперь все свободно доступные вещи снабжены электронными бирками, а в зале находятся сотрудники и камеры (при западной бдительности всех воров отловили, наверное, еще и до электроники – к тому же, при тамошних перспективах как-то рисковать будут только отбросы… - и выгодней рискнуть, чем нанимать дорогую дополнительную охрану…)

Инет, Куропаткина:
Началась гражданская война. Семья Блоков временно оставила в стороне размолвки и сплотилась перед новой бедой. Вспоминая эти страшные дни, Блок угрюмо писал в своем дневнике: «Мороз. Прохожие несут какие-то мешки. Почти полный мрак. Какой-то старик кричит, умирая с голоду…»

В 1921 году Блок заболел. Вероятно, причинами этого стали и творческий кризис, и голод, который поэту пришлось пережить во время гражданской войны, и серьезное истощение нервной системы.

Алянский писал в своем дневнике: «Александр Александрович перемогался всю вторую половину мая и почти весь июнь. Потом он слег и пытался работать, сидя в постели. Болезнь затягивалась, и самочувствие неизменно ухудшалось. Однако Любовь Дмитриевна и все, кто заходил в эти дни на Офицерскую узнать о здоровье Блока, надеялись на выздоровление, никто не думал о грозном исходе болезни.

Так прошло несколько недель. Врачи, которых приглашали к Блоку, лишь беспомощно разводили руками. Алянский, в очередной раз побывавший у постели больного, уже не сомневался в скорой смерти друга.

Она предложила Александру Александровичу принять какое-то лекарство, и тот отказался, она пыталась уговорить его. Тогда он с необыкновенной яростью схватил горсть склянок с лекарствами, которые стояли на столике у кровати, и швырнул их с силой о печку».

Когда Алянский в очередной раз пришел к Блоку, он стал свидетелем того, как поэт совершенно спокойно, без малейшего волнения на лице или в голосе собрал и сжег свои записные книжки. Мемуарист был потрясен: «Если б я мог предположить, что Блок уничтожает дневники и записные книжки в припадке раздражения, тогда факт уничтожения меня не удивил бы. Но это происходило на моих глазах, внешне Блок оставался совершенно спокоен и даже весел. И этот “безумный” акт в спокойном состоянии особенно потряс меня».

Блок, к ужасу своих друзей и родных, угасал буквально на глазах и с каждым днем вел себя все более непредсказуемо и ненормально. Наверное, здесь в полной мере проявилась наследственность, полученная его отца, Александра Львовича, который даже в здоровом состоянии не отличался спокойным нравом и зачастую вел себя нелогично.
Под влиянием болезни Блок превратился с нервного агрессивного деспота, который своими постоянными выходками изводил окружающих его людей. Скорее всего, это происходило вследствие нарушений психики, которые уже давно подтачивали здоровье поэта. Впрочем, время от времени Александр брал верх над своей болезнью, и тогда в семью Блоков возвращался жизнерадостный доброжелательный Саша, всегда внимательный к окружающим и вдохновенно рассматривающий лица окружающих его близких людей.

Алянский затем рассказывал: «Он пригласил меня сесть, спросил, как всегда, что у меня, как жена, что нового. Я начал что-то рассказывать и скоро заметил, что глаза Блока обращены к потолку, что он меня не слушает. Я прервал рассказ и спросил, как он себя чувствует и не нужно ли ему чего-нибудь.
– Нет, благодарю вас, болей у меня сейчас нет, вот только, знаете, слышать совсем перестал, будто громадная стена выросла. Я ничего уже не слышу, – повторил он, замолчал и, будто устав от сказанного, закрыл глаза.

Врачи, лечившие Блока, по словам Георгия Иванова, «так и не смогли определить, чем он, собственно, был болен

 одной из официальных версий болезни Блока были прогрессирующая деградация нервной системы и последующее сумасшествие. Скорее всего, этот слух распространили большевики, опасаясь реакции общественности на поэму «Двенадцать». В пользу этого предположения также говорят постоянные просьбы Блока уничтожить все экземпляры этого произведения. За пару дней до смерти он в один из кратких моментов просветления умолял жену: «Люба, хорошенько поищи, и сожги, все сожги».

Уже в первых числах августа Блок перестал приходить в сознание, иногда бредил и кричал. Врач А. Г. Пекелис, на протяжении всего хода болезни наблюдавший Блока, в своей «Краткой заметке о ходе болезни» писателя заключил: «…Процесс роковым образом шел к концу. Отеки медленно, но стойко росли, увеличивалась общая слабость, все заметнее и резче проявлялась ненормальность в сфере психики, главным образом в смысле угнетения… Все предпринимавшиеся меры лечебного характера не достигали цели, а в последнее время больной стал отказываться от приема лекарств, терял аппетит, быстро худел, заметней таял и угасал и при все нарастающих явлениях сердечной слабости тихо скончался».

Внимательно изучив медицинские документы и мемуары друзей Блока, исследователи пришли к выводу, что Александр Блок «погиб от подострого септического эндокардита (воспаления внутренней оболочки сердца), неизлечимого до применения антибиотиков. Подострый септический эндокардит – это „медленно подкрадывающееся воспаление сердца“. Развившись, это заболевание привело к закупорке сосудов внутренних органов и мозга, конечностей и кожи. Затем развилось воспаление головного мозга. Ситуацию, несомненно, ухудшило присутствующее у Блока психическое перенапряжение, приведшее к сумасшествию.

Последними словами, которые Блок написал в своей жизни, была строчка в его дневнике: «Мне пусто, мне постыло жить!».

Комм:
У него и стихи  какие-то странно пустые и постылые! (хотя и ими я в какой-то момент увлекался – когда барахтаешься, хватаешься за всякие вокруг плавающие предметы, пенопласты, мусор, а то и прямое говно… Блок пенопласта – да…) И слово «пустота» с синонимами у него, наверняка возникают чуть ли не на каждой странице?! Он лишь признался в своей пустоте только в самом конце…. (зато в пустоте виднее всякие дуновения, отблески, оттенки, шепоты и прочая таинственная прелесть)

Я только жду условного виденья,
Чтоб отлететь в иную пустоту.
 
Там сумерки невнятно трепетали,
Таинственно сменяя день пустой.

И стало ясно, кто молчит
И на пустом седле смеется.

Показал мне дорогу пустынную,
Уходящую в темный лес.

Она взманила,
Земля пустынная!

И т.д. и т.п. – это еще только самое начало его сборника (советую так же проверить слова «ничто», «тоска», «уныние» и всякое такое)

 Причина болезни в ослабленном и поврежденном – в том числе, и ревматизмом, столь мне знакомом! -  сердце и наличии бактериальной инфекции на нем… Советуют, в частности,  закалку организма! …Не было ли у Блока порока сердца? Вполне возможно, что после гражданской даже в Питере почти не осталось хороших врачей, и их не хватало уже на поэтов – зато инфекций было в достатке…

(Порассуждал на эту тему и сразу в сердце закололо!)

3 книга:
Одна бабуся спрашивает другую о третьей по телефону – мол, как она? звонит? «Звонит» - отвечает. А между тем я доподлинно знаю, что она уже умерла! Выходит, одна умерла, другая с ума сошла, а у третьей ужасный склероз - знает не хуже меня, что умерла - ведь это мать моя! (Не помню, как разрешилось недоумение – скорее всего, банальное совпадение имен…)

Комм:
Ань сотни, Люб и Маш, Наташ и Татьян десятки… (слишком неудивительны наши имена – а ведь никто не мешает быть хоть в этом удивительным!)

2 книга:
Конечно,  Бог не умирал персонально за меня - это дичь, я - ничто - Он умирал за всех, но дело в том, что Он равен всем, так что это всё равно, как если бы за каждого из нас умер пусть не Бог, но человек. Человек Иисус умер лично за меня...

Комм:
Бог равен всему человечеству? «Вы - тело Мое»…. Бог-отец умер и из Его гниющего тела, как муравьи, поползли человеки, Бог-сын умер и муравьи получили шанс обрести душу и стать нормальными людьми, Бог-дух умер и каждый нормальный человек получил шанс стать богом всезнающим и летающим… Эти Трое зачем-то решили размножиться, вырастить на нашей планете великое множество своих подобий… - но местный бог под названием смерть», под названием «дьявол» этому воспротивился… - не зная, что подобное сопротивление  тренирует и закаляет новых богов… – впрочем, и убивая немало… (если честно -  чуть ли не всех…)

ЦИТАТЫ:
Другие о Чикатило:
Отец убитого 12-летнего мальчика:
У меня просьба к суду есть. Не надо его приговаривать к смерти. Не надо. Пусть будет 15 лет. Пусть меньше. Но тогда из казематов КГБ, где его так долго прячут, он попадет к нам.

Комм:
Возможно, в тех краях обитали: 1 полный Чикатило, 12 половинок, 144 четвертинок – и сто тысяч просто кровожадных мужиков…

Инет, Куропаткина:
Однажды на вечере у генеральши Верзилиной Лермонтов в присутствии дам отпустил какую-то новую шутку, довольно острую, над Мартыновым. Что он сказал, мы не расслышали; знаю только, что, выходя из дому на улицу, Мартынов подошел к Лермонтову, и сказал ему очень тихим и ровным голосом по-французски: „Вы знаете, Лермонтов, что я очень часто терпел ваши шутки, но не люблю, чтобы их повторяли при дамах“, – на что Лермонтов таким же спокойным тоном отвечал: „А если не любите, то потребуйте у меня удовлетворения“… Больше ничего в тот вечер и в последующие дни, до дуэли, между ними не было, по крайней мере нам, Столыпину, Глебову (другим секундантам) и мне, неизвестно, и мы считали эту ссору столь ничтожною и мелочною, что до последней минуты уверены были, что она кончится примирением».
Друзья, в том числе и князь Васильчиков, пытались помирить Мартынова и Лермонтова, но им это не удалось. Однако все они до последнего были уверены, что дуэль закончится примирением. Но прошло три дня, а примирение не состоялось. Считается, что одной из причин были слова Лермонтова «потребуйте от меня удовлетворения». Вызов сделал Мартынов, но после того, как Лермонтов сам предложил это. Значит, именно Лермонтов считал себя пострадавшим, и извиниться должен был Мартынов. Однако именно Мартынов считал себя обиженным. Как бы то ни было, примирение не состоялось, поединок был назначен, условия оговорены.

князь Васильчиков: «15 июля часов в шесть-семь вечера мы поехали на роковую встречу; но и тут в последнюю минуту мы, и, я думаю, сам Лермонтов, были убеждены, что дуэль кончится пустыми выстрелами и что, обменявшись для соблюдения чести двумя пулями, противники подадут себе руки и поедут… ужинать.

Когда мы выехали на гору Машук (близ Пятигорска) и выбрали место по тропинке, ведущей в колонию (имени не помню), темная, громовая туча поднималась из-за соседней горы Бештау.
Мы отмерили с Глебовым тридцать шагов; последний барьер поставили на десяти и, разведя противников на крайние дистанции, положили им сходиться каждому на десять шагов по команде “марш”. Зарядили пистолеты. Глебов подал один Мартынову, я другой Лермонтову, и скомандовали: “Сходись!”

Лермонтов остался неподвижен и, взведя курок, поднял пистолет дулом вверх, заслоняясь рукой и локтем по всем правилам опытного дуэлиста. В эту минуту, и в последний раз, я взглянул на него и никогда не забуду того спокойного, почти веселого выражения, которое играло на лице поэта перед дулом пистолета, уже направленного на него. Мартынов быстрыми шагами подошел к барьеру и выстрелил.
Лермонтов упал, как будто его скосило на месте, не сделав движения ни взад, ни вперед, не успев даже захватить больное место, как это обыкновенно делают люди раненые или ушибленные.
Мы подбежали. В правом боку дымилась рана, в левом – сочилась кровь, пуля пробила сердце и легкие.

Хотя признаки жизни уже видимо исчезли, но мы решили позвать доктора. По предварительному нашему приглашению присутствовать на дуэли доктора, к которым мы обращались, все наотрез отказались. Я поскакал верхом в Пятигорск, заезжал к двум господам медикам, но получил такой же ответ, что на место поединка по случаю дурной погоды (лил проливной дождь) они ехать не могут, а приедут на квартиру, когда привезут раненого.

Когда я возвратился, Лермонтов уже мертвый лежал на том же месте, где упал; около него Столыпин, Глебов и Трубецкой. Мартынов уехал прямо к коменданту объявить о дуэли. Черная туча, медленно поднимавшаяся на горизонте, разразилась страшной грозой, и перекаты грома пели вечную память новопреставленному рабу Михаилу.

Столыпин и Глебов уехали в Пятигорск, чтобы распорядиться перевозкой тела, а меня с Трубецким оставили при убитом. Как теперь, помню странный эпизод этого рокового вечера; наше сиденье в доле при трупе Лермонтова продолжалось очень долго, потому что извозчики, следуя примеру храбрости гг. докторов, тоже отказались один за другим ехать для перевозки тела убитого. Наступила ночь, ливень не прекращался…
Вдруг мы услышали дальний топот лошадей по той же тропинке, где лежало тело, и, чтобы оттащить его в сторону, хотели его приподнять от этого движения, как обыкновенно случается, спертый воздух выступил из груди, но с таким звуком, что нам показалось, что это живой и болезный вздох, и мы несколько минут были уверены, что Лермонтов еще жив».

Так трагически закончилась дуэль между Лермонтовым и Мартыновым. Было проведено не одно расследование для выяснения обстоятельств смерти, но новых подробностей обнаружено не было. По всей видимости, это была трагическая случайность, ведь Лермонтов не любил дуэлей.

история отношений между Лермонтовым и Мартыновым не совсем обычна. Их знакомство состоялось в конце 20-х годов XIX века. Известно, что Лермонтов, еще будучи учеником пансиона, посещал дом Мартыновых, дружил со своим ровесником Николаем, был в хороших отношениях с его сестрами Натальей и Юлией. Затем, будучи исключен из университета, он поступил в школу прапорщиков, где в то время учился Николай Мартынов.

И в то время, и впоследствии они представляли собой две противоположности. Сослуживец Мартынова В. А. Бельгарт вспоминал: «Он был очень красивый молодой гвардейский офицер, высокого роста, блондин с выгнутым немного носом. Он был всегда очень любезен, весел, порядочно пел романсы и все мечтал о чинах, орденах и думал не иначе, как дослужиться на Кавказе до генеральского чина».

В то же время М. Тургенев так описывал М. Лермонтова: «В наружности Лермонтова было что-то зловещее и трагическое; какой-то сумрачной и недоброй силой, задумчивой презрительностью и страстью веяло от его смуглого лица, от его больших и неподвижно темных глаз. Их тяжелый взор странно не согласовывался с выражением почти детскости нежных и выдававшихся губ. Вся его фигура, приземистая, кривоногая, с большой головой на сутулых плечах, возбуждала ощущение неприятное, но присущую мощь тотчас сознавал всякий».

Карьера Мартынова шла очень успешно, и в 1841 году он вышел в отставку в чине майора, Лермонтов же все еще оставался прапорщиком.

Отношения друзей были сложными. Рассказывали, что Лермонтов держал себя с Мартыновым довольно надменно, звал его Мартышкой, часто писал на него эпиграммы. Почему же они продолжали общаться друг с другом, оставались друзьями? Да и можно ли такие отношения назвать дружбой?

По всей вероятности, Мартынов преклонялся перед гением Лермонтова. Об этом говорит и то, что Мартынов упорно стремился походить на Печорина. Выйдя в отставку, он резко изменил свою внешность, чтобы усилить сходство с литературным героем: отрастил бакенбарды, нарядился в черкесский костюм, везде носил с собой огромный кинжал. Кроме того, он стал мрачным, суровым и молчаливым. Перемена была такой разительной, что многие знакомые, увидев его, пугались.

Лермонтов часто смеялся над другом, но Мартынов почему-то все прощал ему. Однако, по всей вероятности, чаша терпения переполнилась, почитание таланта обернулось ненавистью, что и стало причиной такого трагического финала. Васильчиков вспоминал, что Лермонтов незадолго до поединка говорил: «Нет, я сознаю себя настолько виновным перед Мартыновым, что чувствую, что рука моя на него не поднимется». Затем он добавил: «Я стрелять не хочу! Вам известно, что я стреляю хорошо, такое ничтожное расстояние не позволит мне дать промах». И действительно, Лермонтов стрелял прекрасно, намного лучше Мартынова. Тот, прекрасно умея фехтовать, стрелять из ружья, что необходимо для военного, пистолет в тот день взял в руки третий раз в жизни…

Вероятно, Лермонтов был уверен в счастливом исходе дуэли, Мартынов же попал ему в сердце по чистой случайности. Сам он говорил: «Злой рок судил мне быть орудием воли Провидения в смерти Лермонтова, я уже считаю себя не в праве вымолвить хотя бы единое слово в его осуждение, набросить малейшую тень на его память».

Комм:
 Мартынов просто учился стрелять, он и сам не верил в попадание, никто не верил… (но Лермонтов в произведениях своих вовсе не выглядит ироничным и желчным, издевательски к людям настроенным – он же романтик?…Он и в этой нелепой дуэли бравировал из романтизма – и, конечно, потом рассчитывал все «сверху вниз» описать! А Мартынов этого как раз опасался! Но если бы Лермонтов извинился бы, как, конечно, должен был, их дружба бы только окрепла… Из литературных соображений Лермонтов играл человеком… Он схватил «звезду» и слишком уж не снисходил к «дуракам»… Зеленый был, совсем еще не мудрый – жаль, что таким доверяют пистолеты…)

3 книга:
Они чего-то важного не понимают, и эта путаница в головах заставляет их выдумывать сложности, чтобы оправдать свое непонимание и иметь право считать себя умными - замкнутый круг! А чтобы жить устойчиво,  становятся всё более воинствующими бюрократами на работе. Внутри развал – так извне ты на него даже не дыши! Умерщвляют себя, чтобы лучше, беспощадней воевать – но за что война, когда уже себя убили?! Т.е. вначале человек просто что-то не понял, а в конце он уже слетает с осей и пускается во все тяжкие…

Комм:
Да, всякая война во многом уже загробная. Война лишь мертвецам не страшна и лишь их же манит, как сильный  способ оживиться… Лично я готов воевать лишь за собственный дом; за собственную улицу - уже нет… Впрочем, пресса может меня настрополить, и я сунусь в битву за страну, а там ведь только сунься, болото там такое, что вмиг увязнешь в дружбе фронтовой – и не покинешь уж «товарищей», не выкажешь подлого страха; да и расстреляют дезертира, не разбирая, что я, допустим, слишком поумнел… Хотя и дрянь-война, и победу в ней потом очередному суке Сталину припишут, который под пулями ни разу не стоял… А немцы что? Собирались править миром как компьютеры живые – так мертвые компы нами, так или иначе, правят; причем в будущем, вполне возможно, править будут уже одни, без всяких там людей  (или для тех же немцев будет исключение?! допуск для обслуживания  к рассосредоточенному,  как паутина, компьютерному телу – у которого никто не знает где блуждает голова, ибо повсюду миллионы аппаратов выдают себя за оную…)

2 книга:
Переложение Послания к Римлянам ап. Павла
6 гл.: Мы  умерли для греха, мы погреблись с Христом крещением в смерть,  чтобы и воскреснуть с Ним и ходить в обновленной жизни. 

Комм:
Обновить свою жизнь можно только в воде или в беге – в иных состояниях, пока не начал ты к ним привыкать, и всей тяжестью своей в них погружаться, т.е. взрослеть прямо в беге и прямо в воде…; иначе ты будешь неуклонно стареть и двигаться к смерти. Отсюда и страсть к путешествиям некоторых – пока мир объезжаешь, есть чувство, что никогда не состаришься: постоянно другая вода, постоянно пробежки (многие, правда, настолько застыли, что их ни вода, ни пробежки, ни в целом, туризм не берет – у них белая бескровная кожа…)

Пока не умер, не говори, что ты благополучно крестился… Крестился я в смерть? процентов на 20, наверное… - жую, к примеру, жвачку сейчас, за час до этого съел двойную порцию жрачки, а через час буду смотреть телевизор – там намечена гонка… (а крещенье водой так же смешно, как крещенье болтовней! – хотя и можно насмерть захлебнуться!)

ЦИТАТЫ, Кло:
Однажды я разговаривал с мясником, и он рассказал, что наилучшее мясо получается через три-четыре дня после смерти.

Комм:
А наилучший суп через 3-4 дня после варки не получается?! Я в шоке, если честно, от таких мясников. Он ждет, когда мясо маленько протухнет?! Только компот, действительно, должен настояться сначала как следует…

Инет, Куропаткина:
Наконец, исчерпав темы, интересовавшие его ранее, или лишившись вдохновения, Мандельштам вообще перестал браться за перо. С 1925 года в течение пяти лет он не написал ни одного стихотворения и только в 1928 году опубликовал свой итоговый сборник «Стихотворения», а также прозаическую повесть «Египетская марка», главная тема которой – человек на распутье эпох.
С 1928 года в творчестве Осипа Мандельштама наблюдается застой: «…чувствую себя должником революции, но приношу ей дары, в которых она не нуждается». Он выступает за необходимость революции, но совершенно не принимает новую власть.

В 1930 году он опубликовал «Четвертую прозу», резко обличающую существующий режим, а в 1933 году инвективу в стихах (эпиграмму), направленную против Сталина («Мы живем, под собою не чуя страны…»).
Этот бунт против новой власти придал силы Осипу Мандельштаму, и он вновь вернулся к творчеству. В этот период он написал множество стихотворений о чести и совести, к которым призывали революционные «разночинцы», о новой культуре человека («Армения», «За гремучую доблесть грядущих веков…», «Сохрани мою речь…», очерки «Путешествие в Армению»).

Характер произведений поэта с каждым разом становился все более резким. Он написал эссе «Разговор о Данте», и это не могло остаться незамеченным, особенно со стороны правительства. Действительно, на поэта вскоре обратили пристальное внимание, и, наконец, в мае 1934 года он был арестован за эпиграмму и другие «антисоветские» стихи и сослан на Северный Урал, в Чердынь. Однако ссылка сама по себе ни для кого не была неожиданностью в то тяжелое время. С точки зрения исторической правды интерес вызывает не то, за что поэт был сослан, а то, кем был выдан ордер на его арест. Под ордером «на производство ареста-обыска гражданина Мандельштама» стояла подпись зампреда ОГПУ Агранова.
Агранов известен не одним подобным делом, на его совести аресты Н. Гумилёва, Н. Клюева и т. д. Незадолго до своего собственного ареста Агранов сфабриковал дело о «заговоре врагов народа» – хотел отличиться и этим себя спасти. Но это не помогло – он был расстрелян в 1938 году.

В ссылке О. Мандельштам пытался покончить с жизнью. Попытка не удалась, но поэт был отправлен на медицинское освидетельствование, результатом которого стал перевод его в Воронеж.
В Воронеже Осип Мандельштам пробыл до мая 1937 года, ведя полунищенское существование. В этот период поэт жил только благодаря помощи своих друзей и жены. О своей жене он говорил: «Тем, что моя “вторая жизнь” еще длится, я всецело обязан моему единственному и неоценимому другу – моей жене».

Сначала Осип Мандельштам ждал расстрела. Но неожиданно ему смягчили приговор, что привело поэта в еще большее душевное смятение. В результате он написал целый ряд стихотворений, в которых открыто принимал советскую власть и выражал готовность даже пойти на жертвенную смерть («Стансы», так называемая ода Сталину). Многие исследователи его жизни и творчества впоследствии видели в этом самопринуждение или эзопов язык.

«Стихи о неизвестном солдате» – самое необычное и «темное» стихотворение Осипа Мандельштама тех лет, в нем поэт раскрывает картину революционной войны, показывает истинный смысл выживания человечества и всего мирового разума.

О. Мандельштам был уверен, что «ода» поможет ему спастись, утверждал, что «это была болезнь», и стремился ее преодолеть. Его ссылка закончилась, и, возвратившись из Воронежа, поэт около года жил в Подмосковье. Но это не принесло ему ни счастья, ни душевного покоя: он продолжал ожидать репрессий, его жизнь, по собственным словам, проходила «как в страшном сне». Наконец его ожидания оправдались: в мае 1938 года его повторно арестовали «за контрреволюционную деятельность» и сослали на Колыму.

По официальной версии, он умер в сталинском пересыльном лагере от паралича сердца. По свидетельствам очевидцев, в то время он был в состоянии, близком к сумасшествию. Однако точная дата и подробности гибели Осипа Мандельштама долгое время не были известны. Но сегодня, когда многие сведения, ранее скрытые, становятся достоянием общественности, стало известно об обстоятельствах гибели поэта.

Так, некоторое время его гибель замалчивалась. Даже свидетельство о смерти было выдано через несколько лет. Вот как об этом вспоминала Надежда Мандельштам: «В июне сорокового года брата Осипа Мандельштама, Шуру, вызвали в загс Бауманского района [г. Москвы] и вручили ему для меня свидетельство о смерти О. М. „Возраст – 47 лет, дата смерти – 27 декабря 1938 года. Причина смерти – паралич сердца“. Это можно перефразировать: он умер, потому что умер. Ведь паралич сердца это и есть смерть… и еще прибавлено: артериосклероз… По сведениям Хазина, Мандельштам умер во время сыпного тифа».

Кто же такой Хазин, о котором упоминала Надежда? Это доктор, который хорошо знал Мандельштама, так как лечил его в лагере. Он сообщал, что в тюрьме у поэта окончательно помутился рассудок. Его пришлось положить в больницу для душевнобольных, но и там его болезнь прогрессировала. Он всего опасался, отказывался от еды, подозревая, что в ней яд, и очень сильно похудел. Отказываясь от полноценного питания, он собирал объедки на помойке, где и заразился тифом. В то время в лагере не было лекарств от этой болезни, и его не смогли спасти.

Один из лагерников, с которым сидел Осип Мандельштам, также вспоминал: «Однажды, несмотря на крики и понукания, О. М. не сошел с нар. В те дни мороз крепчал… Всех погнали чистить снег, и О. М. остался один. Через несколько дней его сняли с нар и увезли в больницу. Вскоре Казарновский услышал, что О. М. умер и его похоронили, вернее, бросили в яму… Хоронили, разумеется, без гробов, раздетыми, если не голыми, чтобы не пропадало добро, по нескольку человек в одну яму – покойников всегда хватало, – и каждому к ноге привязывали бирку с номерком».
 
одна из статей о смерти Мандельштама попалась на глаза Юрию Моисеенко – бывшему узнику сталинских лагерей. Он написал в газету письмо: «Как прямой свидетель смерти знаменитого поэта, хочу поделиться дополнительными подробностями…
Лагерь назывался «Спецпропускник СВИТЛага», то есть Северо-Восточного исправительного трудового лагеря НКВД (транзитная командировка), 6-й километр, на «Второй речке». В ноябре нас стали заедать породистые белые вши, и начался тиф. Был объявлен строгий карантин. Запретили выход из бараков. Рядом со мной спали на третьем этаже нар Осип Мандельштам, Володя Лях (это – ленинградец), Ковалев (Благовещенск)… Сыпной тиф проник, конечно, и к нам. Больных уводили, и больше мы их не видели. В конце декабря, за несколько дней до Нового года, нас утром повели в баню, на санобработку. Но воды там не было никакой. Велели раздеваться и сдавать одежду в жар-камеру. А затем перевели в другую половину помещения в одевалку, где было еще холоднее. Пахло серой, дымом. В это время и упали, потеряв сознание, двое мужчин, совсем голые. К ним подбежали держиморды-бытовики. Вынули из кармана куски фанеры, шпагат, надели каждому из мертвецов бирки и на них написали фамилии: «Мандельштам Осип Эмильевич, ст. 58, срок 10 лет». И москвич Моранц, кажется, Моисей Ильич, с теми же данными. Затем тела облили сулемой. Так что сведения, будто Мандельштам скончался в лазарете, неверны».
 
«”Дело Мандельштама” ведет “Христофорыч” – известный в московских литературных кругах оперуполномоченный Николай Христофорович Шиваров, на протоколе допроса – его имя… Давил психологически (на О. Мандельштама) – угрожал, насмехался, шантажировал: говорил, что Мандельштам загубил своих родных. Он на подследственного смотрел как на вошь, держался сверхчеловеком, заявлял, что “страх полезен поэту”, рождает новые эмоции. Впрочем, Мандельштам был не из тех, кто способен конспирировать, отпираться. На первом же допросе сознался, что крамольные стихи написал он. Шиваров достал текст – Мандельштам сам внес поправки. Признался, что в юности был членом эсеровской партии. Назвал людей, которым читал стихотворение… Потом в разное время были арестованы три человека (из названных О. Мандельштамом) – Владимир Нарбут, Лев Гумилёв и Борис Кузин. Но интересно, что ни у кого из них в деле, насколько я знаю, эпизод с мандельштамовским стихотворением не фигурировал… Мандельштам, конечно, не был физически смелым человеком – с нормальной точки зрения. Боялся высоты. Панически боялся милиционеров. Многого боялся. Но при этом иногда совершал поступки, на которые ни у каких смельчаков решимости не хватало. В 1918 году знаменитый эсер-чекист Блюмкин хвастался в компании всевластием: достал стопку смертных приговоров, потряс в воздухе. Мандельштам подскочил, выхватил эти приговоры, порвал. В 1928-м вступился за совершенно незнакомых людей – пятерых безвинно арестованных стариков-бухгалтеров, пол-Москвы поставил на ноги.

Комм:
 Люто ненавидел и люто боялся – такое сочетание свело его с ума (если он и был – что вряд ли!…) К тому же, слишком хрупки тепличные неработающие поэты для тюрьмы, для зимы (для тюрьмы зимой!)

Блюмкин, разумеется, в компании евреев хвастался… - и как «своего», Мандельштама простил… Так же хотелось бы знать фамилии «стариков-бухгалтеров» - тоже все «свои», наверное…

Итак, евреи по лютости своего характера все время сами будят лихо, которое потом сами же не могу вынести – по причине тепличности своей натуры… Но я и сам такой?! на диванах мы все гневливы и болтливы  чрезвычайно и требуем самых жестких мер… – или же напротив, революций…

3 книга:
«И зверь должен умереть, чтобы мог родиться бог – возможно, все звери должны в конце концов исчезнуть?!» - «Или размножиться, как Его подобия…»

Комм:
И зверей, и деревья Бог тоже явно по своему образу и подобию творил… Все сотворенное – Его подобия… Уничтожение творений – оскорбление для Творца… (как и пренебрежение ими, как и попытка что-то им противопоставить…)

2 книга:
Холоден смерти белый цветок…

Радость умерла, а белый цветок остался…

Умерла душа-хозяйка, белый свет – на похоронах холодные белые цветы…

Вдоль плетня иду на похороны. Над плетнем льдинками белые цветы…

Комм:
Да, белые цветы для меня иной раз страшнее, чем белые халаты…; и холодных красавиц я всегда боялся –правда, такие в автобусах не ездют… (чем богаче баба, тем и холоднее?)

ЦИТАТЫ, Вознесенский:
Тут так трагически совпало: когда Мерилин Монро покончила с собой, то сообщение о ее смерти в одной из французских газет было на соседней с моими стихами странице и мои стихи просвечивали сквозь ее лицо.

Комм:
В журналах и  газетах ежедневно подобный свальный грех (каждый раз, похоже, проверял, нет ли в журналах с ним какой-то бабы рядом – и, само собой, кто там из «своих»…)

Инет, Куропаткина:
…В эти годы Николай Клюев проявлял симпатию к семнадцатилетнему художнику-графику А. Н. Яр-Кравченко, которому он посвятил большое количество своих стихотворений.

В середине 1934 года Николая Клюева перевели в Томск. Поэт очень переживал подобное отлучение от литературы. В эти годы все свои силы он направлял на восстановление своего имени и возможности издавать свои произведения. Николай Клюев писал: «Не жалко мне себя как общественной фигуры, но жаль своих песен-пчел, сладких, солнечных и золотых. Шибко жалят они мое сердце».

5 июня 1937 года в Томске Николая Клюева арестовали, обвинив в «контрреволюционной повстанческой деятельности».
В октябре 1937 года там же, в Томске поэту был вынесен смертный приговор.

Позже выяснилось, что сибирским НКВД было сфабриковано дело о «Союзе спасения России», подготавливающим восстание, направленное против советской власти. Роль одного из лидеров этого союза приписывалась Николаю Клюеву.

Ходили слухи, что настоящая причина ареста Николая Клюева заключалась в другом. Н. Клюева арестовали по доносу, и обвинялся он в измене Родине, но фактически – за гомосексуализм. Якобы в эти годы Н. Клюев обратил свое внимание на поэта П. Васильева, который являлся родственником одного партийного функционера. Влиятельному родственнику не понравилась подобная симпатия, и он незамедлительно принял меры.

Расстреляли Николая Клюева в 1937 году.

Комм:
 Поучительная история…; а я-то думал, что Клюев – это что-то  народное, нарядное… (любые наряды подозрительны, когда речь идет о мужике… - как и любые смыслы, когда речь о бабе…)

У обладателей нарядов часто бывают богатые родственники, но Клюев не учел, что то время было особенное и в богачах тогда временно сидели и анти-пидарасы (матросы даже, может быть)

3 книга:
Еду на трамвае и наблюдаю людей на остановках: «Каждый похож на контролера! Ни один не похож на читателя интересных текстов и покупателя интересных картин. Умирал от них 20 лет, теперь ступаю полною ногой... А вообще, это логично, когда читают только те, кто сам пишет. Научили их только чужое читать, и только чужое писать, вот они и умерли без своего-то, потеряли весь большой интерес. И солнце, в итоге, светит совершенно вхолостую...» («От твоего мрачного вида никто в вагоне не шарахнулся?!» - «Мы  уже при входе друг от друга шарахаемся, никому ни на кого смотреть не хочется»)

Комм:
Племянник сейчас загибается – и дебильная школа немилосердно нагружает фикциями вместо знаний, и  дебильные мульты, к которым он пристрастился, немилосердно выколачивают последние мозги…

И кто, действительно, пишет свое? Кто откровенничает о личном? Может, где-то в блогах и много такого затеряно? Я же раньше, пусть с трудом, но отыскивал (правда, больше понты и приколы…) Больше искать не могу… Вообще, я хоть и открыт, но уже вряд ли буду откровенен – уклонюсь от откровенностей даже с опущенными руками! Откровенность надо заслужить (открытость – это только приветливость, вежливость и честность; готовность начать контакт – а там уж как получится…)

2 книга:
Джон Ньютон, 11 лет в 1736 году, первое дальнее плавание, шторм, ужасная работа у насоса, «лучше бы я остался в школе!..» Лондон, бесконечно счастливое детство, любящая мать /отец в плавании целые годы/. В три года неплохо читал, в четыре заучивал наизусть целые главы из Библии, в шесть начал изучать латынь. Но за 13 дней до 7 лет мать умерла, появилась мачеха, для неё он бремя – его отправляют в пансион, а пансионы хуже живодерни – через 2 года упросил отца взять его с собой на корабль…
Освоился за пару месяцев… Как-то пришли в Шотландию. Пошли с отцом в город, покупал себе рогалики… Вдруг из-за угла выскочили четыре огромных моряка. Схватив Джона они, несмотря на все мольбы и протесты, потащили его на большой военный корабль «Харвик», служить юнгой. «Храни тебя Бог, сынок! Храни тебя Бог» – кричал вдогонку отец.
И т.д.
/Пример выжимания воды из книг. См. К.М. Стром «Джон Ньютон – свирепый моряк», издана Библейским институтом Муди в Чикаго, стр 5-14/

Комм:
Племянники в 6 начинают читать, в 10 кое-как заучивают стишки… (кстати, я помню, как  сам учил стишки в первые разы! Я ведь очень мало чего помню – а тут да, помню место и время, всю атмосферу, свои необычные, очень странные ощущения от этого процесса  - но не сам стишок, разумеется!)

В 1736 году книги были большой ценностью – причем, с ними мало что могло соревноваться – а сейчас такой шурум-бурум стоит, так трудно во всем разобраться, что важнее помогать детям морально, не торопить их, и ничего им не навязывать (хотя я и хотел бы, чтобы они интересовались органическим миром или гуманитарными вопросами, а не машинками и прочей техникой – но увы! Правда, у старшего племянника вроде бы есть интерес к религии, а у младшего могут оказаться здравый смысл и умелые руки, но на общем фоне Чумы  это лишь детали…)

ЦИТАТЫ, Вознесенский:
один раз, сознаюсь, я задумал самоубийство. Не печатали мою поэму "Оза". Я считал ее самой моей серьезной вещью, считал, что там созданы не только совершенно новые стихи, но и новая, небывалая проза. Шок любви и поэмы опустошил меня: мне казалось, что больше я ничего уже не сделаю. Пора кончать. Написал два предсмертных письма. Одно адресовалось генсеку КПСС. Я писал, что больше не буду мешать строительству социализма, что добровольно ухожу, но прошу опубликовать мое последнее произведение. Второе письмо обращалось к незнакомому мне президенту Кеннеди. Смысл был тот же.

Комм:
С детства не любил ни одного из этих «властителей дум» - никаких окуджав и евтушенок, слава Богу… И слава Богу, что уже сдохло большинство – а то б засилье было не хуже, чем в попсе у пугачих с кобзонами…

Эта «Оза» - чушь собачья (с рефреном «а на фига?»), но ведь наглость города берет (особенно, когда «своих» поблизости до фига…)

Инет, Куропаткина:
До сих пор непонятно, по какой причине Цветаева все же решилась так радикально решить все свои проблемы, одним махом освободившись и от постылой жизни, и от борьбы за свое существование. Самоубийство – необратимый шаг, и решиться на него можно только в страшном душевном смятении или же по трезвому расчету, впрочем, как выяснили историки, второе к Цветаевой ни в коей мере не относилось, поскольку она, как и всякий поэт, любила жизнь, тем более свою, и много лет боролась за свое существование.

Несмотря на то, что причины, которые подтолкнули поэтессу к роковому решению, так и остались до конца не выясненными, можно предположить, что это была совокупность непроходящей нищеты, душевного нездоровья, притеснений НКВД и сама Елабуга – бесцветная и безгранично жестокая провинция, куда Цветаеву привела жизнь.

Что же привело к формированию в ее мозге суицидальных идей, ведь родилась и выросла она во вполне респектабельной и уважаемой семье?
Марина Цветаева родилась в 1892 году в Москве. Ее мать была известной в то время пианисткой, ученицей А. Г. Рубинштейна, а отец – профессором столичного университета, основавшим в районе Волхонки Музей изящных искусств.
Детство Марины Цветаевой прошло за границей. Она много времени провела в Швейцарии, Франции, Италии и Германии, сопровождая свою медленно умиравшую от чахотки мать на различных курортах и в оздоровительных заведениях.

С 1922 года Цветаева начала вести эмигрантскую жизнь. Она некоторое время жила в Берлине, затем в Праге, потом, в 1925 году, в Париже. Она постоянно ощущала нехватку денег и элементарных вещей, в том числе и еды. Критики и земляки-эмигранты с каждым днем относились к ней со все большей враждебностью.

В 1937 году муж Цветаевой, Сергей Эфрон, мечтая, наконец, вернуться в СССР, согласился стать заграничным агентом НКВД. Но прошло совсем немного времени, и он неожиданно обнаружил, что оказался замешанным в заказном политическом убийстве. Понимая, что лишних и слишком умных свидетелей нигде не любят, он бежал из Франции, вернувшись, наконец, в Москву. Вскоре Марина с сыном вслед за Сергеем и дочерью также вернулись на родину.

Через несколько месяцев, в 1940 году, в Москве и начался роковой для Марины Цветаевой путь, в конце концов приведший ее к смерти. Тогда она, уже отчаявшаяся найти для себя место в новом послереволюционном мире, писала в дневнике: «Меня все считают мужественной. Я не знаю человека робче, чем я. Боюсь всего. Глаз, черноты, шага, а больше всего – себя, своей головы, если эта голова – так преданно мне служащая в тетради и так убивающая меня в жизни. Никто не видит, не знает, что я год уже (приблизительно) ищу глазами – крюк…».

Итак, Марина уже напрямую говорит о крюке, год спустя которым все-таки решится воспользоваться. Что же подтолкнуло ее к этому? Возможно, последним гвоздем в крышке уже маячившего на горизонте гроба стал арест ее близких людей, настигший Марину ровно за год до того, как была сделана эта запись в дневнике. Адриана и Сергей Яковлевич Эфрон, дочь и муж Цветаевой, были схвачены полицией и отправлены одна в тюрьму, другой – на плаху.

Следом за первой в дневнике Цветаевой появилась еще одна запись: «Я год примеряю смерть. Все уродливо и страшно. Проглотить – мерзость, прыгнуть – враждебность, исконная отвратительность воды. Я не хочу пугать (посмертно), мне кажется, что я себя уже – посмертно – боюсь. Я не хочу умереть. Я хочу не быть. Вздор. Пока я нужна… но, Господи, как я мала, как я ничего не могу! Доживать – дожевывать. Горькую полынь».

Но все же, несмотря ни на что, Марина Цветаева была сильной, и хотя несчастье, обрушившееся на семью, подкосило ее, у женщины все же оставалось немного сил на последний рывок вверх, к воздуху. Ей надо было жить хотя бы ради сына. Однако злая судьба не дала ей этой возможности, отобрав смысл жизни любой творческой личности – Цветаеву перестали печатать.

Вот первые впечатления Чуковской от встречи с Цветаевой в тот период: «Женщина в сером поглядела на меня снизу, слегка наклонив голову вбок. Лицо того же цвета, что берет: серое. Тонкое лицо, но словно припухшее. Щеки впалые, а глаза желто-зеленые, вглядывающиеся упорно. Взгляд тяжелый, выпытывающий.

– Как я рада, что вы здесь, – сказала она, протягивая мне руку. – Мне много говорила о вас сестра моего мужа, Елизавета Яковлевна Эфрон. Вот перееду в Чистополь, и будем дружить.

Эти приветливые слова не сопровождались, однако, приветливой улыбкой. Вообще никакой улыбкой – ни глаз, ни губ. Ни искусственно светской, ни искренне радующейся. Произнесла она свое любезное приветствие голосом без звука, фразами без интонации. Я ответила, что тоже очень, очень рада, пожала ей руку и заспешила на почту».

8 августа 1941 года Цветаева вместе с ребенком присоединилась к группе литераторов, которые собирались ехать в Елабугу и Чистополь, и вместе с ними села на пароход «Чувашская республика». 18 августа пароход прибыл в Елабугу, Цветаева с сыном сошла на берег и сразу же занялась поисками жилья и работы.

Известно, что только через несколько дней, 21 августа, она наконец-то нашла себе более чем скромное жилье – отгороженный занавеской угол в маленькой и бедной избе на Ворошиловской улице, где поселилась с сыном. Угол был настолько маленький, что они едва помещались там.

Цветаева, понимая, что для того, чтобы жить, необходимы деньги, села на пароход и уехала в Чистополь, чтобы попытаться устроиться там на какую-нибудь работу и купить немного еды. Ее записи в дневнике полны скорби и покорности судьбе: «Я когда-то умела писать стихи, теперь разучилась… Я ничего не могу…»

26 августа поэтесса написала прошение: «В Совет Литфонда. Прошу принять меня на работу в качестве судомойки в открывающуюся столовую Литфонда». Отдавая записку в руки секретаря, женщина прекрасно понимала, что столовая, где она мечтает работать, будет открыта только в начале осени.

В произведении «Предсмертие» Лидия Чуковская описала свою очередную встречу с Мариной Цветаевой, произошедшую как раз в то время, когда поэтесса пришла узнать ответ членов парткома на свое прошение: «…Лестница. Крутые ступени. Длинный коридор с длинными, чисто выметенными досками пола, пустая раздевалка за перекладиной; в коридор выходят двери – и на одной дощечка: „Парткабинет“. Оттуда – смутный гул голосов. Дверь закрыта.
Прямо напротив, прижавшись к стене и не спуская с двери глаз, вся серая, – Марина Ивановна.
– Вы?! – так и кинулась она ко мне, схватила за руку, но сейчас же отдернула свою и снова вросла в прежнее место. – Не уходите! Побудьте со мной!
Может быть, мне следовало все-таки постучаться в парткабинет? Но я не могла оставить Марину Ивановну».

Лидия Чуковская принесла для Марины Цветаевой стул и сочувственно оглядела ее. Та выглядела очень плохо. Осунувшаяся, подурневшая женщина ничем не напоминала прежнюю Марину Цветаеву, стихи которой заставляли сходить с ума как мужчин, так и женщин. Судьба вдоволь поиздевалась над ней, вынудив приползти как за милостыней к двери парткома и униженно просить предоставить ей хоть какую-то работу: «Сейчас решается моя судьба, – проговорила она. – Если меня откажутся прописать в Чистополе, я умру. Я чувствую, что непременно откажут. Брошусь в Каму».

Встревоженная нездоровым видом и горячими словами случайно встреченной знакомой, Чуковская стала ее уверять, «что не откажут, а если и откажут, то можно ведь и продолжать хлопоты. Над местным начальством существует ведь еще и московское. (“А кто его, впрочем, знает, – думала я, – где оно сейчас, это московское начальство?”) Повторяла я ей всякие пустые утешения. Бывают в жизни тупики, говорила я, которые только кажутся тупиками, а вдруг да и расступятся. Она меня не слушала – она была занята тем, что деятельно смотрела на дверь. Не поворачивала ко мне головы, не спускала глаз с двери даже тогда, когда сама говорила со мной».

Когда дверь парткома наконец-то открылась, в коридор вышла и печально посмотрела на Марину Вера Васильевна Смирнова, которая охотно хлопотала за поэтессу. «Цветаева поднялась навстречу Вере Васильевне резким и быстрым движением, – вспоминала Чуковская, – и взглянула ей в лицо с тем же упорством, с каким только что смотрела на дверь. Словно стояла перед ней не просто литературная дама – детская писательница, критик, – а сама судьба».

В этом была вся Марина. С отвагой и дерзостью, которой славились многие российские поэты, готовые принять вызов судьбы и бросить его обратно, она ждала приговор. «Вера Васильевна заговорила не без официальной суховатости, и в то же время не без смущения. То и дело мокрым крошечным комочком носового платка отирала со лба пот. Споры, верно, были бурные, да и жара.

Комм:
 Тоже поучительней любых романов история (особенно, если учесть что мы все Марину знаем…; ведь и  незнаменитых тысячами затюкивали…; да что там, я сам из этих же рядов…; «не ко двору» можно запросто  прийтись в любом месте и в любое время…; литераторы и прочие художники-артисты в одиночку вообще не выживают – нужен Клан, а создать его не проще, чем, допустим, банду или мафию – только у одного народа все уже готово для коллективных действий любого рода…)

3 книга:
Приехав с моря, где каждая волна превращалась в замки, корабли и флаги, я пошел гулять по городу со своей черной собачкой - и город после моей прогулки  почернел! Я любил его и черным, старался не обзывать «кладбищем», чтобы не умереть, но всё же мне было очень страшно, капитаны. Огромный застывший шторм и безлюдье – все такие кони...

Комм:
Можно не поверить, но не так уж и давно у меня кончился последний, весьма длительный, период страха перед городом  - он как-то вдруг очень изменился в лучшую сторону, а я – как раз напротив…; и все эти технологии явились целым караваном…; а учреждений я и всегда боялся – наверное, и до сих остатки страха есть… (но в другой фазе этот страх заменяется презрением, равнодушием и бесцеремонностью – то месть моя!)

В целом город для меня как телевизор  - нарядно выглядит, но пусть лучше будет фоном;  в нем нечего смотреть (я даже фотографию забросил)

В городе нынче  сплошные замки, корабли и флаги, но полное безлюдье сохраняется – и сам я  в коня и истукана в нем сразу обращаюсь... (чтобы не заснуть, не умереть, в дороге приходится постоянно бодрых политологов в наушниках крутить – такие спорщики, такие капитаны…)

2 книга:
2-е Послание к Коринфянам, 5 гл. 14-15ст. «Если Бог умер за нас, то мы теперь должны жить не для себя, но для того, чтобы Бог воскрес!»

Комм:
Согрешил я сегодня – не вправе о Боге писать… Но суть та, что раз Бог победил смерть, то и мы когда-нибудь сможем… Бог умер за нас, чтобы и мы умирали за Него (не за «церковь»! – эти организации еще Толстой прекрасно разоблачил, но его замалчивают…) – но и не только за Него, но и друг за друга, за ближних своих… Именно в борьбе со смертью (вкупе с любовью к жизни) мы и сами станем богами  (не через процедурную  «медитацию»! не через политический «коммунизм»! – ведь смерть и жизнь существуют только в конкретном человеке, в конкретном времени и месте находящемся…)

ЦИТАТЫ, Чан:
Ни одна страховая компания не желает страховать мою жизнь — боятся, что я сверну себе шею и они потеряют свои деньги! К счастью, играть в боевиках осталось недолго — мне 52 года, скоро перейду на роли седобородых мудрецов, наставляющих «молодых тигров» перед смертельной схваткой.

Комм:
Мне 51 и я еле-еле бегаю трусцой (хотя иногда моя форма все же улучшается и я разбегиваюсь, самого себя удивляя – а уж Чану, конечно, удивлялся всегда, весьма приветливый парень, после него, наверное, миллиарды незаметно для себя стали гораздо лучше относиться к китайцам…)

Инет, Куропаткина:
Посетив салон Пономарёвой, Дельвиг стал бывать в нем регулярно. Влюбившись в хозяйку, он, как и многие другие, посвятил ей несколько стихотворений. Однако она не отвечала на его чувства, как, впрочем, и на ухаживания многих других поклонников. Ей доставляло удовольствие разбивать их сердца.

в салон Пономарёвой Пушкин и его друзья попали уже признанными в Санкт-Петербурге поэтами, к их мнению прислушивались, их ценили, ими восхищались.
Но, несмотря на это, никому из них, в том числе и Дельвигу, не удалось добиться взаимности от Пономарёвой, для которой не существовало никого, кроме молодого и довольно посредственного, по всеобщему признанию, поэта Владимира Панаева.

Дельвиг же влюбился не на шутку. Он все чаще посещал салон своей музы и наконец стал бывать на каждом литературном собрании. Заметив, что молодая женщина не обращает на него никакого внимания, он только вздыхал, сидя в углу, или, выбрав момент, когда она не была окружена поклонниками, протягивал ей свой альбом, чтобы она написала ему что-нибудь на память. Пономарёва не отказывалась, брала перо и, подняв глаза к потолку и на секунду задумавшись, легко и быстро, ровным мелким и изящным почерком писала короткий стишок. Молодая женщина, кроме прочих талантов, обладала и этим – писала неплохие стихи.

Наконец Дельвигу надоела роль обожателя. Ведь он мужчина, и к тому же известный поэт, черт возьми! А она водит его за нос и смеется над ним, как над мальчишкой! Вдохновение Дельвига иссякло, он стал пристальнее оглядываться по сторонам в поисках более достойного предмета воздыханий. Именно в это время произошла встреча с его будущей супругой, Софьей Михайловной Салтыковой. Девушка была красива, весела, как и Пономарёва, интересовалась литературой, а также знаменитым поэтом Дельвигом.

Влюбленный, по его словам, Дельвиг не посвящал своей невесте стихов. Лишь намного позже, незадолго перед смертью, он посвятил ей одно стихотворение, начинавшееся словами: «За что, за что ты отравила…». Действительно ли он так сильно любил свою избранницу или же им двигало стремление обзавестись семьей, надежда, что молодая жена будет заботиться о нем?

1825 год стал для Дельвига очень бурным, полным самых разных впечатлений. Из-за нерадивого отношения к службе в Публичной библиотеке, где он все еще числился, Дельвиг был вынужден подать в отставку. Впоследствии он служил в разных ведомствах, но нигде не сделал карьеры.

В этом же году произошло восстание декабристов. Несмотря на свое равнодушие к политике и тайным обществам, Дельвиг неожиданно проявил большой интерес к судьбе декабристов. Он лично был знаком с некоторыми из них, присутствовал на публичной казни пятерых заговорщиков.

Поначалу девятнадцатилетняя жена Софья восхищалась своим мужем, называла его очень умным, добрым, скромным. Очень скоро она завела литературные вечера. Главный салон Санкт-Петербурга, в котором некогда царила Пономарёва, уже не существовал – его хозяйка скоропостижно скончалась. На смену ей пришли другие, которые стремились копировать ее образ жизни. Не была исключением и молодая баронесса Дельвиг. А сам Дельвиг неожиданно оказался в том же положении, что и муж Пономарёвой в свое время. Софья Михайловна была окружена поклонниками, которые восхищались ею, посвящали ей стихи. Она стала уделять мужу все меньше времени, перестала находить его добрым и интересным.
Поначалу Дельвиг относился к этому спокойно. На вечерах присутствовали его друзья, жена исполняла романсы на его стихи, в том числе знаменитого «Соловья». Но со временем отношения между супругами становились все более прохладными.

Выше упоминалось о том, что Дельвиг не отличался усердием в учебе и не освоил ни одного иностранного языка. Однако, будучи немцем по происхождению, немецкий он знал в совершенстве, на память цитировал в оригинале Шиллера и других авторов.

В 1829 году Дельвиг издал альманах «Подснежник», а также сборник своих стихов. В этом же году он стал редактором еще одного печатного органа – «Литературной газеты». Именно из-за этого, как считали многие, здоровье литератора было серьезно подорвано. «Литературная газета» стала причиной ряда столкновений с цензурой.

Этот альманах представлял собой полемический орган литераторов, относящихся к пушкинскому кругу. Окружающие называли их литературными аристократами.

В 1830 году альманах пытались закрыть, но Дельвиг, использовав свои связи, смог получить разрешение на продолжение работы. Однако это не помогло. Его несколько раз вызывали в третье отделение, где он имел весьма неприятные беседы с его начальником А. Х. Бенкендорфом. Газету закрыли. Дельвиг был чрезвычайно расстроен. Он забросил все дела, практически не уделял внимания жене. «Литературная газета» была самым важным его делом, и он был готов сделать все, чтобы продолжить его. Наконец он получил разрешение снова издавать альманах, при условии что главным редактором будет О. М. Сомов. Через него третье отделение рассчитывало влиять на публикации издания.

Однако Дельвиг делал все возможное для того, чтобы политическая направленность издания не изменилась. Он похудел, побледнел, сам перестал писать. Будучи очень впечатлительным человеком, он воспринимал все происходящее как трагедию всей жизни.

В конце ноября 1830 года его снова вызвали к начальнику третьего отделения. Утверждают, что последний разговор с Бенкендорфом стал самым неприятным для Дельвига. Бенкендорф кричал на литератора, топал ногами, грозил ссылкой в Сибирь, если «Литературная газета» не будет закрыта.

Дельвиг спокойно стоял и слушал. Неизвестно, какая буря бушевала в душе гордого немецкого барона, но он ничем не выдал своего раздражения. Наконец Бенкендорф успокоился. Извинился за свою горячность. Еще раз напомнил о том, что этот разговор последний, что альманах должен быть закрыт, иначе – Сибирь. И разрешил идти.

Дельвиг вышел на улицу. Жизнь казалась конченой. У него были долги, и не было никакой надежды в ближайшее время раздобыть денег. К тому же его «Литературную газету», в которую он вложил столько сил, теперь неминуемо закроют. Мысли о Сибири также пугали Дельвига. До этого времени его друзья нередко находились в опале, но никого еще не ссылали в Сибирь. О нем все забудут, и, возможно, ему придется провести там остаток жизни. Это означает разлуку с друзьями, со всем, что ему дорого.

Дельвиг медленно шел по улице, не замечая обжигающе холодного ветра. Снег падал ему на голову, за воротник. Его руки и лицо покраснели от мороза, но он даже не замечал этого. Сел на покрытую снегом и льдом лавочку. Задумался.
Как уже неоднократно упоминалось выше, Дельвиг был чрезвычайно впечатлителен и обладал богатым воображением. И вот теперь воображение рисовало ему различные картины, одну страшнее другой. Тучи в душе поэта постепенно сгущались, казалось, помощи ждать неоткуда.

Наконец поэт вспомнил о своей жене. Вот кто поддержит его, кто поедет за ним даже в Сибирь. Ведь жена должна всегда быть рядом с мужем… Ведь многие жены декабристов последовали за своими мужьями в ссылку… Такие мысли одолевали поэта, а сам он быстрым шагом шел к дому.

Необходимо заметить, что, несмотря на прохладные отношения с женой, несмотря на множество поклонников, окружавших Софью, Дельвиг не допускал мысли о том, что она может предпочесть ему другого. Тем неожиданнее было для него то, что произошло дальше. Придя домой, он застал жену в объятиях очередного поклонника – С. А. Баратынского, брата Е. А. Баратынского, прекрасного поэта и одного из его лучших друзей.

Дельвиг не поверил своим глазам. Потом потребовал объяснений. Он еще не верил в то, что только что увидел своими глазами, пытался убедить себя, что это случайность, которую Софья объяснит. Однако жена и не думала скрывать измену. Наоборот, начала кричать, что Антон сам виноват во всем: почти не уделяет ей внимания, у них нет денег, они почти нигде не бывают, в конце концов, ей с ним скучно, она его больше не любит.
Этого Дельвиг никак не ожидал. Его же еще называют виноватым! Желая прекратить упреки жены, он закричал: «Замолчи!», – и выбежал из комнаты.

…Дельвиг вернулся домой через 2 дня, рано утром, и сразу же повалился на постель прямо в одежде. Софья боялась подойти к нему. Вскоре стало ясно, что Антон Антонович серьезно болен. Пригласили врача, который осмотрел поэта и поставил диагноз – «нервная лихорадка».

Между тем Дельвигу становилось все хуже. У него поднялась температура, начался сильный кашель. Стало ясно, что лихорадка перешла в воспаление легких. Поэт все чаще терял сознание. Рассказывали, что в бреду он все время твердил: «Соня, зачем же ты это сделала?» Болезнь продолжалась больше месяца. Поэт ослабел настолько, что не мог самостоятельно повернуть голову. Он лежал на подушках и тяжело дышал. Вскоре стало понятно, что ему не выжить.

Антон Дельвиг скончался 14 января 1831 года. Многие не знали о его болезни, и известие о смерти стало для них неожиданностью.

Комм:
 Многое доканывало немца в России – при всей его флегматичности – но окончательно доконала все же жена… (хотя и в Германии судьба его могла сложиться точно так же? собственно, и в Петербурге были сплошные немцы – или уважение к оным; да, но в Германии безопасней зимою двое суток гулять…; вот так подводят на чужбине заложенные в гены привычки…)

Заметьте, к теме казни и смерти немец проявил интерес; как и к культуре… На самом деле, немцам воинственность вовсе не свойственна – они слишком культурны, рациональны и благополучны для этого… В Первую мировую немцы хотели испытать в деле изобретенные ими технические штуки? И очень надеялись, что с ними и война будет философской прогулкой?! А во Вторую мировую вдобавок к первой причине – а за 20 лет техника сильно продвинулась -  добавилась еще  гордость – сначала ущемленная, а затем и ликующая… И ведь воевать можно  из одного трудолюбия: труд – это война, а война – это труд… Хотя это и пример того, как наказание не исправляет, а превращает в зверя… После Первой мировой их наказали избыточно, а после Второй мировой недостаточно? И тогда они озверели, а теперь постепенно обнаглеют?! Американцы завоевывают весь мир снаружи, а немцы изнутри, со стороны «кишок», технологий… Правда, в Азии вдруг выросли их огромные подобия: подобие Америки – Китай, подобие Германии – Япония… Мир раздвоился…; казалось бы, вдвое сильнее стал, но ясность всякая исчезла… (Евреев-финансистов и пропагандистов тут я упустил! Общее место, что мир и ими завоеван…)

3 книга:
«Этот робот кайф словил - поэтому он умер, и мы его похоронили. Соблазнился жизнью - раем показалась. И где он только ее унюхал на заводе?» (Девушка прошла, неся в руке цветы. Желтенькая девушка, оранжевые цветы - и красный пластмассовый робот...)

Комм:
Немцы – исполнительные роботы, они машины строят как свои подобия… Русские – анархисты, но многие из них до холопства запуганные, многие – идейные государственники, размер территории действует на мозг, это вам не клеточка на карте, по сути, квартира в многоквартирном доме, это огромный хутор на отшибе  и слишком многим его надо охранять (работать  трудно в нем на холоде…) Кстати, как раз из космоса все увидели какие они маленькие (обратный эффект космоса). И американцы, чтобы доказать себе свою величину, решили весь мир завоевать, европейцы – объединиться… - ну а азиатам на космос наплевать, лишь китайцы для вида запустили космонавта, всем и так ясно, что они большие… А у русских большая только территория, причем китайцам она и даром не нужна (а то бы получилась суперпупервеликаястрана), они то знают, что русскую территорию даже на карте надо снегом присыпать да болотною водою поливать… В общем, немецкий сентиментальный робот свои машины красит в яркие цвета… (и срок работы их не меньше, чем у человека – всю жизнь можно было бы прожить с одной машиной, кабы не возрастали завоевательные мощности у новых…)

2 книга:
"Всё отдам, всё принесу в жертву, только бы не умереть" - это начало адских мучений...

Комм:
Начало адских мучений – и разорений -   для любящих родственников… Такие коллизии надо описывать на многочисленных конкретных примерах (как их отыскать в интернете? Неужели на эту тему не пишут душу и карман раздирающие романы? )

ЦИТАТЫ, Чан:
Мне Мел Гибсон давал роль в «Смертельном оружии». Пришёл домой, читаю сценарий: надо одному сломать позвонки, другого задушить проволокой, третьего зарезать. Я всегда изображал добрых и простых людей, сражавшихся с несправедливостью, а тут такое чудовище: слишком крутая смена имиджа

Комм:
Уверен, роли распределял не Гибсон – был заказ на злого китайца, это такое же формирование имиджа, как и в случае с русскими (запрещали Чану такое играть, возможно, тоже на государственном уровне!)

Инет:
Если вы не Уоррен Баффет, вы можете разориться из-за одной серьезной болезни

 Американцы уже поняли, что за своим здоровьем надо следить. Кризис их научил: "Болеть очень невыгодно". «За лечение рассеянного склероза в США платят самую высокую цену — более $34 тыс. , за диабет — $27 тыс. , ранения, травмы — около $25 тыс. , лечение инсульта — $23 тыс. , душевных расстройств — $23 тыс. , заболеваний сердца — почти $22 тыс. ».

 «По консервативным оценкам, 62% из всех банкротств в 2007 году в области медицины. 92% неплатежеспособных граждан имеют долги более $5 тыс. , или 10% семейного дохода, не считая налогов», — пишут исследователи.

Здоровым образом жизни поглощен в основном американский средний класс. Во-первых, в шаговой доступности спортзалы и бассейны, которыми они регулярно пользуются (тем более что это материально очень доступно).
 Во-вторых, весь средний класс поголовно озабочен вопросами питания: они едят гораздо меньше мяса, чем мы, и больше овощей. Все очень внимательно относятся к пищевой информации на этикетках: сколько жиров, сколько углеводов, сколько клетчатки, какова калорийность, есть ли полиненасыщенные жирные кислоты – там все это подробно расписано. И, наконец, в обществе идет очень активная пропаганда борьбы с курением – начиная чуть ли не с детского сада. Надо сказать, что тема здорового образа жизни в обществе очень обсуждаема, это предмет ежедневных разговоров среди людей – насколько их образ жизни соответствует нормам ЗОЖ, какие появились новые рекомендации. Пунктик в виде питания для американцев неслучаен: количество людей с лишним весом растет настолько стремительно, что по прогнозам специалистов, к 2030 году от лишнего веса или ожирения будет страдать 86% американцев

3 книга:
Советует спать после обеда. Он врач, но, тем не менее, возможно, это просто бзик. Иначе бы сам умер не в 60, а в 80… (Хотя иногда мне это самому помогало меньше,  в целом, спать и в делах двойную норму выполнять)

Комм:
По идее, надо спать всякий раз, когда захочется… - правда, в половине случаев, как ляжешь, так и расхочется почему-то! (и надо отдыхать всякий раз, когда устал, и менять занятия всякий раз, как что-то надоело…)

2 книга:
Во сне, деловом сне, сойти с ума нетрудно. …Снова и снова поет свою колею, чтобы не занесло ее в темном лесу мира и сна. Разум полумертв, едва брезжит, но держит-таки полусухая ветка сразу двух птиц. Толкнувшись в небо, могут сломать ее…

Комм:
Странно, что сны обычно не можем запомнить…; сны тоже обещают больше, чем могут дать – все время кажется, что это захватывающее путешествие приведет к чему-то… (после смерти будет такой же, только уже бесконечный сон? а потом новый посыл на реализацию на одной из планет, может, на эту же землю? Ведь смерть часто воспринимается как освобождение и уход на отдых, а отдых – вещь временная…)

ЦИТАТЫ, Сорокин:
Возле места, где мы живем, есть выезд на Минское шоссе. Бойкое место, тройной поворот, но светофор почему-то работает только по будням. И в выходные это абсолютно смертельная зона. По Минскому очень бурное движение, и люди поворачивают и рискуют. И каждый раз в кустах стоит машина ГИБДД. То есть они ждут аварии. Это что, не опричнина? Это чистой воды разбой.

Комм:
Цитата десятилетней давности, уверен, что сейчас такой херни уже нет (Путин как часовщик часы все государство наладил – правда, проку и от налаженного государства немного, но хоть вреда нет. И уже устарели любые часы…; идея государства – это идея границ и заборов, в век коммуникаций нелепая, несвободная, отягощающая жизнь идея…; разводить государства все равно что разводить бойцовых собак; и бесконечные арены, где все понарошку, уже не спасают…)

Инет, Куропаткина:
Итак, Иван Барков умер в 1768 году. К тому времени он уже ни дня не мог обойтись без алкоголя. Его здоровье сильно ухудшилось, а благосостояние так и не стало хорошим. Точная дата смерти поэта, к сожалению, осталась неизвестной.
Причина этого, видимо, в том, что факт кончины поэта долгое время оставался неподтвержденным, из-за попыток его последователей и подражателей скрыть от общественности изо всех сил неприглядную кончину своего наставника и вдохновителя.

Согласно самой распространенной версии, поэт, утомленный жизненными неурядицами, покончил собой. Версию самоубийства особенно отстаивали молодые дворяне – однокашники Пушкина. По их свидетельству можно заключить, что грубиян и охальник Иван Барков, решив покончить с собой, затопил камин, закрыл крышку, засунул в камин голову и отравился угарным газом.

Вероятно, причиной столь радикального сведения счетов с жизнью стала депрессия поэта, вызванная избытком в его крови алкоголя, проблемами в личной жизни и очередными неурядицами с издателями и критиками. Что же касается камина, скорее всего, в том состоянии, в котором пребывал Барков, было сложно подыскивать другие способы самоубийства, или же отравление угарным газом показалось ему наиболее быстрым и безболезненным способом покинуть опостылевший мир.

Согласно второй, не менее удивительной и скандальной, версии, Иван Барков перед смертью находился в состоянии длительного запоя. Почувствовав себя нехорошо, он отправился в нужник. Там у него неожиданно начался психический припадок. Потерявший над собой контроль, поэт упал, ударился головой, провалился в нужник и утонул. Что и говорить, очень некрасивая смерть, но более чем вероятная.
санитарно-гигиенические приспособления XXI и XVIII веков сильно отличаются.

Третья версия смерти Баркова – согласно ей, Барков умер в запущенном и дешевом публичном доме. Смерть его наступила в результате побоев.
Не секрет, что Барков был частым посетителем и игорных, и публичных домов, да и обычные женщины не обделяли его своим вниманием. Стало быть, тот факт, что умер он в публичном доме, совсем не удивителен. Более того, любитель побуянить и поскандалить, Барков мог с легкостью ввязаться в драку и погибнуть в ней. Так что третья версия смерти Баркова так же вероятна, как и две предыдущие

Комм:
 Это не версии, а анекдоты – над смертью Баркова исхохотались все. Всем было наплевать как он реально умер – да и самому Баркову было наплевать. Он вполне себе радикальный и талантливый похабник – и таких же радикалов воспитал… (кажется, даже Пушкин в их числе бывал)

Возможно, пошел Барков в бордель, а там в нужник, где сильно испачкался, после чего уже и сунул голову в камин… (говном воняло так, что не отмыться в пьяном состоянии, в борделе, где все хохочут над тобой…)

3 книга:
Пожалуй, я все же надену эти темные очки: «что-то умерло в душе и глаза одевают траур…»

Комм:
Дар общительности есть во мне, но он сидит неразвитым – не доходили руки, не обращал внимания; ведь это радикальный дар – и если на него вниманье обратить, он так развиться может, что жизнь перевернется, а я переворота не хотел, бумаги мне дороже были с детства…; да и слишком много рядом было истуканов и свиней – не хотелось ни напрасно бисеры метать, ни биться головой о стенку… (хотя все это только отговорки, ведь по-настоящему общительный талант неистощим и через стенки перемахивает шагом…)
Поэтому общительность странно иногда во мне прорывается - буквально взрывается; и такой тон, будто я со всеми по 30 лет знаком! (Может быть, все же можно одновременно быть и крайним интровертом и крайним экстравертом?! А что, ведь сочетаю же я духовный труд с физическим, причем с пользой для обоих?)

2 книга:
Гарсон №2
«Стану гробом, удобрю почву, чтоб лучше росли цветы и трава на лужайке, на которой ты, мертвая царевна, проводишь свой бесконечный пикник, пахнущий гашишем и ладаном, наполненный иконами и битлами» – так возлюбил БГ мир, что похож на кладбище и женщин, что мертвы, что решил умереть – чтобы стать одним целым со своим народом и своей женщиной.

Комм:
БГ стал рыбой, что мечтает всю землю превратить в рай по образцу своего аквариума…; но рыбе не хватает слов, она только пускает пузыри; и потом, она затерялась в лесах, в холодах… – трудно рыбе…; хотя образчик и хороший… Я бы и сам с удовольствием в аквариуме плавал?! Меня бы дважды в день кормили, меняли воду (вот процедура неприятная!)

ЦИТАТЫ, Плисецкая:
- Вы станцевали несчетное количество спектаклей "Лебединое озеро". Какой для вас запомнился особо?
- то, что предложил Светланов, превзошло все. Оркестр у него звучал не медленно или быстро, как это бывает в балете, - он звучал удивительно мощно, насыщенно. Кстати, когда меня спрашивали, как вам играть, я всегда говорила: "Дирижируйте, как у автора, в нотах. А не то, как в цирке, под ногу". Светланов играл так, как он чувствовал Чайковского. Рассказать это невозможно, это был их диалог с Чайковским. Особенно я была потрясена в третьем акте, который начинается трубами - выход Одилии. Пауза. И вдруг - целый взрыв звуков в невероятном темпе. А я успела. Это было страшно эффектно. Дальше, уже в финале, идут туры по кругу, и он задал такой темп! Я начала круг и подумала: "Или насмерть, или выжить!" Вышло! И какой был успех. Я была в восторге. Это было воистину творчество. Дальше ничего такого в моей жизни не было - Светланов же балетами не дирижировал.

Комм:
Один раз в жизни танцевала «насмерть»?! Один раз в жизни  «воистину творчество»… (надо будет этого Светланова послушать – как человека, я его хорошо помню, кстати…; тоже «р» не выговаривал, но чисто русский…; очень положительный мужчина со спокойным открытым лицом… Как-то незаметно для меня он умер… Оказывается, мать его была из старинного дворянского рода…)

Инет:
60 лет, мужчина, стаж болезни 20 лет, гепатит С, генотип 1, не алкоголик, ни курильщик.
Прошел полный курс лечения Пегасисом (180 мг/неделю) и Рибавирином (5 капсул/день), принимал 1 год! Про побочку писать не стану: все проходило ужасно. Крыша ехала. В итоге похудел на 10 кг. Прошел год. Ферменты крови в норме, вирус С не обнаружен. Теперь могу высказать свое мнение о гепатите, его последствиях и смысле лечения. Может быть кому-то и пригодится.
Со всей ответственностью, как человек прошедший лечение дорогим препаратом, заявляю, что "Пегасис" - чисто коммерческий проект! Врачам выгодно лечить дорогим препаратом (весь курс лечения 650 000 руб). Что имеем в итоге? Это т.н. постмаркетинговые последствия спустя 1 год после окончания годичного курса лечения: крошатся зубы , ухудшилось зрение, гепатоз. А анализ крови у меня и раньше был временами в норме. Почитав сам и поговорив со старыми специалистами, я понял, что гепатит НЕ ЛЕЧИТСЯ! Еще раз для тех кто не понял: гепатит НЕ ЛЕЧИТСЯ! После дорогущего курса лечения его просто загоняют вглубь клетки, но он остается. На сегодняшний день нет кардинального способа излечения гепатита ни в США, ни в Израиле, ни у нас. Лекарство "Пегасис" до конца не исследовано. И отдаленные последствия непредсказуемы. "Пегасис"- это грубое вмешательство в работу всего организма и выкачка денег. Что делать? Я подскажу. Наладьте режим питания. Это дробное питание (5-8 раз малыми дозами), сядьте на разную там зеленуху (овощи, фрукты), обязательно диета №5, легкая физкультура, следите за весом, наладьте сон, нет отрицательным эмоциям, нет любым лекарствам (которые выводятся через печень) , до конца жизни исключите из рациона алкоголь, соль, пряности, искусственные продукты питания. Все выше перечисленное лечит гепатит, а вернее не дает ему развиваться далее. Я понимаю, что в условиях современной жизни и насилия над нами рекламы и коммерческих специализированных клиник все перечисленное выполнить крайне трудно. Гораздо проще сэкономить на покупке нового авто и на эти деньги слопать отраву под маркетинговым названием "Пегасис" (и его современными модификациями). Нынче медицина стала глумливой и аморальной. Лечение тяжелых больных-это хороший бизнес. Но наше здоровья только в наших руках! Ведите правильный образ жизни (см.выше) и вы проживете долго. Рекомендую всем заболевшим гепатитом не принимать химию (ни в виде пищи, ни в виде лекарств), не паниковать, но попытаться вести правильный образ жизни. У природы, а это правильное питание, правильное поведение человека, нет ничего лишнего и опасного. Если найдете старых врачей (возраста так за 80 лет), то они вам объяснят, что гепатит был и ранее, но если вести умеренный образ жизни, то умирали такие больные от другого диагноза. А в наше время мрут преимущественно от своей глупости! Здоровья всем!

Комм:
 Я за – 100 процентов…; надо будет двоюродному рассказать (правда, или сам все знает или слушать не будет; тоже, кстати, уже долго живет, хотя очередь на бесплатное лечение все не подходит и не подходит…)

3 книга:
Учусь не любить их, чтобы любя никогда не играть в поддавки или в Моську, что учит Слона. «Вот перестану подлизываться и сразу стану человеком». А так я только мудрый лакей, чушь какая-то. Наступил на лакея, как слон и стою. Но он все же не умер пока; и даже кое-кому прислужить умудрился; и на меня тявкнул разок...

Комм:
Да, вечно двусмысленно на людях мое положение… (к вопросу об общительности, кстати!)

2 книга:
Не могу заново заснуть, если проснулся ночью – сначала надо израсходовать накопившуюся в сознании энергию. А иначе: спать хочется, но словно включен свет и кто-то говорит, ходит, полный эмоций – и никак его не заглушить, не стереть; вата сна разорвана, как бы изранена – чем чинить эту одежду, лучше купить новую. «Убаюкаю и задушу». Сон без умиротворения невозможен – в него пускают только умиротворенных; сон – это экстаз умиротворения; поэтому-то и столь действенен. «Согласен исчезнуть, умереть. Хоть пожар и потоп», а с другой стороны: «хороша жизнь – рай, мечта и сон».

Комм:
Да, каждый вечер согласен исчезнуть и «будь что будет»… Наша привязанность к этой жизни  априори относительна…

Болезни через боли и страх вразумляют, а смерть вразумляет еще и через ужас, но это сильнодействующее средство  можно использовать только раз в жизни… Хотя ужасы и без того бывают в жизни – и каждый как землетрясение, сдвиг – как разрушение, открывающее возможность перемен, строек по-новому… Каждый ужас – как новая смерть… Но ужас бывает и маленьким – допустим, можно ужаснуться забытым ключам… (или даже забытому плееру – мол, теперь придется сутки скучать!) В ужасе не столько смерть, сколько сам ад напоминает о себе (для ада много нам не нужно – его устроить может и ребенок! даже кошка… Хотя и рай почти что в каждом сне…)

ЦИТАТЫ, Лимонов:
Прокурор запросил для меня 14 лет строгого режима. И тут же я узнаю из НТВ о смерти Наташи. Конечно, ничего хорошего, но в обморок падать я не имел права – да и вообще я человек иного склада. Не имел права расслабляться хотя бы потому, что в эти дни вовсю шли судебные прения.

Комм:
Нынешнего Лимонова чуть ли не любил, но потом увидел видео Лимонова Парижского и услышал, как он о Горби отзывается – и любовь моя завяла. Кроме того, как и у всех, его репертуар довольно ограничен, за пару лет так точно наскучить успевает (с кем-то хорошо дружить два часа, с кем-то два месяца, с кем-то два года… - с одной бабой я три дня дружил, и, может быть, действительно не надо продолжений…)

Инет:
стыдно, а? Вот тут знакомая везде рассылает сообщения, и в соц. сетях, и везде - мол, друзья, помогите моей мамочке, нужны деньги, болеет тяжело - и каждый курс стоит по 85 тысяч, кредит взять не можем и т. д. ! И при этом в той же соц. сети фото, где они со своей семьей едут на машине, вот у них квартира; мебель - неплохая кстати, и одета семья не бедно! Почему бы не взять кредит? Почему не продать машину? Почему, в конце концов, не поработать побольше? Вот если уже все возможности исчерпаны - тогда да, человек может попросить. А так - просит ведь не у миллионеров, а тоже у приятелей -труженников. Которые не то, что авто себе позволить не могут - раз в месяц в пиццерию детей не могут сводить, потому что дорого. Вот как так? ?

Потому что если они продадут машину, то будут практически парализованы в своих перемещениях. К больному человеку нужно постоянно ездить в больницу по несколько раз в день, то одно лекарство, то другое, то с врачом поговорить, то хуже стало - вызвали, то еды-воды принести. И зачастую приходится самостоятельно перевозить с одной больницы в другую больного человека. Если продать машину, то везде придется ездить на такси, а это выйдет еще дороже. А по поводу поработать побольше, как вы себе это представляете?? ? Когда серьезная болезнь, то часто требуется чуть ли не круглосуточное присутствие в больнице, люди работу бросают, что бы о родственнике заботиться, а вы говорите, поработать побольше. Когда, простите, и где?

вы знаете.... курс лечения может стоить и 500 тыс евро.
даже если люди продадут квартиру и шмотки, которые из зависти кажутся вам шикарными, столько не набежит.
а потом начнется реабилитация больного. где? в землянке? и на какие деньги?

Комм:
 Кто верит в таблетки и всякую химию, пусть лучше сдохнет… Кроме того, бегство от смерти похоже на бегство от приговора суда – на том свете узнаешь, зачем ты был наказан (очень многие болезни, к примеру, проистекают из вопиюще неверного образа жизни) Если же человек не верит в иной мир и в ужасе, как пред пропастью, в истерику впадает, то он, опять же, жалости не стоит… Многим и вовсе непонятно зачем нужны лишние года на этом свете…; вся наша жизнь в мировой истории – секунда; и миллисекунды редко что решают и меняют… И разве сей больной хоть пальцем шевельнул против вездесущей смерти? (скорее, на нее работал на каком-нибудь заводе; или как-то камуфлировал ее…)

3 книга:
«Ни слова в простоте» - т.е. вообще ни слова... Черные одежды - траур по умершей душе. Объясняют: «мы теперь беспристрастны». Как предметы материального мира…

Комм:
Мне как-то перестали попадаться внушительно траурные люди… Раньше же убивали многих…; и чтобы выжить – или преуспеть – приходилось убивать многое в себе… Сейчас – живи; даже в Чечне улыбчивый и человечный правит бородач; даже там народ расслабился… (сейчас, вон, в Сирии все на удивленье ухватились за перемирие и побросали автоматы…) Но все же к цвету черному привыкли – и я привык (не привык одежду под настроение менять – а покупать, тем более…)

2 книга:
Всё же перенапряжен, снятся тяжеловатые сны: двое умерших /футболист Добровольский и какая-то мамина сестра – небывалая, как две капли воды на нее саму похожая/ и один музей – ужасный склеп, по которому почему-то расхаживает композитор Губайдулина…. Кстати, я помню ее: на самом концерте всё было прилично, а после концерта так: толпа по лестнице топает вниз, на вешалку, а она, видимо, по незнанию планировки, вдруг оказывается где-то тут же, направляясь в некие утробные помещения: слегка распаренная и взволнованная. /А не приметила ли она именно в этот миг именно меня: я спускался по лестнице с откровенным смехом – и почувствовал себя застигнутым врасплох./

Комм:
И Добровольского я помню – техничный и на вид приятный футболист, однако после карьеры куда-то канул, ни разу больше про него не слышал… (в родной Молдавии тренирует сборную)

Мне мертвые не снятся почти что никогда – наверное, там было лишь известие о смерти, поклеп ужасный (да и перед бабой стыдно…)

ЦИТАТЫ, Кобзон:
Д.Б. К смерти вы уважительно относитесь ?
– К смерти нельзя относиться уважительно. Что вы имеете в виду?
Д.Б. Вот этот угол с портретами ушедших из жизни людей в вашем рабочем кабинете…
– Самая большая трагедия, которая может произойти в жизни, – это потеря уважаемых, дорогих и любимых людей. В верхнем ряду Артем Боровик, дальше Отарик, Иван Ярыгин. Во втором ряду Марк Фрадкин. Иона из Грузии, очень хороший товарищ был. Далее Евгений Щербань, который приехал к нам с Неллей на серебряную свадьбу, улетел на мою родину в Донецк и средь бела дня был расстрелян вместе с супругой Надеждой. Ниже, с левой стороны, Дин Рид… Это мы на Кубе. Дальше Юрий Гагарин. В следующем групповом портрете, к сожалению, уже двое ушедших: Леонид Осипович Утесов и Борис Сергеевич Брунов. Здесь они на моем концерте. Под ними тоже ушедшие. Это мы на Даманском. Игорь Шаферан, Ян Френкель и летчик-испытатель Герой Советского Союза Георгий Масалов. Потом Андрюша Миронов. Под ним – Николай Слинько, первый секретарь райкома партии, мой друг. Рядом, с правой стороны, знаменитый доктор Касьян. Далее Роберт Рождественский. Справа от Роберта – парень, который нелепо погиб в Одессе. Это Юрий Никулин. Под Никулиным – Самойленко Саша, сын моего друга, мэра Краснодара. Сашка погиб в автомобильной катастрофе. Ролан Быков. И слева – Олег Ефремов…
Д.Б. Я видел вас недавно на похоронах Героя Советского Союза Виктора Федоровича Карпухина. Он был настоящим героем, командиром группы “А”… Был и моим хорошим товарищем… Его портрет тоже сюда повесите?
– К сожалению, да… В другой комнате у меня “живая стена”. Биографическая. Хотя оттуда тоже придется перевесить два портрета: Юры Богатикова и Володи Мулявина…

Комм:
Еврейское кладбище на стене… Это как колода карт – кто-то «влиятельный» выбывает, кто-то прибывает – стены-то две…

Инет, Достоевский:
Лет двадцать пять, я думаю, не бывал на кладбище; вот еще местечко!
Во-первых, дух. Мертвецов пятнадцать наехало. Покровы разных цен; даже было два катафалка: одному генералу и одной какой-то барыне. Много скорбных лиц, много и притворной скорби, а много и откровенной веселости. Причту нельзя пожаловаться: доходы. Но дух, дух. Не желал бы быть здешним духовным лицом.

3 книга:
Я только говорил; мне умереть - всё равно, что замолчать…

Комм:
Я только писал, говорил и мазюкал; все остальное – рутина, хозяйство…

2 книга:
Я разбит вдребезги, но мозг не затронут и сидеть мне удобно. Сижу, жалею душу, хочу, чтобы она, разбитая и умершая, попала в рай, а не в ад. Кто я буду, если не отдам всё ради спасения своего «единственного возлюбленного сына»?

Комм:
Такая картина чуть ли не каждый день, круглогодично, десятки лет – и не уверен, где душа моя окажется…

ЦИТАТЫ, Дугин:
В этом есть определённая форма глубокого безвкусия, которая могла бы быть приятной, если бы так говорил молодой, дерзкий, задористый и глуповатый человек. Это было бы даже обаятельно. Но когда такие перлы выдаёт старичок… Таких со смещённой эротической ориентацией дедушек полно во Франции, они там себя прекрасно чувствуют и до смерти ходят с серьгой в ухе.
Лимонов где-то пишет в интервью: «Я пришёл с моей девушкой». Человеку уже под шестьдесят, а он «пришёл со своей девушкой»!

Комм:
Лимонов и в 70 таким оставался… (с одной стороны, легкая жизнь, с другой – железное здоровье; бахвалится, правда, что сидел в тюрьме пару лет – но это и все трудности. Да и в тюрьме он был знаменитостью… Трудности в молодости были, но они лишь закалили, как раз…)

Инет, Достоевский:
В лица мертвецов заглядывал с осторожностью, не надеясь на мою впечатлительность. Есть выражения мягкие, есть и неприятные. Вообще улыбки не хороши, а у иных даже очень. Не люблю; снятся.

Комм:
 Я то же – с осторожностью и не надеясь… Да и прилично ли в лица чужих мертвецов заглядывать, сравнивать? поэтому насчет выражений ничего сказать не могу… (эх, у работников морга кто бы взял интервью…)
 
3 книга:
Звонок О1: говорит, что хочет умереть, а у самой  мысли о поэтическом вечере…

Комм:
Вечера, спектакли и прочая и прочая – и умирая бабы это слишком любят… (смириться с этим не могу) К тому же, у них и двурушничество в крови… - таково любой души устройство (и мужской; мы все – двурушники)

2 книга:
…Пришел в богатый яркий дом, стал показывать свои творения, но меня стали потчевать моими же пирожками…. Вдруг  стук в окно. «У нас свобода, пожалуйста, подходите, смотрите кто это». Подхожу, отодвигаю занавеску, а там, ниже, в сумраке тетя Г., но ведь она умерла и, значит, это смерть. Как болит голова…

Комм:
Подобная смесь в снах каждую минуту – это обычный образец… Чтобы создавать сны, надо всего лишь перемешивать реальность…

ЦИТАТЫ, Девет Стейн:
Его тело затихло, а затем и исчезло

Комм:
Я напрягусь, потом застыну в этом напряжении, потом растаю с этой волей, собранной в кулак… (На дорожку любимую мою музыку включите; когда я пальцем шевельну, переключите на следующий трек…)

Инет, Достоевский:
Походил по могилкам. Равные разряды. Третий разряд в тридцать рублей: и прилично и не так дорого. Первые два в церкви и под папертью; ну, это кусается. В третьем разряде за этот раз хоронили человек шесть, в том числе генерала и барыню.

Комм:
 Я до Арьеса не знал, что в церквах и под папертью хоронили! (и смутно представлял, что  такое «паперть») Тем более, что даже в середине 19 века…

3 книга:
Ей Богу, на своей могиле, месте паломничества народов (газет народов), на памятнике своем великолепном, я напишу: «никто нигде никогда не помог мне - поэтому-то я здесь и сейчас умер. Собираюсь, правда, научиться писать вам даже из могилы. Утяну вас всех в болото, идиоты!»

Комм:
Да, порезвились и хватит; пусть обнаружат, что земля и все дела на ней в душевную эру превращаются в бескрайнее, тотальное болото. Что следом за «все относительно», надо не довольно потирать  ручонки, а кричать «спасите, караул!» Что все их великаны в том болоте кто с головкой утонул, а кто торчит нелепым бюстом, но вылезти не может…

2 книга:
Дурной сон подобен смерти, а в сладком сне не страшно и взаправду умереть.

Комм:
Но в сладком сне никто, кроме богов, не умирает.

ЦИТАТЫ, Медведев:
Однообразная симфония хлоп-хлопов, предполагающая учащение ритма в конце игры и превращение последовательных хлоп-хлопов в единый финальный хлоп-п-п-п-п-п!, неизбежно приводящий к смерти.

Комм:
Грешны ли танцы в этом мире смерти?  танцуй, танцуй, пока вокруг здоровы все, и нет проблем…; не верю, правда, что такая ситуация возможна…; если ноги пускаются в пляс, если песня рвется из горла, то ты – счастливец, ты потом еще вспомнишь это время…; но, может быть, ты просто пьян и просто музыку хорошую услышал…; да и бабы вокруг возбуждают…; ты входишь в транс и покидаешь этот мир с его заботами… (легко можешь стать наркоманом,  ебарем и эгоистом…)

Инет, Достоевский:
Заглянул в могилки - ужасно: вода, и какая вода! Совершенно зеленая и... ну да уж что! Поминутно могильщик выкачивал черпаком. Вышел, пока служба, побродить за врата. Тут сейчас богадельня, а немного подальше и ресторан. И так себе, недурной ресторанчик: и закусить и все. Набилось много и из провожатых. Много заметил веселости и одушевления искреннего. Закусил и выпил.

Комм:
 Скорее всего, реально был такой случай у Федора – уж больно со знанием дела пишет, стервец…

3 книга:
Миф народцев нашего мира:
«Убил на этом свете - попал на тот. Убил на том - попал на этот. А вот если ты на этом убил того, кто на том, то нет тебе прощения, будешь вечно жить. И мертвецам живых убивать не полагается, но тут без проблем: они свой маневр лучше знают. Там вообще получше...»
(А каждому мертвецу, т.е., умершему, сразу находится живой аналог, сходный экземпляр...)

Комм:
В «своеобразном» цинизме с Федей могу соревноваться… (а в чем-то важном ему меня уже никогда не догнать; в чем-то важном он мне с того света аплодирует – после чего, от избытка удовольствия, целуется с Толстым – который, как раз, на наши вывихи смотрит подозрительно…)

2 книга:
Стал понимать средневековых любителей умерщвления плоти, схимников и молитвенников: видели, что несовершенство человеческое  трудноодолимо. Душа – это рыхлая проблематичная масса. Только когда что-то новое делаешь, не видишь несовершенства, будучи ослеплен новизной и прогрессом…

Комм:
В Новое время человек махнул рукой на себя – но это, как ни странно, позволило ему достичь неожиданных успехов. Так всегда и бывает, когда раскрепощаешься и отдаешься делу без остатка… (но душа все-таки ждет; она на успехи наши сначала удивляется, а потом снова усмехается…; а то и плачет… - и даже кричит на нас иногда…)

ЦИТАТЫ, Медведев:
Пробивая насмерть в компостере трамвая наступающий день, я осознанно совершаю очередное убийство.

Комм:
БОльших явных убийств  нет у него, но неявно он понимает, что лишь компостирует дни…, и мозги… И этот  маленький компостер тоже оставляет маленькие дырочки – которые все копятся, и вот ты уже как решето…; а в старости – лохмотья…

Инет, Достоевский:
Затем участвовал собственноручно в отнесении гроба из церкви к могиле. Отчего это мертвецы в гробу делаются так тяжелы? Говорят, по какой-то инерции, что тело будто бы как-то уже не управляется самим... или какой-то вздор в этом роде; противоречит механике и здравому смыслу. Не люблю, когда при одном лишь общем образовании суются у нас разрешать специальности; а у нас это сплошь. Штатские лица любят судить о предметах военных и даже фельдмаршальских, а люди с инженерным образованием судят больше о философии и политической экономии.

Комм:
 Да, у нас это сплошь…; как сплошь и переходы от мертвецов сразу к общей политике – или от скорби к улыбкам…

А «тяжелыми» мертвецами меня с детства кто-то испугал – и, конечно, запало...; до недавних лет верил! (Мертвецов утяжеляет наш страх…)

3 книга:
Думал, что умру, если умрет любовь моя. Не умер - просто пришлось измениться. Изменение - это когда успеваешь родиться в ином облике прежде, чем умрет предыдущее твоё существование...

Комм:
Да, многократно пришлось измениться… – это как рулить на туманной дороге… Получаешь не только вмятину и шишку, но и  новые данные и, соответственно, корректируешь курс…

2 книга:
45. "Знание порождает печаль"
Начало всякого дела, в том числе и познавательного, порождает печаль, потому что узнаешь, как много ты не знаешь и не умеешь. Если же говорить о знании о человеке, об истории, то, конечно, это печальное знание - Христос даже умер от этой печали, но ведь воскрес, поборол печаль...

Комм:
Пытаешься узнать побольше, чтобы побороть печаль, но только уже смерть  порождаешь…; оказывается, нет у тебя способностей к этому делу – а уже время ушло…; кончился день, а твой костер так и не загорелся…

Христос то приходит к нам с небес, то умирает, то воскресает, то улетает от нас на небеса – все это длится бесконечно, процесс с тех пор не прерывался, только Он уже не объявлял себя – а кроме того, как хлеб, делил Себя на части…

ЦИТАТЫ, Медведев:
Хорошо, друзья мои, после того, как тебя до полусмерти забили ногами, по уши изваляли в липкой грязи, основательно искупали в холодных и глубоких мартовских лужах, да еще напоследок изрядно погоняли по бескрайним пустырям, все-таки укрыться от людей в надежном и уютном месте, где тихо и никто не пристает. Приятно постепенно прийти в себя, убедиться, что все-таки жив. Отметить, что бьется сердце, работают легкие, более-менее функционирует опорно-двигательный аппарат... Изучив состояние головного мозга, отметить, что есть еще возможность писать. Прийти от этого в состояние восторга.
После этого улыбнуться неумело и крайне застенчиво, выстирать зубы, почистить носки, и, лежа на узкой одноместной кровати, мысленно готовиться к завтрашним испытаниям...

Комм:
Такова у некоторых в армии срочная служба…  (многие обходятся без битья ногами; да  он сам настолько оправился, что о битье «до полусмерти» можно говорить только условно; может, всего лишь по жопе кто-то со всей силы пнул? Например, по причине недостаточности твоего строевого шага…)

Инет, Достоевский:
Он объясняет все это самым простым фактом, именно тем, что наверху, когда еще мы жили, то считали ошибочно тамошнюю смерть за смерть. Тело здесь еще раз как будто оживает, остатки жизни сосредоточиваются, но только в сознании. Это - не умею вам выразить - продолжается жизнь как бы по инерции. Все сосредоточено, по мнению его, где-то в сознании и продолжается еще месяца два или три... иногда даже полгода... Есть, например, здесь один такой, который почти совсем разложился, но раз недель в шесть он все еще вдруг пробормочет одно словцо, конечно бессмысленное, про какой-то бобок: "Бобок, бобок", - но и в нем, значит, жизнь все еще теплится незаметною искрой...

Комм:
Да, даже «бобок» - это еще жизнь; а много в нашей жизни похоже на «бобок», взять хоть футбол, хоть мультики (или даже саму литературу! Причем, и Феденькину тоже! По крайней мере - эту! Не случайно же «Бобок» называется! Он же эту штуку небось за день накатал! Ему сатиру из жизни генералов, барынь, клерков состряпать ничего не стоит – мигом выйдет колобок; или бобок…)

3 книга:
По телевизору жирафа поразили паразиты - и он умер. Потом львица повредила себе лапу - не смогла охотиться и умерла... А  человек? Только тело его душисто от благ цивилизации, а вот дух еще по джунглям и прериям бегает - а уж паразитов развелось! причем многие еще с этикетками и бирочками, заверяющими в лечебном эффекте... (П.С.: да, повредил я себе лапу и как только выжил…)

Комм:
Африка настолько красочна, что художники там просто не нужны…; возить на Север с Африки картины? Но разве апельсины хуже? В наш век видео и фото картинам по любому воли не видать; их надо долго мазать на жаре – в урюк успеешь превратиться… На Севере за мольбертом мечтать об Африке, попутно с восхищением  рассматривая фото… - в нем только моей личной страсти нет, и жара, и размера… (на огромных фото можно разориться… - и тебе не хватит денег даже на урюк)

2 книга:
1. «Что мне делать, когда я умру,
      Ничего, кроме жизни не зная?»
2. «Я бежал за мечтою
    И давно ослеплен мертвой вспышкой
     И немногого стою,
     Беглый раб, с сединой и одышкой».
/Экстракт из подборки /не говоря уж обо всем журнале «Юность» 8, 95//

Что мне делать, когда я умер?
Что мне делать, когда я сейчас умру, а сил нет и есть сильные цепи? Молись же, молись…; не могу, гипнотизирует меня этот весело пыхтящий черный паровоз; сейчас подъедет и заберет меня с собой… Не бойся, не сходи с ума, не впадай в детство; восстань, робкий, и вмести в этот миг весь мир; смирись, недоверчивый, хотя бы сейчас отрешись от веры в суету, не семени – останови время и остановится поезд… Нет, я умер, я черный, мир черный… Наверное, надо умирать в экстазе – что же такое рай и счастье, если не экстаз? Говорят, есть семь небес. Какого неба достигнет твой экстаз? Там и будешь жить. /И у ада, вроде бы, семь кругов…/ Помню, как ходил на лыжах в далеком незнакомом месте – стоял прекрасный день… и мне показалось, что я уже в раю и я, не зная, что мне делать, всё старался опустить руки, дожидался спусков, чтоб вновь и вновь не стояло стены дела между мной и счастьем. А будь день мрачным, место скверным, настроение отвратным, мог бы и ад увидеть /видел, видел/ и тогда махал бы руками и ногами, ожесточенно пытаясь забыться.

Комм:
Это одного  Натана стихи  - умирал он, ничего, кроме литературной кухни и блата не зная… Вся его мечта – стать литератором, потом сделать карьеру в журнале… Цивилизации мертвая вспышка, как и всех, его ослепила…

В округе отыскал недавно маленькую горку, с нее съехал -  и сразу снова вспомнил тот счастливый день. Еще два раза съехал, расстался с сожалением – кататься б вечно так (подъемник – это благо!) Конечно, мой экстаз теперь пониже, но я просто не стараюсь запуститься на полную катушку; проверил, что на месте он – и с меня довольно; зачем его попусту гонять? Человеческий предлог для счастья – которое на самом деле не так трудно отыскать – все же нужен…

Округляя, 2 горки и 2 миллиона телевизоров – ну разве мне трудно будет умирать?! Это же только выключатель…

ЦИТАТЫ, Медведев:
Трехлетний малыш, и тот втаптывает насмерть в асфальт маленькую льдинку.

Комм:
Дети не добрее баб, в них та же самая натура…

Инет, Достоевский:
На земле жить и не лгать невозможно, ибо жизнь и ложь синонимы; ну а здесь мы для смеху будем не лгать. Черт возьми, ведь значит же что-нибудь могила! Мы все будем вслух рассказывать наши истории и уже ничего не стыдиться. Я прежде всех про себя расскажу. Я, знаете, из плотоядных. Все это там вверху было связано гнилыми веревками. Долой веревки, и проживем эти два месяца в самой бесстыдной правде! Заголимся и обнажимся!
- Обнажимся, обнажимся! - закричали во все голоса.
- Я ужасно, ужасно хочу обнажиться! - взвизгивала Авдотья Игнатьевна.

Комм:
И что? так и вышло в чем-то – все весьма обнажились (правда, во многом другом только гуще стали лицемерные драпировки…) Глядя на такое, я и сам обнажился, потому как так смертью, лицемерием и похотью воняет, что нечего терять… Смерть наступает и нам, чтоб отбиться, нужна теперь бОльшая свобода… (как кобру смерть заговаривали церемониями?)
 
3 книга:
«Достоевские» не более больны - они более врачи,  исследуют духовные болезни и воюют с ними - прописывая не засахаривание в сиропе попсы и не проспиртовывание алкоголем...
(Но мечта человечества - умереть во сне, самой легкой смертью, во время самой легкой жизни...)

Комм:
Эвтаназию надо не только разрешить, но и навязывать, тайно применять к безнадежным больным и к бесперспективным людям – каковые опять же известны лишь врачам и специальным органам. Доза снотворного, а после спящего погружают в гипс с головой и он превращается в шикарную античную статую – каковых много не бывает, они вечно будут пользоваться бешеным спросом… (В итоге, людишки поостерегутся не только болеть, но и по жизни в носу ковырять. Они, живые, легко смогут соревноваться в совершенстве с теми же статуями…)

2 книга:
«Итак, что мне делать, как мне быть, когда я умер? Давайте, по-деловому рассмотрим все невозможные варианты…»

Комм:
Кто землю любил, тот останется в ее атмосфере, а кто был к ней равнодушен, будет выброшен в космос – или к атмосферной границе, где мало тепла и воздуха… (Самые лучшие люди – которых все еще нет пока – наконец, заселят облака, самое шикарное место…)

ЦИТАТЫ, Маккартни:
я был босиком. Почему? Я чудесно себя чувствовал босиком в такой жаркий день. Кто-то меня сфотографировал и посыпались вопросы: «А почему он без ботинок? Раньше он никогда не делал такого». Хорошо, я не делал этого раньше. Но это еще ни о чем не говорит. Ведь я просто снял ботинки и пошел босиком... А получился какой-то мафиозный знак смерти или что-то вроде того. Затем были какие-то слухи при обратном вращении пластинки «Сержант Пеппер». Когда я узнал об этом, то очень удивился и не поверил. Но однажды несколько подростков пришли ко мне домой. Я открыл им дверь. «Хелло, что вам угодно?» - спросил я. «Это правда? Этот кусочек в конце диска - правда?» - настаивали ребята. Там слышатся слова «мы будем хоронить его».

Комм:
Я ровным счетом ничего не знаю про Маккартни, не верю, что он может быть хоть чем-то интересен (а тут такое…; сны, все-таки, даже Маккартни может предъявить…; хотя, говорят, что у них и жизнь сонная такая…)

Инет, Керуак:
Чувство когда ты просыпаешься в белой горячке в страхе перед жуткой смертью которая с шумом капает из твоих ушей как те особые тяжелые сети что плетут тропические пауки, ощущение будто ты горбатый грязный монстр стонущий под землей в горячей испаряющейся жиже тянущий вникуда длинную жаркую ношу, ощущение будто стоишь по колено в кипящей свиной крови, уф, будто ты по пояс в гигантской сковородке наполненной жирной коричневой помойной жижей и в ней нет и следа мыла

Комм:
 Ну и живи после этого в Америке… (ну и хиппуй после этого; ну и книги пиши; ну и путешествуй по стране и по миру…)

3 книга:
Есть вода под названием «небо» и есть порошок под названием «земля», но уже мало воды и порошка – просто не знаю, что будет делать наша огромная лаборатория дальше. Слишком сильные сексуальные трения в коллективе, а живут все долго - из умерших тоже можно было бы получать небо и землю...

Комм:
Да, в городах ситуация тяжелая (через мультики-игрушки – в которых ни неба, ни земли - детишки  сходят с ума уже в первых классах школы – в которой тоже пусто…)

2 книга:
Утром листва умирала радостно, а вечером плакало небо. Опадает радость, обнажая скорбь дерев. Мешаются слезы и радость в благоухание приятное.
...Весь день как во сне моталась на ветру не успевшая пожелтеть листва. А вокруг шуршание праздника желтых и вечером даже небо согласилось умереть радостно.

Комм:
С тех пор, как вымерли мамонты, кора деревьев еще шершавей стала… Воздетые вверх ветки-руки – это их вечная скорбь по мамонтам (они им дядями приходятся? Имела место эволюция почти по Дарвину? Деревья перешли свою границу…)

Чтобы больше ничего о деревьях не писать, буду, мимо проходя, каждый раз ломать по маленькой веточке…

ЦИТАТЫ, Уэллс:
Он был очень тронут, когда однажды, во время  острого  приступа,
доктор явился на вызов в ночной час, покинув теплую постель  и  пройдя  не
меньше двух миль под дождем; он  словно  чувствовал  себя  виноватым,  что
страдает такой  непонятной  болезнью  и  что  припадок  случился  в  столь
неурочное время. Ему казалось, что  с  его  стороны  прямо-таки  некрасиво
задавать столь трудную задачу своему доброму другу, да еще беспокоить  его
так поздно.
   - Вы, доктора, - воистину соль земли! - говорил он. - Что бы мы  делали
без вас?
   Тетка простудилась, ухаживая  за  дядей,  и  скончалась  от  воспаления
легких. Два или три дня он лежал, не зная о своей утрате.
   Почти до самого конца он надеялся на выздоровление.
   - Я - стреляная птица! - твердил он и не высказал мне  своей  последней
воли.
   Узнав наконец (хотя он вряд ли полностью осознал этот  факт)  о  смерти
жены, он как-то странно притих.
   - Умерла, - глухо отозвался он, когда ему в осторожной форме сообщили о
кончине жены в ответ на его вопрос о ней, и  вздохнул.  -  Умерла.  Доркас
умерла, - повторил он и больше о ней не говорил. Он  как  бы  замкнулся  в
себе и ушел в свои мысли. Умер он  через  три  дня  на  руках  деревенской
сиделки.
 
   Последнее, что я помню о нем, - это его  голос,  глухо  прозвучавший  в
тишине комнаты, тускло освещенной лампой, когда он вдруг  назвал  меня  по
имени. Должно быть, он заметил, что я стою в дверях. Окно его спальни было
раскрыто настежь, но ему не хватало воздуха.
   - Свежего воздуха, - твердил он, - побольше свежего  воздуха.  Выведите
их всех на свежий воздух; всех на свежий воздух. Тогда все будет хорошо!..
Держите окна настежь. Всегда держите окна настежь. Шире, как можно шире...
И ничего не бойтесь, ибо все совершается по воле божьей,

Комм:
Не влияние ли это Толстого, что писатели в то время так высоко держали планку? Повсюду царствовал качественный реализм с оттенком этики…

И тема: умирающие хотя бы немного сходят с ума… На том свете мы все сумасшедшие? Как во сне, там все тыкаются во мраке – и тоже ждут прихода Господа… (А Он и там не приходит и мы вновь умираем – и попадаем во все более мрачные места… Видимо, неправильно ведем себя и в сумасшедшем виде… Да мы и здесь уже такие – возможно, наше снисхождение в пучины безумия-греха началось вовсе не вчера… Жизнь – это болезнь с негативным прогнозом… Никто не знает - полная смерть наступит когда?…)

Инет, Керуак:
здесь темнее чем где бы то ни было! Тут болотца и жуткие папоротники, и скользкие бревна, и мхи, и опасные заросли, поднимается влажный туман, холодный, как дыхание смерти, огромные угрожающие деревья начинают нависать над головой и царапать рюкзак.

Комм:
 Та же картина и в множестве тамошних фильмов…

3 книга:
Да, Бога нет, Он или умер, или сжался, или впал в состояние странное, но что с того? - наша задача остается той же: стать богами, вернуть гармонию вселенной, заполнить все пустоты и воскресить очень трудно воскрешаемого Бога. Иначе каждого из нас ждут муки, гибель,  дисгармония и пустота...

Комм:
Геометрия городов – предельная дисгармония Вселенной. Она делает нашу землю частью зловещего и мертвущего Космоса, а не исключением из него… Наша задача остается той же: вернуть очень трудно – но и очень легко – воскрешаемые деревни. Бог в них сам заведется – но теперь уж надо следить, чтобы не заводились помещики… (да и пузаны весьма нежелательны… Т.е. деревни должны быть, сколь возможно, бедны, а вот природа вокруг должна быть, сколь возможно, богатой… Все это на подкорке чувствовал еще Андрюха Платонов…)

2 книга:
  Еще сон: будто проснулся мертвый и, сообщив, что он не сам умер, а его убивали, стал рассказывать как происходило покрытие тела его этими багровыми пятнами, как он гнил по кускам - рассказывал как привычный, совсем не содрогаясь, мягкими жестами указуя на то или иное место    на своем бледном, нежном теле…

Комм:
Пророческий сон, ведь так гнили  рисунки мои  по кускам, покрывались всякими пятнами…

ЦИТАТЫ, Цветков:
предметы вне нас - лишь слезы в футлярах из смертного праха.

Комм:
Предметы вне нас – сплошная пластмасса, что, кстати, с нашими телами чем-то схожа по свойствам, а также  на ощупь. И в этой пластмассе  сразу завелись почти наши мозги…

Предметы, превращенные в слезы и слезы, превращенные в предметы…

Предметы вне нас – железные слезы в почти вечных футлярах…

Я, кстати, в любой зимней одежде  тоже «человек в футляре»… Да и «творчества» как облака окутали меня (того гляди, дождем заплачу…)

Попытка сопрячь предметы вне нас, Ветхий завет внутри нас и наше личное футлярное функционирование и одиночество (от одиночества слезы, от функционирования смертный прах…)

Инет, Керуак:
И оглядываешься на невероятную высь моста ощущая саму смерть и не без причины: под мостом в песке позади утеса, ****ь, сердце в пятки уходит: автомобиль, сорвавшийся с моста дней 10 назад, пролетевший тысячу футов вниз и приземлившийся, наконец, все еще там, перевернутые ржавые шасси в драном хлюпанье изъеденных морем шин, старые спицы, бывшие сиденья, из которых лезет солома, одинокий печальный насос, а людей уже нет.

Комм:
 И это знакомо кино…

3 книга:
Лежат подо мной уже умершие, летают надо мной еще не родившиеся - и глаз с меня не сводят. «Вечерний звон, вечерний звон, как много дум наводит он»... - наверное,  тоже уйду из дома...

Комм:
Был бы звон, может, и уход бы случился, а так не было ничего… «Вечерний звон поэтов так много дум и противоречивых чувств наводит, что хоть из дома выходи, чтобы развеяться». С чувствами не помещаюсь в доме я… Все бури чувств должны помещаться в стакан, все пирамиды мыслей – в микросхему. А весь вечерний звон – в наушнике (если только не машины то звонят…)

Где вот здесь в землице ближайший мертвец? А здесь? То тайна… (Имею в виду все места своих местожительств…)

А все не родившиеся в огромной цистерне со спермой…

2 книга:
    "Механизация сельского хозяйства" - да, конечно, меньше надрываешься,  культурнее живешь, но ведь это механизация самой жизни, умерщвление ее  вместо обожествления.
…Когда поливаемый мной цветок дал два новых листа - это принесло мне больше радости, чем всё остальное благополучие цветов на окнах. Кто бы любил детей, если бы не выращивал их с трудом, своими руками - хотя, может быть, с помощью механизмов они бы не хуже росли и в гораздо больших количествах...

Комм:
В каких-то вопросах я уже и 20 и 30 лет назад был зрелым на все сто (а потом и другие вопросы стали подтягиваться…)

Причем, в молодости преобладали озарения (затмения тоже случались, к сожалению), а вот писание таких книг, как нынешняя (да и любая работа) – это пошаговая эволюция, изменения, совершающиеся незаметно даже для самого себя…

Озарение любви и затмение похоти… (на самом деле, даже на такую животрепещущую и, казалось бы, популярную тему главных книг еще не написано – и главных фильмов не снято…)

ЦИТАТЫ, Vishnya:
Наиболее истинный гот , как ещё называют - тругот - тот, кто даже после смерти мечтает умереть на руках солиста группы Хим.

Комм:
«Готы» - это черные музыка и мода, что-то оккультное (уверен, что из таких подростков вырастают весьма непростые колдуны… Опять же, смерть – если не убивает -  закаляет и дает силу всем без разбора…)

Инет, Керуак:
Окошко маленькой кухни светится на самом верху, а позади поднимаются уступы огромного морского утеса все глубже вдаваясь в сушу так что я открываю от удивления рот: «Как будто собака лежит, эти задроченные огромные уступы этого сукиного сына» – Поднимаются, сметают и пугают человека до смерти, хотя что есть смерть среди этих скал и воды.

Комм:
 Любая империя – это такие огромные скалы… (и: «кто не спрятался, я не виновата!»)

3 книга:
Она тогда явилась, одевшись палачом – я думал, что она  пыталась зарубить свою любовь ко мне, но у неё же умер кто-то. Черная палаческая куртка и черная траурная лента в волосах. В следующий раз явился только траур - живем, я думал, раз так нас нормальной курткой поминают...

Комм:
Любовь по любому уж сто лет, как зарубили… (на меня с топорами напало сразу двадцать баб… Вы думаете на ровном месте невзлюбил я этих тварей?...)

2 книга:
Каждый сон длится столько же времени, сколько падает вверх подброшенная из подушки пушинка...
     Вспомнились, заново приснились старые сны: лестница вверх, но очень, очень жуткая и некое огромное подземелье, еще более страшное... Но как описать, в чем жуть, в чем страх... Лестница очень, очень глухая, в доме в котором страшно шуметь, а в подземелье явно запретная зона, пробираешься из одной, как бы умершей, окончившейся фантасмагории в другую через какие-то проломы; не пахнет ни землей, ни штукатуркой, ни железными трубами,  всюду цвет пожелтевших костей... Видишь мало, а идти далёко - вечный жизни кошмар. 

Комм:
Лестницы вверх не помню, а насчет подземелья я иное помню: в подвале, видимо, брошенного, видимо, каменного дома был небольшой лаз в другое, уже бескрайнее помещение этого же подвала и там была такая жуть, что лучше не соваться…; не иначе, мертвецы таились в ярко-желтом свете? и как раз была грязно-белая штукатурка…; причем, если свет был только там, то штукатурка начиналась уже здесь и она приглашала все же  войти в то зловещее логово смерти… (Лаз походил на печную дыру и на полуподвальное окно – и того, и другого было в достатке в те времена…)

ЦИТАТЫ, Vishnya:
Пафосники сука клоуны.встретив в метро пафосника, понимаешь, что заплатил не зря 15рублей. Человек с лицом герцога Ришелье и одежде от Abibas будет всем видом показывать, что поездка в этом транспорте - результат проигрыша в споре с Ренатой Литвиновой.
Пафосники палятся, когда в них стреляешь из чего-либо. Такая смерть запомнится вам надолго.

Комм:
Вот уже повод для короткометражного фильма…

Инет, Керуак:
Мул, как я уже говорил, по имени Альф, питомец одного семейства поселившегося в каньоне, он просто бродит из одного конца каньона где его останавливают изгороди кораля, к дикому побережью где его останавливает море и когда впервые видишь его кажется что странный мул сошел с картин Гогена, он роняет свой черный помет на ослепительно белый песок, этот бессмертный и первозданный мул, владелец всей долины

Комм:
 И мул в империи погибнет – на живодерне, что как большой завод… (хотя надежда все же есть, что если будешь, как мул, довольствоваться травой и усердно работать, то даже в мире машин пригодишься – допустим, как смазчик. В том числе, и словами надо смазывать весь Механизм…)

3 книга:
Наша любовь умерла, потому что однажды мы слишком долго гуляли в тени... Нет, она потому и перешла на теневую сторону улицы, что в ней не было любви... Может, в них ее никогда не бывает и они как трамваи раскрашены снаружи и полны перевозимыми по стране иллюзий людьми внутри?

Комм:
Любви в бабах полно, но чужую душу любить и даже просто ценить они будут в последнюю очередь – ведь у них есть своя! И они знают слабость свою! Бабы ищут силы и материальных или духовных воплощений. Их и любят. Они не ценят то, что им и так изначально дано. С иронией и снисходительностью они относятся к мужской сентиментальности по отношению к душевному; сами-то они предпочитают ее в каком угодно виде, кроме натурального – например, засахаренной в попсе не хотите ли? Или в спектаклях маринованной?... По сути, в них сидит глубокое неверие в себя, в свою натуральность; мол, в засахаренном виде мы неприступные и манящие богини, а в натуральном неказистые рабыни и похотливые сучки…

2 книга:
...На христианстве исполнилась притча Христа: быстро взошло /апостолы  и их послания/, но, как не имело под собой доброй почвы, а одни камни  Римской имперской общественной жизни, засохло. Причем   именно в засохшем виде оно оказалось весьма годным для мира.

 Они проповедовали еще слишком абстрактно /лишь там, где "я ничто, делаю то, чего  не хочу" понятие о реальности/. Они  успели только заложить фундамент. Только  утверждали имя Иисуса Христа  - но ведь это и о Себе Он говорил: "если зерно не умрет, то останется одно": фундамент должен «умереть», скрывшись под строящимся домом. Пока остается только фундамент, Христос  действительно совпадает с  Иеговой, которому можно только поклоняться, уподобляя фундамент жертвеннику. Когда же будет дом, Христос будет в нас, в доме и отпадет необходимость повторять Его имя как заклинание. Будет Дмитрий Христос, Владимир  Христос, Федор Христос! Мы все послания, мы все здесь с миссией...

Комм:
Религии – это священный гербарий…

Мы – сосуды для Духа; и должны сделать из себя такие сосуды, что бы Дух мог жить в нас; только в подобных Христу и Павлу Он жить способен…

ЦИТАТЫ, Леннон:
То, что Ван Гог "сошел с ума", а Дилан Томас "спился до смерти", и так далее, было с их стороны лишь попытками вырваться из смирительной рубашки их собственного разума. Сюда же я отношу и себя, и так называемое "злоупотребление наркотиками" моего поколения. Злоупотребление самим собой - вот более подходящее выражение.

Комм:
Эта «смирительная рубашка» к собственному разуму как раз не имеет никакого отношения – смиряют нас авторитетами и дистрофией собственного разума… «Злоупотребление самими собой» - попытки вырваться, попытки думать… Но мы прочности своих оков не знаем! И всей своей дистрофии не знаем! (Поздний Леннон ведь смирился под японским каблучком, стал таким здравомыслящим и правильным – был бы копией Маккартни и «настоящим англичанином» в уже шелковой «смирительной рубашке?!)

Инет, Керуак:
И когда я зажигаю лампу для того чтобы почитать после ужина, появляется мотылек, чтоб принять возле нее свою смерть – Я гашу ее на время, и мотылек засыпает на стене не ведая что я зажгу ее вновь.

Комм:
 За керуаками люди шли – как такие мотыльки… (при том, что сам он больше читатель, чем писатель! Больше исполнитель, чем законодатель…)

3 книга:
Жизнь наоборот - всё так запутано, что нужен полный жизни срок, чтобы разобрать тот факт, что при рожденье умер... И скрыть его? Впрочем, перед смертью все признанья спишут на аффект...

Комм:
С рождения тебя начинают придушивать идиотскими заботами – которыми и себя  до полусмерти утомляют… И о чем можно говорить, когда уже к четырем годам ребенок как заправский воин?! Каждый день воюет или ездит на машинках – о чем этическом тут можно говорить?! Когда он уже в мультяшном океане?! Неверная точка начала   бесконечно удлиняет дорогу. «Яблочко от яблони недалеко падает» - а мы все яблони в черт знает каких местах посаженные, и яблоками плодоносящие только между прочим, норовящие превратиться в технических монстров (ведь в этом есть своя логика: яблоня, как и любое дерево, больше походит на монстра, чем на собственное яблоко!)

2 книга:
Чехов: стр. 500  "Федор взглянул на часы и стал торопливо прощаться". Чехов умер торопливо - чтоб не видеть революций. В 4-ом году умер, а в 5-ом началось. Хорошая вещь - часы...

Комм:
Писать, зная свой диагноз, он тоже торопился? Но разве в его последних книгах есть что-то новое… Просто утешался тем, что получалось у него хорошо; способ забыться… (и, может быть, вспомнить что-то еще…)

ЦИТАТЫ, Леннон:
видел жизнь Гогена по ТВ, и меня сразило то, что он умер таким жалким образом (венерические болезни, "средством" для лечения которых была ртуть), со сломанной ногой, изуродованной во время пьяной ссоры,

Он поехал на Таити, чтобы избавиться от собственной смирительной рубашки: работы в банке. Жены и детей. Одного из них он особенно любил - свою дочь, и посвятил ей свой личный журнал, который вел, пока жил в Полинезии, и который объясняет, почему он бросил семью. Когда он вернулся на Таити, он получил письмо из дома, в котором говорилось, что его дочь умерла!

 Он наконец закончил свой большой "шедевр" и умер. Если я не ошибаюсь, этот "шедевр" погиб в огне после его смерти.

Комм:
Работа в банке еврейского художника… В Полинезию он за юными полинезийками поехал – все лучше, чем жирная еврейская жена, бесконечная пила и все ее родственники… Не заразил ли он там, сука, всех? Баб сифилисом, а мужиков алкоголизмом…

Инет, Керуак:
Может мне и не стоило выходить и так пугать и взвинчивать себя по ночам на берегу, все-таки, где перепугался бы любой из смертных

Комм:
 О, а как я взвинчивал себя темными вечерами прямо за сенями собственного дома…; там тоже была глушь такая, что испугаться очень даже можно… Теперь, кстати, как отрезало – достаточно с меня подобных мук возвышенных; деревья мне уже достаточно сказали и больше их мне вопрошать не стоит…

3 книга:
Сначала Бог сотворил человека по подобию Своему и подобие Его было меньше Его, потом человек сотворил машину по подобию  своему и подобие его было меньше его и умер Бог, как только сотворил человек подобие свое, потом  машина сотворила вещь, подобие свое, которое  меньше ее и умер человек, потому что он слишком велик для нее...

Но и обратный процесс идет по второй колее: сначала из хаоса возник тот, кого мы называем зверь. Зверь есть подобие хаоса, но он больше его. Затем зверь сотворил человека в себе, и это подобие его тоже было больше его самого - и умер хаос, как только зверь сотворил человека в себе. Потом человек сотворил Бога в себе, тоже сумел сделать то, что больше его самого и тогда умер зверь в нем, и исчезла сама память о хаосе...

(Итак, в конце времен боги населят вещи, справившись с ними, а машинами овладеют те, кто воспитал в себе человека?..)

Комм:
Имеющий глаза да прочтет!

На природе мы звери, а в городе мы машины – и Бог все время по другую сторону в нас… В аудиозаписях во мне освободились и зверь, и умная машина… - и вместе они образовали бога?! (представил тигра на машине – гонится за антилопой, которая тоже, не будь дурой, оседлала джип…

Итак, в конце времен исчезнут  звери, а человек преобразится в бога – и вокруг будут только божественно восхитительные вещи и всемогущие машины? Попсовость первых и страхолюдство вторых останется в далеком прошлом…

2 книга:
Библия стр. 450   "А народ, который был в нем, вывел и умерщвлял их пилами, железными молотилами и секирами". Что сказать?  "Бык быка убил. И весь  его выводок" - вот как это было. Бог людей не такими творил, они сами озверели - в поисках силы /ведь зверь силен/. ..."Выйдя в природу, люди первым делом озверели" - это ведь очень логично. "Станем как боги, которым уже ничего не нужно  знать, потому что против лома звериности нет приема". И Бог  говорил с ними как со зверями, мясниками, разрешал убивать  /себе подобных зверей/ - Он ведь никогда  ни от кого не требует невозможного. А если какие-то группы зверей безобразничают, так Он и потребовать может их уничтожения! "Эволюционный отбор"!  ...Не боялись убивать, но не боялись и умирать.

Комм:
На природе не озвереют только боги - как и в городе в роботов не превратятся лишь они... (Предстоит великая битва роботов и богов, зверей и богов или же и те, и другие легко богам подчинятся, будут приносить великую пользу (а меньшей и не нужно богам…)

ЦИТАТЫ, сЫрный_дожДь (блин, это кто-то с ли-ру, наверное…):
Патриотизм? Границы?! Государство?!?! К чертям! Для настоящего человека науки и философии нет границ! Для этих фанатов своего дела нет слов «патриотизм» и «государство»! Кто сказал вам, что ваш какой бы то ни было сепаратизм – это хорошо для человечества? Кто были эти идиоты, что обрекли весь мир на медленную, но чертовски верную смерть? А мы скажем вам: это были те, кто возомнили себя уполномоченным говорить от лица рабов – государи. Те, кто захотели власти и не захотели мириться с чужой властью! Те, кто возомнили, что власть вообще возможна, и возложив сие бремя на себя, превратились в алчных и корыстных мразей, возжелав ещё больше власти и полномочий!
На что работают ваши учёные, люди? На оружие, на технику, на страх и власть.
Патриотизм – это враг мудрости, это те ниточки, на которых государи-марионетки будут виться, ослеплённые своей жадностью, под контролем тех, кто захочет уничтожить человечество.

Комм:
Толстой все это написал давным-давно, но его так замалчивают, что, в основном, всем приходится изобретать велосипед…

Хотя я бы не торопился воевать с границами – мы  сами все слишком ограничены и на свободный ветер недостаточно похожи… (а кто похож, тот и в границах дырочку найдет – или дверь…) Т.е. границы пусть сами свалятся – последними (и это будет знак…) Война, насилие – негодный способ все ускорить. И зачем нам торопиться, когда вокруг такая музыка! Такие тексты и кино… (и такой безграничный интернет!)

Инет, Керуак:
…обустройство ручья чтоб вода протекала в удобном новом глубоком русле рядом с береговой деревянной платформой, и забвение себя в этой детской игре, и эти мелочи имеют значение (клише это трюизмы, но все трюизмы заключают в себе истину) – На смертном одре я буду помнить день ручья и забуду дату когда МGM купила мою книгу, я буду помнить старую канувшую в Лету зеленую помоечную футболку и забуду о сапфировых рубашках – Может это лучший способ попасть в Рай.

Комм:
 Я вроде так же смотрю на жизнь (благо, здесь ни пьянки, ни буддизм не поминаются), но никаких футболок вспоминать не буду – а даже и ручьев… На детство тоже нечего надеяться – оно не крепче баб…; его русло и платформа вряд ли долго протянули… (футболка, видимо, была на нем в его самом важном путешествии?)

3 книга:
И еще: земля, подобная хаосу произвела растение, подобное зверю, а растение произвело  плод, подобный человеку - от плода же произрастает тепло, покой и восхищение, подобные богу, которые не нужны лишь тем, кто уже умерли с голоду...

Комм:
Кто хочет быть подобным растению, может жить в городе (и вегетарианствовать в обязательном порядке – всех мясоедов надо силком выкидывать на природу!), а кто хочет быть подобным зверю, должен жить в деревне…  Я сам пишу про любовь к деревне и немедленно раздваиваюсь, ведь сам процесс писаний превращает меня в растение (в ботаника!)

2 книга:
Махатма Ганди       
"Будь я лжецом, все мои попытки научить мальчиков говорить правду  потерпели бы крах" - друг, ты гений! /Как бы мне не умереть от смеха./  Трусливый учитель никогда не сделает своих учеников храбрыми, а человек, чуждый самоограничения, никогда не научит учеников ценить благотворность самоограничения» - настаивает, паразит! Ну, что, парочка идиотов у нас уже есть. Но опять-таки: терпение и добросовестность - листнем. "Самая высокая честь, которую мне могут оказать друзья, - это следовать в своей жизни моему учению, либо бороться против него до конца, если они в него не верят" - тогда я  твой друг, болван. Правда, никакого учения я не вижу. Кроме учения   о мании величия. Хотел бы я взглянуть на его так называемых  «друзей"…

Комм:
Смелая проповедь букваря в иных случаях делает вождем (особенно в отсталой стране). Вообще, на поверхность никогда не выносит особенно умных – народ таких пугается, чувствует чуждый запах… И Ельцин тому пример замечательный… От «своего в доску» народ наш был до того в восторге, что не заметил, как без штанов остался – причем, и Ельцин тоже не заметил!… (Навальный моложе  - это только с одной стороны плюс, лишь с годами «харизма» настаивается… Даже шустрость у народа вызывает сомнения, мол, не ловкач ли…)

ЦИТАТЫ, In_the_Dask:
Ушла дальше вафлить подушку ждать смерти и Санька, кто же придёт раньше?

Комм:
Вафлю пока подушку, но жду  Санька… (а смерти? – уж само собой при эдаком раскладе…)

Инет:
Когда я пошел к морю днем и вдруг сделал глубокий йоговский вдох, чтобы вобрать в себя весь этот целебный морской воздух и кажется передознулся йодом, или злом, может быть, идущим из морских гротов или водорослевых городов, не знаю, но сердце вдруг заколотилось – Думаю, надо было тщательнее изучить местные вибрации а то ведь чуть сознание не потерял, только это был не экстатический обморок Св. Франциска, это нашло на меня ужасом от ощущения гнилой смертности во мне – Во мне и в других – Я чувствую себя совсем голым безо всех этих жалких защитных механизмов вроде размышлений о жизни или медитаций среди деревьев о «запредельном» и всего этого дерьма, без жалких на самом деле механизмов приготовления ужина или разговоров типа: «Ну, чем займемся? Рубкой дров?» – Я вижу себя жалким, обреченным – Ужасное осознание того что я всю жизнь обманывал себя думая, что дальше будет что-то что заставит шоу продолжаться а на самом деле я просто шут гороховый да и все так – И вот все все это, такое жалкое, я даже не предпринимаю здравых человеческих попыток облегчить душу в этом ужасном зловещем состоянии (смертельной безнадежности) а продолжаю сидеть там в песке в полуобморочном состоянии и смотреть на волны которые оказываются вдруг совсем не волнами, и я догадываюсь что ведь это же выражение дурацкой подавленности которое Бог если Он есть должно быть смотрит сейчас в своем фильме – Eh vache, ненавижу писать – Обнажились все мои хитрости, обнажилось само понимание что все они обнажились как куча вранья – Кажется будто море кричит на меня: ИДИ К СВОЕМУ ЖЕЛАНИЮ ХВАТИТ ТУТ БОЛТАТЬСЯ – Потому что в конце концов море как Бог, Бог ведь не просит чтобы мы хандрили и страдали и сидели холодными ночами у моря и записывали бесполезные звуки

Комм:
 Литература  фальшива по определению… В жизни море мрачных гротов и водорослевых (т.е. паучьих) городов – и с ней не справиться ни «запредельными» медитациями, ни самыми банальными занятиями; если что-то чуешь, в ней не успокоишься даже на природе – все будет напоминать о безнадежной  жизни в городах (и остается только напиться – или обожраться – или накуриться…; игры фальшь нейтрализуют?… хотя что толку в нейтральности?… - кроме удовольствия игромана…)

3 книга:
Предания, угодники, Дева Мария, мощи, иконы, монахи, молитвы за умерших,  индульгенции, лики святых, исповедь, покаяние и крещение, миропомазание, елеосвящение, евхаристия, папство, храмы, непогрешимость церквей, кадила, четки, целибаты... – нет, на все сто оттянулся народ в Средневековье, крутые была люди, и смех и слезы...

Комм:
Крутые были люди, но в фантастически ложных обстоятельствах (но нам смеяться нечего – наши обстоятельства не лучше…)

2 книга:
            Абул Колам Азад:   "Рассказать вам, почему тюремная жизнь не повергает меня в отчаяние? Я не даю своему сердцу умереть" - да он поэт, этот Зад. С сердцем на подносе: "рассказать вам? предложить вам?" Листнем. "Основная задача, стоящая перед вами - рассмотреть эту проблему" - основная проблема - рассмотреть эту задачу. И не надо навязывать мне свои дурацкие проблемы и идиотские задачи. Не хочу я его читать! Пошел к черту! - "Чего ты разозлился? - он обыкновенный, нормальный серый человек, а ты его в задницу" - "Извиняюсь, после Джавахарлала я прокис, после Махатмы потерял веру в человека, а после  Ауробиндо у меня истерика».

Комм:
Это стилистические придирки? Но каков стиль, таково и то самое сердце, которому вроде бы правильно не дают умереть… (Мой вечный лозунг: «умри и воскресни повыше»)

ЦИТАТЫ, In_the_Dask :
...Я считаю себя только наполовину готом. Мрачные стихи, рассказы о смерти, частые
страдания депрессии. Но вот только волосы у меня русые.

Комм:
И вафлерка туда же! Наполовину она, видите ли! Курит, но не затягивается! всего боится и только вафлить пока научилась по полной… В рай-то ты как попадешь с ***м во рту? Кроме здешних леденцов, ничего и не знает…

Инет, Керуак:
Как правило для большинства людей смерть кота ничего не значит, кое-что значит для немногих, но для меня, и с этим котом, это было в точности и абсолютно честно и искренне как смерть моего братика…

Комм:
 У всех свои дурацкие расстройства (меня, допустим, сегодня грязная травля спортсменов наших  удручает… Вместо борьбы за чистоту спорта идет очередная подлая игра…)

3 книга:
  Сначала я жил только для того, чтобы умереть - еще не было земли, и нужен был мой перегной для нее. Делал всякие глупости... Но это лучшее упорство, чем желание превратить себя в камень, раз родились мы в пустыне, и в шарик, раз нам оказали честь и усадили за огромный лакированный стол...

Комм:
Кто знает, сколько мне до состояния перегноя осталось… И сколько осталось до того, как на моем перегное наконец-то вырастет что-то по настоящему ценное… (На двух моих перегноях, что, как зима и лето, набирают свой вес и соки гоняют пока параллельно…)

2 книга:
Убиение одного ребенка ради выживания другого /кстати, гуманнее было бы его придушить, чем пытать – он же, наверное, орал неделю /но «буддисты» очень не любят марать руки// - это отнюдь не «новая ось координат», а просто сравнительно сложный, искусительный случай сцепления добра и зла. Убийство всегда зло и не может быть оправдано абсолютно ничем – вот в чем суть. Лучше умереть честно сейчас, чем умереть потом, наносившись бремени вины. К тому же жизнь не математика: вдруг оба выжили бы и так? вдруг продукты бы появились? вдруг выбранный для жизни, выросши, окажется последней сволочью? вдруг и без того бы один умер раньше другого?!

Комм:
Такими гнилыми умниками-искусителями полон и мир, и интернет (большинство из них с прожидью, а остальные обычные кретины, которых нетрудно с толку сбить…)

ЦИТАТЫ, In_the_Dask:
Полночь...и нет на улицах никого
И осторожно деревья качаются
Смерть, горе и ничего...
Привычные слова на кладбище

И трупы под землёй спят
Все они умерли со страхом и быстро
И нечего уже они не хотят

Слышно как последний старик бредит...

Комм:
Старики бредят, девчонки вафлят, а все остальные уже ничего не хотят… На улицах нет никого, как будто все быстренько умерли… И осторожно деревья качаются – боятся, что в полночь тоже умрут (после людей Палачи, наверное, за деревья возьмутся; страшно будут казнить – с корнями выдергивать…)

Инет, Керуак:
настанет день, когда алкоголь перестанет действовать, поскольку ты уже химически перегружен, и тебе надо проспаться, но спать ты уже не можешь, поскольку именно алкоголь усыплял тебя пять последних ночей, так и приходит абстиненция – Бессонница, потливость, дрожь, все возрастающее ощущение слабости, когда твои руки онемелы и бесполезны, кошмары (кошмары о смерти)… ну а позже все это еще усилится.

Комм:
 Алкоголики понимают, что они и мир мертвы; они меньше притворяются… Всегда глядел на алкашей с отвращением, как на ходячих мертвецов, удивляясь как это они все еще живы… Алкоголизм – это мягкое самоубийство; самоубийц на самом деле миллионы; и всякий пьющий эту смерть пробует на вкус… Одни алкоголики не сразу умирают, потому что у них железное здоровье предков-работяг, другие – потому что живут в тепличных условиях (и пьют хорошее пойло)

3 книга:
Сумасшедшая тетя моя умерла. Родственники в клинику к ней ездили раз в год и то лишь двое, а последние два года и вовсе не приезжал никто. Причем в последний приезд она сказала им: «похороните меня, устала я» – по разумному сказала, уж не знаю, какая она сумасшедшая – и  когда они не явились, она, видимо, так и поняла, что согласны, что - действительно пора...

Комм:
Больных в полный рост знают лишь ближайшие родственники – а надо, чтобы знали все. Тогда точно не до войн и прочей мерзости будет; самый вкус  к довольству пропадет…; мир погрузится в печаль – но мы мудреем только через печаль и горе, через смерть… Лишь дураки смеются на этом свете и лишь грешники не смеются на том?... В молодости мы все дураки, а к старости все нагрешили достаточно, чтобы понимать: на том свете нас не встретят с улыбками (с болью и жалостью, что ли, будут смотреть? с насмешкой? иронией? мельком взглянут и тут же уйти постараются? …В одном огромном автобусе будем плотно стоять и молча ехать целую вечность, совсем не общаться…) В общем, надо дать повод для жалости… (распнут если тебя, то да, там пожалеют, не смогут удержаться от жалости – а иначе пеняй на себя…)

2 книга:
Не успел Высоцкий умереть, как Щербаков запел.

Комм:
Странно, но даже к ним стал прохладней относиться, тайно разочарован не менее, чем на две трети – а казались вечными ценностями, твердой валютой… Могу еще и Фролову вспомнить…; а вот в Ященко с самого начала сомневался – но зато не пришлось и уценивать… А про БГ и вовсе забыл?! Этичное искусство, этичная эстетика – это погоня за двумя зайцами, иногда очень долгая погоня, но итог ее всегда один… А БГ, в итоге, застрял и в этике, и в эстетике – не развивается; его пластинку буквально заело… (Всех заело и в итоге Толстой остается один…)

ЦИТАТЫ, Кордвейнер Смит:
чудовища-люди сосали воду из луж, мечтая о том, чтоб вновь стать людьми.
А овцам - бедным существам это не удалось. Под тошнотворными шкурами
они выращивали бессмертие для людей.

Комм:
С таким именем, т.е. с такими родителями, ясно, что детка будет малость безумен… (к «творчеству»  многие пристраивают безумие свое…)

Инет, Керуак:
А теперь вот Джордж с туберкулезом, и говорят даже, он может умереть – И это присовокупляется к мраку моего сознания, нагромождаются вдруг все эти штуки о СМЕРТИ – Но я не могу поверить, чтобы старый мастер дзена позволил своему телу умереть именно сейчас, хотя это и становится похожим на истину, когда мы, миновав лужайку, входим в палату с койками и видим, как он уныло сидит на краю постели, волосы свисают на брови, а раньше они были зачесаны назад – Он в больничной пижаме и смотрит на нас почти с неудовольствием (но в больнице всем неприятны неожиданные визиты друзей или родственников) – Никто не хочет сюрпризов на больничной койке – Он вздыхает и выходит с нами на теплую лужайку, а выражение его лица говорит:» Ну, ах, вот вы приехали навестить меня, потому что я болен, но чего вы хотите от меня на самом деле?», как будто былой прошлогодний кураж юмора уступил теперь место глубокому, как бездна, японскому скептицизму, вроде того, какой у самурая в припадке суицидальной депрессии

Он сидит там на скамеечке, понуря голову, и когда Дейв спрашивает его:» Ну, ты скоро поправишься, Джордж», он просто отвечает «Не знаю» – На самом деле он имеет в виду:» Мне все равно» – И всегда такой теплый и обходительный в общении со мной, он теперь едва уделяет мне внимание – Он немного нервничает из-за остальных пациентов, военного образца ветеранов, увидят еще, что его навещает компания оборванных битников включая Джоя Розенберга, который скачет по лужайке, разглядывая цветы с радостной и искренней улыбкой – А маленький аккуратный Джордж, всего пять футов и пять дюймов роста, и сверх того всего несколько фунтов веса, и такой чистый, с нежными пушистыми волосами, как у ребенка, с нежными руками, он просто смотрит в землю – Его ответы похожи на стариковские (ему всего лишь тридцать) – «Я подозреваю, вся дхарма говорит о том, что все есть ничто, есть только слабость в моих костях», уступает он, и это заставляет меня лишь пожать плечами – (По дороге Дейв предупреждал нас подготовиться к тому, что Джордж так переменился) – Но я пытаюсь вернуться к прежнему ходу вещей:» Помнишь тех танцовщиц в Сен-Луисе?» – «Да, милая была шлюшка» (он отсылает к надушенному хлопчатобумажному лоскутку, который бросила нам в танце одна из девушек, мы позже повесили его на придорожном кресте, на месте несчастного случая, который мы вырвали из земли в один кроваво-красный закатный час в Аризоне, привязали этот надушенный прекрасный лоскут там, где находилась голова Христа, так чтоб заставить всех нюхать его, когда привезем в Нью-Йорк, а Джордж указал на то, как это красиво мы сделали подсознательно, поскольку чистый результат этого действия состоял в том, что все пижоны из Гринвич-виллидж, приходившие к нам, поднимали крест и склонялись к нему головами (носами)) – Но Джорджу уже все равно – И в любом случае пора отъезжать.

Но ах, когда мы отчаливаем и машем ему на прощание, а он разворачивается, чтобы удалиться в больницу, я вытягиваюсь позади остальных и поворачиваюсь махнуть ему еще несколько раз – В конце концов я превращаю это в шутку, кивая из-за угла и высовываясь, чтобы помахать еще раз – Он кивает из-за куста и машет – Я мчусь к кусту и выглядываю – И вдруг мы превращаемся в двух безумных мудрецов, валяющих дурака на лужайке – В финале мы удаляемся все дальше и дальше, а он все ближе к двери, и мы делаем изысканные жесты вплоть до тех мелочей, когда, например, он ступает за дверь, а я жду, пока он высунет из-за нее палец – Тогда из-за своего угла я высовываю ботинок – Потом в щели появляется его глаз – А я ничего не показываю и кричу: «У-у» – Тогда он тоже ничего не показывает и ничего не говорит – И я прячусь за углом и ничего не делаю – И вдруг я выскакиваю, и ОН выскакивает, и мы принимаемся вновь махать и киваем на наши прятки – Потом я пускаюсь на хитрость, просто быстрым шагом ухожу, но вдруг разворачиваюсь и снова машу рукой – Он пятится и тоже машет – Чем дальше я удаляюсь, тоже задом наперед, тем активнее размахиваю – В конце концов мы уже так далеко друг от друга, за сотню ярдов, что игру продолжать невозможно, но мы все равно продолжаем – В конце концов я вижу печальное маленькое дзенское помахивание ручкой – Я высоко подпрыгиваю и вращаю обеими руками – Он делает то же – Он входит в больницу, но минутой позже высовывается, на этот раз из окна палаты! – Я показываю ему поросячий нос из-за дерева – И этому нет конца – Остальные уже давно в машине и недоумевают, что меня задерживает – Меня задерживает тот факт, что я знаю: Джордж поправится, и выживет, и станет учить людей веселой истине, и Джордж знает, что я знаю это, вот почему он играет со мной, волшебная игра радостной свободы, единственное, что собственно и означает дзен или в данном случае японскую душу, вот что я скажу, «И когда-нибудь я отправлюсь с Джорджем в Японию», обещаю я себе после нашего маленького прощального взмаха, поскольку слышу, как колокол собирает всех к ужину и вижу, как остальные пациенты спешат к своей еде, и, зная фантастический аппетит Джорджа, спрятанный в этом маленьком хрупком теле, не хочу его обламывать, и, несмотря на это он откалывает последний номер: Он выбрасывает в большую кадку стакан с водой, и больше я его не вижу.
«Что бы это значило?», ломаю голову по дороге к машине.

Комм:
 Керуак с его «реалити» все же весит побольше, чем обычная литература. И видно, как тщательно он следил за точностью своих описаний – чтобы и не соврать ради, допустим, понтов и не упустить самого главного… Опять же, смерть ему придавала весу…

3 книга:
У всех на выях кресты свободные - ждут нового Христа...

И возвел искуситель Христа на весьма высокую гору Голгофу и, прибив Его к кресту, чтобы не сбежал, показал Ему бой гладиаторов - но Он едва не умер, насилу воскрес и потому с тех пор, привязав Его к кресту, он показывает Ему футбольный матч...

    Первый блин комом: Христа нечаянно убили, но христиан, христов поменьше, потом к крестам приматывали уже очень аккуратно, с учетом их хрупкой конституции  - и так сушили, а после в гербарии как бабочек клали и вместо воблы с пивом ели-пили…

Комм:
Рык львиный нового христа…; христиане будущего словами будут язычников на части раздирать…; стоять будут на каждом перекрестке, как Иоанн Креститель Иванова… (хрипеть будут как Высоцкий или Джигурда?! ими будет разработана особая одежда?!)

2 книга:
Щербаков: "Боль - Бог". Гениально; когда боль проходит, Бога нет, но проходит боль либо от того, что душа в нас в данный момент умерла, спит, либо же от того, что достигла совершенства, гармонии, т.е. сама стала богом.

Комм:
Я бы все же сказал, что болят только нервы – душа лишь расстраивается или же напрягается. А уж «боль - бог» - это и вовсе мазохизм обыкновенный…

ЦИТАТЫ, Кордвейнер Смит:
Кашляни на меня планетой, чихни бессмертием.

Комм:
Да хотя бы выкакай себе новый земельный участок…

Инет:
В конце позапрошлого года популярный артист России Борис Моисеев перенес инсульт. В настоящее время 58-летний исполнитель практически разорен. Он прошел не только курс реабилитации, но и курс массажа, физиотерапии и лечебной физкультуры. Несмотря на дорогостоящее лечение, проблемы с речью у Моисеева остались, хотя сдвиги в лучшую сторону налицо. Некоторые знахари советовали артисту делать хорошие поступки, чтобы болезнь отступила окончательно.
Совершить хорошие поступки – отдать, к примеру, деньги нуждающимся. Но Борису Моисееву и самому можно идти просить милостыню, ведь его болезнь съела практически все его сбережения. Артист даже продал загородный дом в Подмосковье. В итоге друзья предложили артисту сыграть роль доброго человека в кино. Он сыграет положительно героя – почти святого музыкального продюсера, который протягивает руку помощи всем нуждающимся.

Комм:
Разориться на болезни, но выздороветь… – но умереть уже от расстройства… (или взбешенные наследники придушили?…)

А каким самодовольным был данный Борис, свои королевские апартаменты журналюгам не раз демонстрировал… (сейчас что-то пропал, даже сравнить не смогу его настроения, состояния, а так же финансы…)

3 книга:
«Наше же жительство на небесах» - потом высохли небеса и жилища. В начале было только слово и в конце - только оно. Их  Спаситель  был тогда совсем молод и конкретен, а в нашем Боге умер человек, плотник и учитель. Одни пытаются запретить, а другие перетолковать христианство, одни его распинают с руганью, а другие в мольбе и мне хочется ругаться и молиться, с первыми - молиться и ругать молящихся, от неверия и страха подъемный кран прицепивших к самолету для надежности полета. Голова - лишь камень, если не превращает воду чувств, пропитывающую нас, в вино новой беззаветной любви…

Комм:
Когда христианство стало уж совсем загибаться, тогда и появился я – «дно кризиса» пройдено не только на нефтяном рынке… (пока, правда, вокруг меня  кладбищенская царит тишина…)

2 книга:
Но ты рисуешь мир настолько мрачными красками, что от одного смотрения на  эту картину уже можно умереть - а от  умирающих нельзя требовать  какой-то активности, укрытость, "постельный режим" для них естественны. Я в "постельном режиме" философствовал чуть ли не десятилетие. Чувствовал, что очень многое понимаю, а сделать ничего не мог. Ужасно осень любил. В холод чувствуешь, что по праву спрятался и закутался. К тому же осенью в  тебе куча  летних впечатлений, они еще не съедены. Поэтому-то мне  твой лирический пессимизм очень близок, знаком /но я всегда был  скорее философом и авангардистом, грешником и горемыкой!/.

Комм:
Это я так в письмах откровенничал, душу распахивал (безответно…)

Я лежал, потому что был раздвоен между лирикой и философией; не мог на двух стульях усидеть и все время в какие-то полеты проваливался…

ЦИТАТЫ, Кордвейнер Смит:
Его отец умер в самой сухой части космоса, где люди никогда не умирают хорошей, простой смертью.

Комм:
Что бы это ни значило, что бы это ни значило…

Инет, Кутзее:
Если мне рассечь вену, думал он, глядя на свои запястья, кровь не хлынет струёй, а засочится тоненькой струйкой и очень скоро перестанет, и ранка зарубцуется. С каждым днем я становлюсь тоньше, и жестче, и суше. Если мне суждено умереть здесь, сидя в зеве этой пещеры, упершись подбородком в колени и глядя на равнину, ветер за один день иссушит меня, и я сохранюсь целиком, как сохраняются погребенные в песке.

Комм:
 Их немало, предельно высушенных, жилистых людей, но на них никто не обращает внимания…; отмочить бы парочку и заставить вспомнить свои жизни во всех подробностях в беседах между собой… Впрочем, любой алкаш как сфинкс…; не верю, что существуют мужики без философских тайн, просто вымотавшись они немеют…

Пара литров воды заменяют стакан алкоголя?! Лишь нелюбовь к воде заставляет их пить эту гадость?! Они хотят размякнуть, не оживая. Вода бы оживила их, но жизнь – это слабость…

3 книга:
Она, оказывается, все еще тужилась любить, кусая себе локти от отвращения после очередного коитуса с кем-то... - а он уже уплывал, покойником плыл по волнам. Молодость его умерла, и он даже не знал, желает ли он перерождения и Возрождения - новой жизни. «Разве что на каком-нибудь острове» - думал он, эта мысль его согревала. Он вспоминал ее, даже когда видел - она была далеко, для коитусов слишком маленькой и взрослой на его широкой и чуткой ладони...

Комм:
Она смело пыталась соединять несоединимое…

Я и сейчас покойник на доске под парусом, умело ловящий волны, ветер… Я был чутко спящий в пустом океане, но чуткость уже скоро там была совсем без надобности – стал справляться со всеми текущими  делами за счет одного опыта -  а сон без чуткости постепенно погружает меня в некую летаргию…

4 книга:
Желая добиться от Вовки помощи, я сотни раз жаловался на свое слабое здоровье, но вроде бы не умер и без нее. Теперь прокидывает меня уже совсем легко…

Комм:
Обычный вид мой катастрофически ужасен – до покойника полшага – но другой вид мой на румяного ангела похож (ангел-хранитель?!)

ЦИТАТЫ, Кордвейнер Смит:
Другие народы и расы собирали урожаи, выращивали животных
для пищи, проектировали машины или производили оружие. Норстралия ничего
похожего не делала. Со своих сухих полей, из своих редких колодцев, от
своих ненормальных, больных овец, они добывали само бессмертие.
И продавали его по очень высокой цене.

Комм:
Писатели как экстрасенсы… (вспомнил ахматовское: «если б вы знали, из какого сора» и т.д.)

Инет, Кутзее:
Теперь он с трудом заставлял себя не закрывать глаза при свете солнца. В висках, ни на минуту не отпуская, стучала кровь; иглы света пронзали голову. Он уже ничего не мог есть, даже вода вызывала рвоту. Наступил день, когда он не смог подняться со своего ложа в пещере: черное пальто больше не грело, и он непрерывно дрожал. Он может умереть, дошло вдруг до него, он или его тело, это одно и то же; он будет лежать здесь, покуда лишайник на своде не потемнеет у него перед глазами, и здесь, в этой далекой пещере, останутся только его белые кости.

Комм:
 Когда Толстой говорил про счастливые семьи он не про их одинаковость хотел сказать, а про их неинтересность – несчастные (которые, может быть, тоже во многом одинаковы) гораздо интереснее, гораздо больше могут дать душе… Благополучие – это теплая постелька, в которой ты сладко засыпаешь... А если хочешь жить – иди к несчастным…