И неважно, где тают айсберги

Нарисованный снегом парусник
смотрит мачтами в небо старое,
и бездонное, и бескрайнее,
как мечтательность грустных глаз,
и снежинки плывут дельфинами
над виновными и невинными,
и не то чтобы я соскучилась,
и не то чтобы повелась

на сопрано морозной улицы,
на маяк, что как столб ссутулится,
атакуя и тьмой, и заревом
зимний ветер в кругу пустом,
и почти за семью засовами
что-то нежное в вечность вкованным
откликается резонансами
на студёный и жаркий стон.

Я теряюсь в пространстве явственном,
а тоска однокрылым ястребом
заметалась по снежной палубе,
чего доброго, вновь вспорхнёт,
как когда-то в каком-то приступе,
когда счастье, как воду чистую,
очернило проклятье ведьмино
и разбило, как тонкий лёд.

На стекле ледовитом парусник
запылает лучами алыми,
и пиратским фрегатом с вёслами
оттолкнётся в грядущий сон,
недосмотренный, недопонятый,
и со сладостью, и с оскоминой…
И неважно, где тают айсберги,
если каждый из нас
прощён.