Сказка о царевиче и колдунье. ч 11

Вот, блеснув зарёй несмело,
Над селеньем тем стемнело,
Где царевич Елисей,
Пред лицом округи всей,
В красну-девицу влюбился;
На ночь где остановился.
Всё забылось сладким сном.
Стих, заснул постойный дом.
Лишь царевичу не спится.
Мысль в уме его кружится.
О Любаве он вздыхает.
О Любаве он страдает.
Вновь её увидеть хочет.
Огнь в груди его клокочет.
Зная, что, уж, не заснуть,
Он собрался быстро в путь;
Жеребца в ночИ седлал.
К дому милой поскакал.
Что хотел он? Кабы, знать бы?!
Как доехал до усадьбы,
Где Любавушка жила,
Где лишь тьма его ждала;
Слез с коня, остановившись,
И, тот час поворотившись,
К её окнам, стал глядеть,
И, от чувств к ней нежным, млеть.
Елисей, надеясь, ждал.
Образ милой представлял.
Вдруг Любавушка не спит,
И о нём сейчас грустит.
Может, вспомнит о знакомце,
Да, и выглянет в оконце.
Только в окнах нет движенья.
В них лишь блещут отраженья,
Звёзд да призрачной луны...


Где-то с правой стороны,
Звук послышался тревожный,
Очень тихий, осторожный.
Хоть царевич не признал,
Что-то он напоминал:
То ли монотонный шёпот;
То ли однозвучный рокот;
То ли крыльев тяжкий взмах;
То ли прИдых на устах.
В тьму вглядевшись понемногу,
Он взирает на дорогу,
Только нет там никого:
Ни души, ни одного...
Чувств волнение уняв;
К верху взор свой приподняв,
Видит он на небе тёмном,
В реющем пятне огромном,
Силуэт большого змея.
На него сейчас глазея,
(Прежде, хоть и не видал),
Василиска в нём признал,
Из рассказов, с чуждых слов,
Приходивших в стан волхвов.
Дескать, прежде был такой,
Змей чудовищный и злой;
С шкурой - крепче, чем броня;
С пастью - полною огня;
С взглядом, что всех превратит,
В серый каменный гранит.