Из поэмы Поэты-2 43

Читаю песенное слово,
Душа трепещет, словно лист
осенний, и звенит подковой,
хоть горизонт туманно-мглист.
И звёзд на небе мне не видно.
Луна одна плывёт солидно
и кто-то ухает в лесу.
Иду, сбиваю я росу
с осенних трав, а время тает.
Уходит в беспокойстве ночь.
Да ладно, ладно не пророчь,
луна бледнеет, знать, светает...
...и утро льёт на нас зарю
и дарит свежую струю.

"Летящий день" перевернулся,
переобулся на ходу,
а клён над речкою нагнулся,
однако, ловит он звезду,
что отразилась и застыла.
Восходит тихо, видно, с тыла,
не понимая, что нельзя,
когда по счёту не стезя.
Ты с неудачей не поспоришь,
резонность вроде налицо –
луна как сжатое кольцо.
А ты зачем словами соришь
над ленинградской мостовой?
Зачем ты споришь не со мной?

Я не могу тебе ответить
не по причине, просто так.
Успех, я знаю, точно светит.
Перо, тетрадь и стол-верстак
тому способствуют отныне,
где ветер дует прямо в спину
и подгоняет в даль времён
под яркий трепет всех знамён.
Поэзия – его призванье
и состояние Души,
об это шепчут камыши.
И ни к чему, мой друг, стенанья.
Уверен ты осенним днём,
но не ходи, прошу, конём.

С Поэтом Хаустовым как-то
мы говорили в тишине.
Её взрывали вдруг солдаты
на той безнравственной войне,
когда на север устремились,
зелёные ракеты взвились,
на лыжах двинулись полки.
Во всю работали станки.
"Заветы исполняли люди, –
мне Леонид сказал вчера, –
была счастливая пора!"
Я возразил: "Всё это блудни
и грандиозные притом,
пустел нещадно гастроном..."