Живи, страждущий. Повесть. 80-е годы. Глава 18

 

             (Реквием по умирающей стране. 1988 год)

    В эту ночь никто к Сергею Дмитриевичу не приходил, проспал как убитый до самого утра. Как лег, так ни разу не шелохнулся. Ни девушка, ни злодеи о нем сегодня не вспомнили, а может не смогли достучаться.
    Утром сон на мгновенье прервался, Ирина Сергеевна с трудом растолкала мужа и спро- сила:
    - На работу-то пойдешь? - но, увидев в ответ странно непонятное мотание головой, поняла, что и самому Стогову это пока не ясно. Она еще разок растормошила его и уже мягче, с заботой, поинтересовалась:
    - Сергей, как себя чувствуешь, как голова? - и вдруг, словно поймав себя за непростительной добротой, вспомнив, что голова у него и обязана болеть, холодно добавила, - Я Аню отправила к маме, чтоб не смотреть на отца такого. Есть не готовила, остатков вчерашнего хватит,в холодильнике все.
    Она особо выделила "вчерашнего", как будто этим все было сказано. Затем отпустила Сергея Дмитриевича, и бессильная голова откинулась на белоснежную подушку.
    Стогов заснул, засопел и блаженно проспал до обеда.
    А когда поднялся, ясно и четко вспомнил все, что с ним приключилось, и на душе стало опять противно, словно ее безжалостно опустили в холодную слякоть.
    Чтобы поскорее привести себя в норму, он заставил себя умыться, принял холодный душ, тщательно выбрил лицо и смазал его из какого-то заграничного флакона. Лицо приятно защипало. Одевшись, посмотрев в зеркало и недовольно хмыкнув, вышел на улицу.
    Яркое июньское солнце сначала ослепило глаза, а самые шустрые лучи пробрались и внутрь Сергея Дмитриевича, и он почувствовал: потеплело, что так как сейчас жить можно.
    С высокого, крутого берега он любовно осмотрел реку, раскинувшиеся за ней протоки, луга, чуть видимые покосившиеся купола в заречной Крижановке и улыбнулся.
    Так, любуясь, простоял довольно долго, а затем, будто надышавшись всем этим, взяв у родной природы сил, пошел в город.