Пожелтевшие страницы. Клавдия Филипповна

       "Клавдия Филипповна, согласны ли Вы взять в мужья..." "Клавдия Филипповна.
   Клавдия Филипповна",-стучало в висках. Кто это? Стоящий рядом жених слегка
     толкнул её плечом, и она вернулась в реальность. Это она Клавдия Филипповна-
    она, ещё месяц назад хохотушка-песенница и заводила, коренастая, розовощёкая
    Клавочка давала согласие на брак с этим хуторским красавцем старше её на 5
    лет. Она выходила замуж.
        Пётр работал на новеньком тракторе, и девчата, возвращаясь с поля, пели:
        "По дороге неровной, по тракту ли
         Всё равно нам с тобой по пути
         Прокати нас, Петруша, на тракторе
         До околицы нас прокати".
   Несколько раз он приглашал прокатиться Клавочку, и она, смущаясь, радовалась
   этому и под завистливые взгляды подружек садилась рядом с Петром, чувствуя себя
  самой счастливой.
       Месяц назад мать принесла с поля, где она работала, несколько огурцов, и
    они вдвоём, отварив ранней картошки с огорода, ужинали. Шторки на окнах, как и
   положено, в полокна, чтоб было видно, что делается в доме. Ставни тоже не
    закрывались, не разрешали. На их богатый, с чернозёмом, и очень урожайный
    хутор были назначены "выборные", которые строго следили за порядком. Они-то и
    увидели, и доложили куда следует про эти огурцы.
      Приговор был быстрым и суровым- 10 лет поселения под Грозным. Клаве
     предстояло ехать туда с матерью. Там, на Кавказе, с давних пор не особо
     почитала вольных казаков с Дона. Приговор был объявлен всенародно, чтоб
     другим неповадно было. Хутор гудел. Все сочувствовали вдове, но боялись
     даже словом поддержать. Когда Пётр узнал об этом, он пришёл к ним в дом и
    сделал Клаве предложение. Это было спасением Клавы, и самые близкие-мама и
     дядя Леон, дали согласие. Родители Петра были не против, они сами пережили
   такое.
     Пётр помнил: в полутёмной мазанке мама быстро работая спицами довязывает
    ему тепленькие носочки. Машенька, младшенькая, уже примерила свои серенькие-
  не холодно будет зимой. Широко распахивается дверь, и входят двое суровых
   дядек. Они сдёргивает носки с Машеньки, отбирают его носки и устраивают
  обыск. В чулане находят спрятанные отцовы носки-всё конфисковано. Благо, маму
   не забрали, не осудили,пощадили- малые дети.
   И сейчас эта 16-летняя с крендельками-косичками девчонка становилась женою.
   Расписали их в сельсовете. Дядя Леон наскоро устроил свадьбу. Мама, которая
    находилась перед отправкой в станице, на свадьбу не отпустили. Её с группой
    таких же осуждённых на поезде отправляли по месту ссылки.
    Там она добрая, трудолюбивая и отзывчивая пришлась по душе гордым кавказцем.
   Работала поваром. Её уважали за вкусную, сытую еду, за аккуратность, за
   твёрдый характер.
       Клава с Петром жили дружно. Он оказался хорошим хозяином и заботливым
    мужем, который чувствовал ответственность за эту девчонку-жену, семью. Через
   год родился Коленька, ещё через два-Танюшка. От матери иногда приходили
   весточки, и тогда Клава читала и перечитывала написанное.
        В то раннее утро Клава, как и обычно, выгоняла корову на пастбище за
   хутор. Её думы-планы на сегодняшний день прервал далёкий, как эхо, крик -
   "Клавочка!" Сквозь утреннюю дымку она разглядела силуэт, который смогла бы
    узнать из тысячи,- её мама!
        Писем так долго не было, и вдруг...
        Заканчивался 53 год. Дело пересмотрели. И свобода!
        Ночью их привезли на станцию, и мать не утерпела до утра, решила идти пешком 19 километров на хутор,ведь впереди её ждала встреча с любимой дочкой, Клавочкой, и такими же любимыми, хоть ещё и невиданными внуками-кровинушками: Коленькой и Танюшкой.

      Коля стал моим мужем, отцом моих детей. Они очень любят свою бабушку, и
    часто навещают её. Прошлым летом родные и близкие отметили её 90-летие