мыследвижение

свет - он подходит к пределам возможного,
он закрывается, как бы путая себя с мраком.
свет - он соединяется  в один пучок,
в одно слияние, в котором - все свет,
все обретение, все возможность.
свет не приходит подождать,
он теснится в прихожей для долгого,
существенного, непроглядного мрака.
для значительной тьмы является свет -
он оставляет ее у себя за спиной.
только жизнь сможет все расставить по местам,
и мрак добавить к мраку, и свет к свету.
только жизнь сможет отчеканить изящество
света, его дождевые капли.
свет - он будет в плену,
когда мы придем его высвобождать.
темная ниша, в которой он сам не свой -
она отделится от мнимого и станет как бы сама собой.
свет придет, чтобы светить - это мы знали всегда.
но полночь борется со светом, как будто он ее враг.
 бледный свет, пожухлый, опадающий - вот таким
она его видит - худосочным, тощим, невзрачным.
но приходит он - свет осиянный  - и заполняет
своим ликом все существующее, все озаряет своим бытием.
все становится светлым и существенным, все
обретает в себе невероятный смысл,
все погибает под яркой волной существенности.
все становится как бы отражением той власти,
которая господствует в небе - с неба спускается земля.
так в сердце поселяется голубка обетования,
так в горнем рождается нечто приземленное,
нечто людское. так мы становимся отражением в стекле -
видимом только с неба.
только небо сможет открыть нам нашу тайну - тайну мрака,
тайну пустоты, тайну бездны.
время для света уже пришло - аплодируйте, лилии и розы!
свет снизойдет неспроста, он придет, чтобы черпнуть
темной водицы из нашего глубокого колодца,
он напоится ее внутренними гранями,
он заиграет в себе внутри,
и как бы отделится от себя самого, чтобы стать выше, сильнее, ловчее.
так свет обретет себя - в немыслимом молчании.
ведь тьма не может говорить - она лишь отражается в сущем,
как бы прокалывая его иглой и заполняя его через это отверстие.
мрак входит  душу - и там он обретает язык,
язык бури, язык боли, язык расстояния.
расстояние пригвоздит тьму к стене - и тогда только заговорит
тьма языком своим честным - языком своим нежным.
нежность ее не знает границ,
и мы, как в пустоши, созерцаем ее движение,
мыследвижение.