колокол

Где-то там, вдалеке, всё сильнее шумит колокол,
Почему-то мне тошно спросить по кому...
Отчего-то мне кажется что это по мою голову,
Я стою и мир гарцует передо мною в дыму.

Я не плачу, просто этот дым разрезает глаза,
Впивается в лёгкие, в сердце и душу,
Ничего не прячу, только вот гроза,
Дождём омывает одинокую сушу.

И уходит вдаль, позабыв забрать меня с собой,
И я, обутый в одну сандаль, бухой и убитый виной,
Вином, впрочем тоже, постою у её дома,
Тайком, мурашки по коже от звука уходящего вдаль грома.

Где-то там звенит колокол всё сильнее,
Я знаю что это единственное место где меня ждут,
Перед глазами всё теряет цвет, сереет,
А люди вокруг всё чего-то ждут, ржут и куда-то бегут.

A la guerre comme ; la guerre,
Но я же стальной пионер,
Я простою до последнего звона,
Вплоть до могильного памятника из бетона.

Белая ворона или просто вы****ок,
Не совсем ясно,
Призрак Вавилона или земля гиблая,
Жизнь прекрасна.

Хоть и жить местами грязно,
Ожидание проливных дождей,
Все стихи бред несвязный,
От того ещё больней.

Я сижу у окна, я не мыл посуду,
Я просидел допоздна, больше так не буду,
Я устал просто смотреть но оковы крепко впились в кожу,
Мне не хочется сожалеть, хочется просто разбить чью-то рожу.

Будь-то бог или мой собственный сын,
Я иначе не мог, остаётся только стать псиной и выть среди псин,
Небольшая исповедь, откровение смешного человека,
Чаша до дна испита, не осталось ни дома, ни ночлега.

Смешной сон, драматичная жизнь,
Далёкий звон шепчет - "учись, женись и сдохни",
Повиснуть на своём свадебном галстуке,
Жениться стоит только ради такой романтики.

Я писал в стол ради неё, годами,
Сидел без сна одинокими ночами,
Чтоб показать что я здесь настоящий гений и лучший,
А оказалось что я просто *** и как хрусталь, хрупкий.

У меня кончились слова, дым всё режет глаза,
Болит моя бедная голова и катится по щеке слеза,
Не от страха, не от боли, просто дым от костра,
И рубаха рвётся, натёрты мозоли но нет ведь худа без добра.

Мне нужен портной или врач, желательно Менгеле,
Стукач что меня сдаст в дурку с белыми стенками,
Нужна пуля наглая прямо в живот,
Спичка что всю планету сожжёт.

А может это просто грязная романтика,
Может я просто влюбился,
Очередная любовь человека из пластика,
До чего опустился!

Поезд сошедший с рельс, превратился в трёхколёсный велосипед,
Стремительный регресс, не уверен от бед, или для бед,
А я просто буду как Россия греться от прошлых побед,
Никакой психиатрии, дайте мне ****ину и пистолет.

Я был паук-птицеед, сейчас простыл того след,
Сейчас я сломанный арбалет что и муху не ранит,
Перебитый хребет, я остыл будто рамен,
Всё что со мною связано на дно тянет.

Гром совсем далеко, я стою у её окна и курю мокрую сигарету,
Душа всплывает вверх брюшком, изогнут, ничего за ширмой уже нету,
Я старался лететь к заветному свету, к малиновому рассвету,
Но струя бытия золотым дождём омывала лицо моему внутреннему поэту.

И вот наконец, заиграла улица красками, тает снег,
Где-то внутри у меня захлопал глазками человек,
Что был твёрдою рукою заперт навек,
Среди таких же, переломанных ею калек.

Где-то там, вдалеке, всё сильнее шумит колокол,
Почему-то мне тошно спросить по кому...
Отчего-то мне кажется что это по мою голову,
Я стою и мир гарцует передо мною в дыму.