Переодетые

 И жизни прожитые в тех веках 
В тысячелетиях давно минувших 
Настанет день расскажут о шагах 
И мыслях на пути к ним подтолкнувших 

И всё, что прОжил раньше человече 
Всё, что во мраке прошлого укрылось 
Всё, что взвалил, когда-то он на плечи 
И неизменно, что в дороге позабылось 

Придёт пора – раскроется пред ним 
И будет рад он правильному шагу 
И опечалится, когда увидит чем вредим 
Себе в пути, когда идя ко благу 

Мы заблуждались и не раз упорство 
Являли там, где лучше отойти 
Так суете земной явив потворство 
Нам было суждено её найти 

В грядущих, день за днём, веках 
В тысячелетиях, лежат, что впереди 
В ещё не совершившихся шагах 
Ибо всё это мы несём уже в груди

И бесконечность своего потока 
Где вечной жизни радуется он 
И от истока где до срока 
Лишь воздаяния главенствует закон 

И мы идём через лужайки детства 
И через рощи молодости всходим 
И нивы возмужалости пройдя 
В ущельях смерти мы конец находим 

Чтоб снова в мире появИться 
И взгляд поднявши в небеса 
В космическую даль душой стремится 
И слышать звёзд прекрасных голоса 

Ну а пока о прошлом можем мы 
Судить по нашей жизни этой 
В поступках было больше тьмы 
Иль всё ж главенство было света 

Вот слушай, что произошло 
Старик на севере Урала 
Когда повыше солнышко взошло 
И дел у нас осталось мало 

Рассказ повёл, что было с братом 
В Поволжье жили мы тогда 
Не бедно жили, не богато 
Достаток был у нас всегда 

Труд в радость был и жизнь, как песня 
Женились, дети родилИсь 
По двое было их у нас 
Не стой – сказал старик – Садись

Я рядом сел, облокотился 
Любил детишек он своих 
Игрался с ними и возился 
Сказал старик и поутих 

Вздохнул и дальше продолжал 
То было утро воскресенья 
Мы завтракали всей семьёй 
Ну а пшеница загляденье 

Пора настала колосИться 
По полю катится волна 
На солнце вся она искриться 
Как платье, что моя жена 

Из шёлка, первенца родив 
Одела, так же вся искрилась 
И я был рад его купив 
Вновь речь его остановилась 

Закрыл глаза, рассказчик мой 
Я знал он в прошлое вернулся 
И в образ погрузился свой 
И в жизнь свою он окунулся 

Когда был молод и силён 
С женой пшеницей любовался 
И счастьем был он окрылён 
И труд в ладонях отзывался 

Так вот – продолжил мой старик 
Брат заявляет, что в двуколку 
Запрячь он хочет жеребца 
И прокатится по посёлку 

И дальше осмотреть поля 
Пшеница, как заколосилась 
Никто ему не возражал 
Но дальше во дворе случилась

У них с женою перепалка 
Не дам детей! – кричит она 
Ты видел жеребец, как пляшет 
Не конь, а словно сатана! 

Я что не справлюсь с жеребцом? 
Детишки прыгайте в двуколку 
Для них являюсь я отцом 
И взгляд его стал злой и колкий 

И подошедши к брату я 
Стал уговаривать его 
Но всё однако было зря 
Не слыша гласа моего 

Упрямо он твердил своё 
Я ж удивлялся, мой ли брат? 
Спокойный был и смирный он 
А ныне спорить злобно рад 

И заявлять – Куда хочу 
Своих детей, туда везу 
И жеребец мне по плечу 
Так сбив копытами росу 

С травы, рванул в путь жеребец 
И тяжко всем на сердце стало 
Так нрав свой показал отец 
И словно тень на дом наш пала... 

А после, час прошёл, другой 
Он с трупами детей вернулся 
Безумный, словно сам не свой 
Как оказалось конь рванулся 

В пути почуяв кобылиц 
Брат вожжи натянул сильнее 
Ну конь вздыбил, тут отпустить 
Пора б и действовать нежнее 

И пусть вперёд он дальше рвётся 
Но жеребцу не дал брат хода 
Тут ясно всем перевернётся 
Двухколка это не подвода 

И дети выпали с неё 
И жеребец их растоптал 
Всё на глазах отца свершилось 
Наш дом слезами полон стал 

Поднялся вой и плач поднялся 
Умом своячница пошла 
Как месяц на другой сменялся 
Она в тот мир и отошла 

И брат молчал всё, да худел 
Полгода сох, да помер тоже 
Ведь злого делать он не смел 
И не было семьи дороже 

Так почему бывает так 
Где справедливость тут, ответь? 
Неужто он кому был враг 
На этом месте умереть 

Мне, если он кому худого 
За жизнь свершил свою, клянусь 
Он никогда не делал злого 
Пускай тотчас своей лишусь 

Я ж промолчал ему в ответ 
Ибо души моей извечной 
Прекрасный, яркий, дивный свет 
Что освещает бесконечный 

Путь по просторам бытия 
Стал рисовать картины мне 
И был участником в них я 
Так как бывает лишь во сне 

Увидел рыцарей тевтонских 
Зима. Селения горят 
На землях русских и ливонских 
Коровы слышно, как мычат 

Сгоняют в место их одно 
Собак не слышно, все убиты 
С хозяевами заодно 
Селенья кровью все залИты 

Смертельный бой недолгим был 
Мужчины все в нём полегли 
Пыл рыцарей чуть поостыл 
Добив, кого найти смогли 

Перекликались, слуги их 
Меха с награбленным тоскали 
Казалось мир совсем затих 
Но вот с десяток прискакали 

В селенье рыцарей, один 
Огромный был рыжебородый 
Видать над ними господин 
Руководил он всем походом 

Подъехав ближе, крикнул он 
Эй, Ариульф, где место пленных 
Тех женщин, что мы привели ?
И не смотря на убиенных 

Бежал по ним, тот, кого звали 
Мой господин, всё здесь, прошу 
Пока мы их не заковали 
Но скоро это я решу 

Под елью, снегом, что покрыта 
Они понурые сидят 
Эй, Ариульф приказ забыл ты 
Упал холодный, злобный взгляд 

Зачем оставил им щенков?! 
Да двое только у одной 
Они малы и прок каков 
Ведь я уже не молодой 

Они ж помогут нам в работе 
Да мать не убежит от них 
Мы на войне не на охоте!
И вновь казалось мир затих 

Но ненадолго – Брось сюда 
Рыжебородый прорычАл 
И натянувши повода 
Вперёд он двигаться начАл 

Послушно выполнив приказ 
Забрав у пленницы детей 
Не отворачивая глаз 
И слыша крик – Меня убей 

Что мать в безумстве издавала 
Поводья рыцарь шевельнул 
И смерть двоих детей забрала 
Как жеребец по ним шагнул 

И десять рыцарей за ним 
В путь устремились по телам 
Всё, что вершили отдадим 
Всё жизнь вернёт, когда-то нам 

И даже, что переоделись 
С тобою мы, нас не спасёт 
Поступки в наши души въелись 
И каждый всё своё несёт.