Он кричал что есть сил грудью...

Он кричал что есть сил грудью:
- Чиркни, Трусость, ты серой о серу!
В интересе узнать — есть ли люди
Подо рванью рабов или серость
С их обносков застлала души,
Грязью страха сердца сковала
И свобода вдруг стала ненужной,
В убеждённости провала.
- Мы ж умрём, — из угла тихо, -
Вместе с теми, кто нас истязают!
Взгляд свечу затушил вихрем,
Хохот зверя порвал знамя…
- Ты давно уже мёртв, Придурок!
Так подохни хотя бы за что-то!
Вслед галантно и очень культурно:
- Поджигай или век жди потопа…

Тот рыдал от души, с болью:
- Я избит, чтоб занять тебе место,
Ты ж в момент, без причин, самовольно,
Его Отдал, чтоб нежить зад вместо…
Возражал друг: Не мог я иначе —
Видеть то, как стоит старик рядом,
А я в сравнении с ним — мальчик,
Сижу под пристальным добрым взглядом…
- Ты знаешь, Брат, ты и есть мальчик!
Неблагодарность зовёт рвоту:
Смотреть не мог, отвернись значит!
Что Он стоИт, то егО забота…

Она ж без зова с увещеванием
Смотрела в душу, зрачки минуя,
Любой под взором сим — «нищийваня»,
Она не ищет ответов в суе.
А смысл тирады не прост, не сложен,
Вопрос лишь в точной формулировке:
Трудом упорным создать дОлжно
Грядущий мир, а не ждать робко.
Кто ж предпочёл летовать спящим
И быть поблекшим звеном стаи
Свой век прожить обречён в настоящем,
А то и в прошлом его коротая…


Плывёт корабль несвободных в гавань,
Согнали зад старика с места,
Непостоянство пути пугает,
А в настоящем тАк страшно чудесно!