Живи, страждущий. Повесть. 80-е годы. Глава 13

 

            (Реквием по умирающей стране. 1988 год)

    Солнце появилось неожиданно. Будто прыжком выскочило из-за деревьев. Немного поблуждав по земле, по поляне, оно довольно бестактно уставилось в открытый вход хижины, всем своим существом удивляясь безмятежностью спящих. И сначала с интересом наблюдало ничего не подозревающих людей. Но со временем интерес пропал, и солнце взялось понемногу шалить, безжалостно припекая то одно, то другое тело. Но и это развлечение заняло не на долго. Солнце разошлось не на шутку и теперь жгло людей с полным пренебрежением к их смехотворной малости и с искренейшим чувством полного своего превосходства.
   На этот раз одно из тел зашевелилось, и Человек открыл глаза. Было совсем светло. Отдохнувшая за ночь земля вновь принимала в себя разогнавшиеся до бешеной скорости лучи.
    Человек посмотрел на девушку, которая так мирно, по детски спала, и не решился тревожить. Он осторожно, чтобы не задеть её, вышел из хижины, чуть постояв в блаженной бездумности, и чему-то улыбаясь, побрел к озеру.
   Вода мягко обволакивала сначала ступни, затем голени, грудь, и лишь когда подошла к горлу, укутав и его, Человек опомнился. Он брел и брел в глубь, словно это была его родная стихия. Он остановился и дальше поплыл. Вода мягко овладела тёплым телом, и Человек, чтобы остудить его, опусткался глубже, ближе ко дну. На глубине все было видно как в воздухе, ничто не мешало. Рядом проплывали мелкие рыбешки, нисколько не стесняясь незнакомца. Они тыкались носами в тело, будто пробовали: свой ли. Местами в беспорядке валялись камни, груды камней, некоторые возвышались невысокими холмиками, и ему приходилось оплывать их. А когда задевал холодную, шершавую поверхность, то чувствовал по телу неприятный, передергивающий озноб.
    Он довольно долго находился под водой, проплывая над самым дном, и странно, его нисколько не тянуло вверх, потребности в воздухе не ощущал.
    Внезапно, за одним из холмов, Человек увидел несколько костей, скелетов, сцепленных между собой. Дно в этом месте круто уходило вниз и там, на дне ямы тоже были кости, кучи костей, скелеты и ещё не совсем обглоданные тела.
    Человек, не помня себя, вылетел на поверхность. Он не видел ни солнца, ни дня, и что было сил с брезгливым остервенением поплыл к берегу.
    Берег был далеко. Человек плыл, суматошно размахивая руками и криком сбивая дыхание, и от этого сил не хватало, руки ватными плетьми тонули, вязли в погустевшей воде. Подплывая к берегу, он знал, дно уже есть, можно бежать, опереться на него, но
не решался, боялся наступить, все мерещилось увиденное, и он плыл пока не уткнулся коленями в песок.
    На берегу, в другой стихии, он понемногу начал приходить в себя. Вспомнил Девушку, направился к ней. Он хотел сейчас же бежать с ней быстрей и быстрей подальше от этого бреда, от поляны, где он так разно провел две ночи.
    Не добежав до хижины несколько метров, остановился. Перед ним стояла девушка, и с тревогой, смотрела на него. Человек ещё на ходу пытался ей крикнуть, рассказать об увиденном, но что-то остановило:голос кричать не пожелал, а мозг, только-что с такой яростью бившийся о стенки черепа, вдруг принялся уверять в прямо противоположном: мол ничего и не было, что его возбужденое непривычным общением сознание просто выдумало себе страшилку, как выдумывают её себе дети, развлекая притупленные временным покоем нервы.
    Человек чуть посопротивлялся, скорее для приличия, и согласился. Буря мыслей, пронесшаяся в голове, унеслась прочь, ничего не поломав и не оставив о себе в памяти и следа. И он теперь совсем спокойный, подошёл к девушке и безмятежно, с любовью обнял её.
    - Ты что так бежал, милый, - Девушка, мило улыбаясь, вытерла капли с его лица и тела, - Не мучайся, не пугай себя зря.., ведь ты не один, теперь мы с тобой вместе.
    Человек, благодаря руке Девушке, заметил, что и он обнажен тоже, но отнёсся к этому равнодушно, как к должному, и через несколько мгновений забыл и об этом.
    Они, обнявшись, как и вчера побрели к хижине, Девушка вновь юркнула туда вперёд Человека, а когда он наклонился и заглянул вовнутрь, то увидел напротив девушки в дальнем углу... Первого.
    Их взгляды встретились. Надолго. Не давая говорить.
    Первый смотрел с непонятной ехидцей, но без зла. Наоборот в глазах поблескивало неподдельное, отечески доброе превосходство.
    - Ну здравствуй... Потерял меня..? - он неестественно для такой обстановки рассмеялся.
    - Здравствуй, Первый, ты меня опять пугаешь. - Человек держал себя в руках.
    - Знаю, но теперь я вспомнил... Теперь, дорогой, я о тебе все знаю.., - он помолчал, улыбнувшись, продолжил, - С твоей помощью, так что и ты в этом повинен... Я вспомнил тебя. - Первый продолжал непонятно улыбаться, словно поддразнивал Человека.
    Человек почувствовал давление чьих-то других глаз и обернулся назад. За стенами, меж прутьев, сквозь щели на них глазели люди, такие же обнажённые как и он сам, с предвзятым любопытством слушая разговор.
    В проходе стояла девушка, а за её телом, в просвете, было видно, как шли к ним ещё люди: старики, молодые, совсем дети, самых маленьких несли на руках.
Человек почувствовал тяжесть в груди, будто груз осел в ней. Ему показалось, что теряет самообладание, что все, сходит с ума.., но пробившийся к сознания голос Первого немного притупил это чувство.
    - Не пугайся, это все свои... Я их вспомнил.., теперь-то всех вспомнил.., и привёл сюда... Показать тебя... Зла они не сделают, не бойся. Всё свое зло уже совершили и здесь оно им ни к чему... Теперь они свободны от него...
    А тела все шли и шли. Они полностью закрыли собой поляну. Не попавшие на неё толпились в лесу,со всех сторон окружная хижину.
    Человек взглянул на Первого. Тот безмятежно улыбался.
    - Кто они..? Ведь ты же их не помнил раньше, где ты их нашёл..? - Человек ничего не понимал, но страх в нем стихал и заменялся интересом.
    Первый не дал договорить:
    - Не бойся, я же сказал, свои... Да ты присмотрись получше, может и вспомнишь кого..? Некоторых ты знаешь.., знал... - он замолчал, посмотрел вокруг и продолжил, - Хотя вряд ли. У меня во-о-н сколько лет прошло впустую.., без памяти... Тепеть только зАжил... Эх, сынок, ты бы знал, как им сейчас хорошо... Вот где жизнь началась...-Первый замолчал, вокруг все тоже стихло. Два Человека смотрели друг на друга, не отрываясь и не мигая. Их мышцы напряглись до предела, чтобы тела чего доброго сдуру не шелохнулись и не нарушили молчание.
    Человека больно, куда-то туда, где он ещё ни разу не получал, резануло это слово, СЫНОК:"почему Сынок, почему он так сказал, кто он такой..?"
    Сейчас Человек был способен глазами просверлить Первого насквозь. Он ждал, хотел заговорить, спросить, но ждал, с напряжением ждал его голоса. Ему казалось, лишь услышит, и все откроется: почему "СЫНОК", кто он этот Первый, этот дикарь, откуда он взялся.
    Человек не выдержал, заговорил, и сразу, как по команде, все вокруг зашевелилось, будто пространство напрягло уши. Человек медленно, еле слышно, похоже он не замечал, что это вслух, неуверенно выдавливал из себя слова:
    - Ты.., сказал, сынок... Ведь я тебя не знаю.., и отца... - он вдруг сорвался, закричал, - что ты знаешь обо мне, не молчи, ну не тяни же, - и похоже взял себя в руки, - и отца я вспомнить не могу... Вижу его черты, все черты его лица, а лица не получается... Почему так,  я же помнил его всегда... - Человек затих, а Первый ещё сильней улыбнулся.
    - здравствуй, Сынок... Не пугайся. Я тоже долго не мог вспомнить, а теперь вижу тебя, знаю...,с первых шагов.., - он повернулся, широко махнув рукой, продолжил, - А это, это тоже люди, они были там, с нами. Здесь много друзей, родных, здесь и твоя бабушка и деды... А врагов нет, не бойся, здесь совсем не бывает вражды и,... зла... Так что ты теперь счастливый. Ты ещё не понял этого.., я тоже долго не понимал.
    Человек как уставился на Первого так и не отпускал из глаз.
    - Ну если ты мой отец, почему я не могу тебя узнать, не могу тебя видеть отцом? Ведь ты же был другим, не помню.., но мне кажется, - Человек жадно хватнул воздуха-мне кажется другим... А может... Нет... Может и такой он был..? - он протянул руку и попытался затронуть Первого, теперь наверное отца, но отец с непонятной поспешностью отодвинулся дальше и скороговоркой предупредил:
    - Не надо, это тебе не поможет, а мне будет плохо, я пропаду из тебя. Ведь меня нет, и ты меня не затронешь, только напугаешься больше. - он глубоко вздохнул и уже спокойно закончил, - так-то, Сынок, зря не пугайся, я с тобой всегда.
    Первый начал вставать, и Человек заметил, что он значительно старше, чем показался сначала. И кожа казалась подряхлевшей, и морщины на лице поражали глубиной, сейчас, когда луч солнца упал на него, это было особенно заметно. Но мышцы на руках и ногах были ещё крепки и на худом, загорелом теле выделялись. Первый встал, и Человек, глядя на него улыбнулся и почувствовал, что в груди чуть отлегло, полегчало. Он тоже поднялся и медленно вслед за отцом,-( только сейчас он это принял) ,-вышел из хижины.
    Люди расступились, давая дорогу. Впереди шла Девушка. Солнце плавно заходил за деревья, превращая бронзовые от загара тела в ещё более тёмные.
    Человек посмотрел на отца, тот шёл неестественно гордо подняв голову, распрямив грудь. Движения были величественны и строги, будто он специально обучался этому и ничего другого в жизни не делал. А кругом,(Человек этому тоже удивился), люди стояли и смотрели на них с молчаливым, непонятным ему восторгом. На каждом лице он видел этот восторг, у некоторых переходящий в какое-то ещё более глубокое чувство, которого в себе он никогда прежде не испытывал.
    Дойдя до середины поляны, отец остановился. Девушка прошла дальше, раздвинула людей, освободив от них небольшой, заросший травой пятачок.
    Ничего непонимаюший Человек стоял возле отца, и ему казалось, что он совсем маленький, совсем ребёнок, и было так хорошо и беззаботно светло. Рядом возвышался отец. Сейчас он казался огромного роста, и сыну пришлось смотреть на него снизу. Человек посмотрел по сторонам. Остальные люди тоже были большими. Он был меньше их всех.
    Он смотрел на людей, стал замечать отдельные лица. У всех, даже у детских тел, лица были взрослыми, иссеченными недетской заботой, но все они светились изнутри, заставляя Человека верить их ничем не затененному покою. И вся эта картина нисколько не пугала, словно так и должно быть, будто он ждал этого, и Человек вновь, чьим-то незнакомыми устами спросил себя:"где я.., кто они, кто они все..? Это отец, - он внимательно посмотрел на отца, - но ведь он умер.., где я... - ему казалось, что подходит к разгадке, но мысль перебил знакомый голос.
    - Люди..., вот он... Смотрите. - голос в осевших сумерках величественно разлетелся над толпой слушавших, и Человек видел их всех, даже последних.
    - Вот мой сын. Он пришёл оттуда..,-отец сделал паузу и, осмотрев напряжённые глаза, громко крикнул:-Мир ему...
    И тот час громом толпа отозвалась:
    - Ми-и-ир... - и все, все это множество склонилось на одно колено.
Ошеломленный увиденным Человек взглянул на отца. Тот тепло смотрел на сына, как бы взглядом давая понять:"Вот он я, сынок.., живу и все хорошо, сам видишь."
     Люди зашевелились, и медленно, стараясь не мешать друг другу, встали.
    Отец вновь осмотрел всех, и Человеку показалось, что он ищет кого-то. Взгляд несколько раз пробежал по головам, пока не остановился. Человек заметил, на кого он смотрит. Это была старенькая сухенькая женщина с теплом глядящая на их обоих.
    Отец обратился к ней:
    - Ну.. , что будем делать..?
    Старушка промолчала, не отрывая от Человека глаз.
    Отец ещё раз, теперь громче спросил у нее:
    - Скажи, что с ним делать..? Мне кажется он слишком мал... Рано ему... Не поймёт...
    На этот раз она словно судья, отпускающий грехи, еле слышно, одними губами прошептала:
    - Рано.., и не уверенная, что её услышали, повторила ещё, - Рано...
    Толпа заволновалась, и круг начал сжиматься. Потерявшаяся из глаз Девушка появилась вновь и напомнила о себе. Она несколько раз прошла возле отца с сыном и людей раздвинула дальше.
    Когда толпа немного успокоилась, отец заговорил, теперь громче и твёрже. В голосе не слышалось ни тени сомнения и неуверенности, будто наконец он нашёл в себе силы освободиться от всех терзавших ранее эмоций, и в нем говорил только разум. Он обратился ко всем сразу:
    - Теперь вы решайте. Мне кажется.., рано. Он ещё слишком молод.., и ещё более глуп...
    И сразу толпа закричала, загалдели, вразнобой, кто что. В этом жутком, свалившемся на него шуме, Человек казался себе ещё меньше, совсем крохотным и ничего не соображающим. Он и в самом деле ничего не понимал. Все это проходило на суд, его не пропускали куда-то, проверяли всю его подноготную, но куда, ЗАЧЕМ?
    Он не знал в чем его вина, в каких грехах его уличили, и в суматохе окружающих криков принялся перебирать в памяти свою жизнь. И странно:она открылась ему вся, не затененная ничем. Надо же, только сейчас. Но Человеку некогда было ни удивляться, ни обращать на это внимания. Он со всех ног пробежал по годам, выискивая в них действия, достойные суда, и находясь в безумной неистовости, терзался страхом предстоящего судилища.
    Человек ничего не видел вокруг. Он был целиком погружен в свое прошлое. Перед глазами выросли мать и, отец, -( это был действительно он) - будто на покосе. Отец молодой, здоровый, в белой широченной рубахе, и взмах такой мощный, весёлый, а рядок за ним, залюбуешься, ровный-ровный. Вот мать, тоже в белом, подаёт отцу кринку с молоком. Молоко стекает с подбородка на грудь, на рубаху и там теряется. И отец смеётся, рад чему-то, и все гладит, гладит мать по плечу. А что говорит..?
    В памяти проплывали родные, друзья, недруги. Рядом оказался Ваня Шатик, с трудом напяливающий на жирную ладонь костет, и вот с отвисшей губы сваливаются паскудные слова:"Ще, жив пока?, затем прищурился, умело сплюнул, как бы пугал его и растворился. А на его месте появился он сам, корчащийся от боли, трясущимися руками достающий из живота залитый кровью напильник. И ноги, сначала пинающие, потом бегущие прочь, и топот их гулко бил по вискам. Рядом валялась девчонка, совсем соплюха, её и не знал сроду. Встрял за неё...
Проносилось все:и поступки, и подлости, и шаги, и падения, и согласился:СУДИТЬ! Обязательно. Именно сейчас.
    Казалось краснота и жар крови сквозь кожу просочились наружу, и его лицо пылало испепеляющим огнём.
    Мысли, их моменты, картины, которые он только что выцарапал из памяти, начинали раскручиваться, хаотично дёргаться, мельтешить перед глазами, прятаться одна за другую и уводить куда-то далеко-далеко, где он себя уже не чувствовал.
    Всё вокруг крутилось. Какие-то страшные, растянутые поперёк физиономии корчили рожи, со всех сторон тянулись к нему руки, хватали за волосы, за горло, но Человек уже ничего не ощущал. Он кружился со всеми вместе, опьяненный безумием этой дикой пляски, и с каждым мигом все забывался и забывался.
    Откуда-то появился огонь. Он сначала медленно, постепенно, а затем все быстрей и быстрей начал закрывать собой пространство., дергающиеся лица, деревья, скрюченные пальцы, и, растекаясь, поглощал все оставшееся. На мгновение показался отец.., тот.., молодой.., и молоко стекавшее по груди, стало красным, кровяными пятнами стекало по рубахе...
    Ещё миг, и отец исчез, и вновь все заслонил огонь. Вот он достиг и Человека и, не больно щипая, принялся за его тело...
    У него уже не было ни рук, ни ног, как сквозь огонь к нему пробилась Девушка. Она тоже вихлялась и дергалась в пламени, подвластная пляске, лицо и тело то расширялись до уродства, то становились обычными, и тогда он видел нестерпимую тоску в её глазах.
    Девушка уворачивалась от нападавших языков и, моля Человека остаться, не бросать её, изо всех сил тянула к нему обожженные руки, словно вырываясь из чего-то, словно её тело кто-то крепко держал в объятьях.
    Но вот ей удалось ухватиться за Человека. Она с обречённой силой обняла шею и притянула себя к ней. Безумная, с опаленными торчащими волосами, начала целовать, моча его слезами и марая кровью, их кровью.
    Человек не мог её обнять. Он губами чувствовал соленую, жгучую кровь и стекающие по лицу горячие слезы и не знал чьи они.
    А безжалостное пламя закрывало уже и девушку. Она, теряющая силы и волю, все слабее и слабее тыкались в его лицо, и все реже и тише повторяла:
    - Не уходи... Не у-хо-ди...
    Вот Человек почувствовал, пальцы её расцепились, начали, корябая скользить по спине, по плечам, и в последний миг затронув за лицо, оторвались от него и поплыли вдаль. Молящее, покрыто кровяными подтеками лицо уплывало за ними., и последнее, что видел на нем Человек, помутневшие глаза, надрывно кричащие:
    - НЕ У-ХО-ДИ...
    Всё. Огонь забрал и девушку. Краснота закрыла собой пространство, и совсем ничего не было. Боли тоже не было, один лишь мозг подавал чахлые признаки жизни,но себя остального, себя в целом Человек считал мёртвым...