Настасьины камушки сказка

Жила на Южном Урале, в небольшом городке при заводе молодка,  Настасья.  Все бы хорошо, да случился как-то на шахте, где муж её работал, обвал.

И  в одночасье овдовела Настасья, с мальчонкой,  с сынишкой   Ванюшкой, на руках осталась.

У жены заводчика детей не было,  увидала она  как-то сынишку  Настасьи и до того он ей приглянулся, заболела дитяткой.  И то сказать, хорошенький он у  Настасьи  уродился.

Глазки голубенькие,  а волосики на головке, словно облачко, какое - светленькие да кудрявые.

И возымела привычку, заводчица эта, по любому поводу, иной раз надуманному, Ванюшку  у матери забирать, в дом свой господский приносить.

То говорит, что у Настасьи, мальчишечка , ничего кроме картошки  не ест, то еще что придумает.
Так не отпускала от себя мальчонку под разными предлогами. А мать, Настасья,  печалится,  ночами не спит, плачет, песни  грустные поет.  о Ванюше переживает.

 Услыхала как-то  Настасья, от людей знающих, что супруга  заводчика,  до камушков самоцветных охотницей была. Любила, дескать, она их переливы радужные.

И решила Настасьюшка,   пойти в горы и отыскать камней самоцветных, чтобы сына забрать.

 Собралась Настасья и пошла.

Целый день  шла  она вдоль утесов  лесом поросших,  да скалистых гор   и пришла на место, что в народе «Золотой горкой» звалось.

 Золото в давние времена на горе этой добывали, вот названье  и прижилось,  золотая  горка.

 А недалеко от горы той, урочище  Ящеркино.

 Рудознатцы поговаривали, что, мол, место  это опасное, редко кто захаживал  сюда.  С таинственной  хозяйкой  этих мест, встретиться боялись.

Устала  Настасья и решила  присесть, отдохнуть, благо камней да валунов вокруг, мягким мхом поросших,   видимо-невидимо.  Опустилась она на валун и чтобы не уснуть от усталости, песню свою грустную про сыночка родного   запела.

Растрогала она песенкой своей,  сердце хозяйки урочища.

 Та возьми,  да  горсть камней драгоценных,   и подбрось  рядом со  спящей  Настасьей.

 Проснулась Настасья  и сразу же , возле ног своих, среди мха и лишайника,  темно-красный кристаллик рубина увидела.

  Ох, обрадовалась же она.  Еще бы!  Часа не прошло, а она уже почти целую гроздь самоцветов отыскать умудрилась.

Пришла  она домой  радостная, и сразу же к заводчице, сыночка родимого повидать.

  Было время обеденное,  заводчица с  мальчиком после вкусного и сытного обеда чайком баловались, с пряниками печатными да цукатами в сахаре.

Пьют они чай душистый,  пьют, а сынок-то  на мамку  и не смотрит, отворачивается, словно чужой.

-Вот, видишь,

Говорит  заводчица  Настасье, с усмешкой недоброй.

 - Сразу видно, с кем ему хорошо, а с кем не очень.

-Отдавайте сыночка, хозяйка.

Взмолилась  измученная  Настасья.

 - Я вам камушки самоцветные принесла. За сыночка родимого.

-Самоцветы говоришь?

Жадная  и хитрая заводчица   с деланным равнодушием склонилась над россыпью самоцветов.

Отменные были самоцветы. Словно радуга  сверкали камушки драгоценные на белой скатерти.  Да и размером были не маленькие: больших денег стоили эти камушки.

-Ну, ладно.

Проговорила она позевывая.

Принесешь  мне еще три раза по стольку,  отдам сыночка.

Зарыдала Настасья, на колени перед барыней упала.

 - Побойтесь  Бога,  говорит.  Мне столько за  всю  жизнь не собрать!

- Ну нет, значит и говорить нам с тобой не о чем.

 Вернулась Настасья к горке золотой  и перекрестившись .  к урочищу  Ящеркину  направилась.

  Шагу сделать не успела,  глядь,  а перед нею, хозяйка  урочища появилась в платье самоцветами украшенном.

На запястье – рубины красные сияют. Пояс, изумрудами и яхонтами вышит, а подол, раухтопазами да турмалинами разукрашен .

-Зачем  пожаловала?

Спросила  недобрым голосом, хозяйка  урочища  Ящеркиного.

  - Али не знаешь, что не все отсюда уйти могут? Многие здесь навсегда остаются.

Или забыла, что я  за песни твои печальные, с тобой уже  пригоршней каменьев  расплатилась? Или мало?  Иль разбогатеть решила, на доброте моей душевной?

- Что вы,  отвечает Настасья печально.

- Спасибо вам за каменья ваши, но видит Бог, нет у меня ни одного камушка вашего. Все, все  барыне отдала, сына вызволить хотела. Родного да единственного.

Посмотрела сурово хозяйка  урочища  Ящеркиного  на Настасью,  да и говорит.

- Если все то, что ты мне рассказала правда, живой останешься,  если нет,  – сгоришь на месте.

Взмахнула хозяйка каменная,  рукой, лес вокруг зашумел, зашатался. Шишки да ветки с сосен да кедров посыпались. Взмахнула  другой,  камни и валуны в карьерах и ущельях с места тронулись. Шум  до небес , да  пыль  словно дым на пожаре.

Ну.  а Настасья среди этого шума да грохота , целехонькая стоит.

- Ну что ж,  – говорит хозяйка  урочища,

- Хоть и не обманула ты меня но,  даже   думать не моги, что  я тебе снова  пригоршнями  камней  насыпать стану.  Хоть и жаль  мне тебя, но,

 по-иному нельзя, сама понимать должна. А как все начнут на камушками мои  драгоценные  рассчитывать?  Что тогда будет?

Так ни с чем и ушла Настасья.

 Воротилась, рассказала заводчице, что не нашла ничего .  Не поверила та.

Решила  заводчица сама поехать  к золотой горке.  А  пригоршню  камней Настасьиных,   при себе в мешочке держала.

 Вышла к ней хозяйка ущелья, встретила  её   да и говорит.

 Здравствуй! Проходи, гостьей будешь   если ,  конечно, при тебе нет  камней самоцветных да драгоценных.

А  заводчица в ответ в ответ даже руками замахала.

- Да откуда ж мне взять то их, самоцветы-то!?  Отродясь  и  не было и  не видела их никогда!»

Взмахнула рукой хозяйка каменная, лес вокруг зашумел, зашатался. Шишки да ветки с сосен да кедров посыпались.

Взмахнула  другой,  камни и валуны в карьерах и ущельях с места тронулись. Шум  до небес, да  пыль, словно дым на пожаре.

А в том месте, где заводчица стояла, вдруг пламя синее образовалось. Яркое и холодное.

А как потухло, пламя  заводчицы и нет.  Лишь темное пятно на красном граните.

А ее, заводчицу эту,  с тех пор и не видел никто.  Забрала Настасья сынишку своего, наглядеться не может нарадоваться.