Из поэмы Поэты-2 37

Согласия не будет между
народами иных эпох.
Не тешь себя, Поэт, надеждой,
а сделай ты глубокий вдох.
Живём мы с вами как кыштымы,
вокруг не горы, зла плотины.
Несём властям высоким дань.
Поэт, да ладно, перестань.
История не есть преданье –
наука бедственных страстей,
по воле пишется вождей.
Прельщают горы нас Алтая,
мы на Телецкое идём
ночами, отдыхаем днём.

Здесь жил народ, теперь там горы
Саянами назвали. Тут
мы останавливаем взоры,
на высоту они влекут.
Голубоглазые вершины
на нас глядят не без причины.
Любуемся горами мы
в разгар серебряной зимы.
Поэт знакомит с племенами,
которые исчезли здесь
за совесть кто стоял, за честь.
Все обрусевшие саяны
забыли собственный язык,
утратив бесподобный лик.

Он как степняк писал о луге,
понятен словно бы букварь.
Когда-то он во всей Калуге
ответственный был секретарь
и пел задумчивые песни.
В стихах, наверно, было тесно.
Привык к раздолью с детства он,
дружил с саврасым там конём
и прославлял туменов с честью,
батыров, беков и саян.
И в скачках был как будто пьян.
И древние воспел он вести
хакасских в Междуречье войн
за земли сказочные, трон.

М. Воронецкий – Кузькин бардом
себя прославить всё ж не смог,
но обладал красивым ладом,
его доступен гордый слог.
Он в детстве был как я подпасок,
подначивал сухих хакасок,
и до табунщика дорос.
Не покидал хакасский форс
его и как Поэта чести,
он в авиации служил,
хороший стих о ней сложил.
он редактировал газеты.
Был древней увлечён войной,
хоть век настал совсем иной.