Сказание об Орое-батыре и деве-сойке Чиги-чиги-тай

СКАЗАНИЕ  ОБ  ОРОЕ – БАТЫРЕ   И  ДЕВЕ – СОЙКЕ  ПО  ИМЕНИ  ЧИГИ – ЧИГИ – ТАЙ.
             По мотивам устных Забайкальских и Бурятских преданий

Как  Орой – батыр ещё был безус: уж не мальчик он, 
Но не муж ещё, – лучше всех парней
Пускал стрелы он все без промаха.
Раз в погожий денёк в степи
Парни тешились – всё друзья - погодочки:
В цель стреляли они на скаку – в деревянный столб;
Шапку старую, кинув вверх, протыкали стрелой.
Надоело парням: «Что за интерес?! Меткий глаз
Да рука верная  птицу в небе собьют – птаху малую.
Вот и сойки летят на потеху нам!» Не схотел тут Орой:

«Говорила мне мать, – лишней жизни не брать!
Наказал мне отец: что для жизни – возьми.
Что для пищи – убей. Лишней крови не лей!
Без нужды не губи, – наших дедов завет.
Птичке малой – и ей тоже хочется жить».

Посмеялись друзья: «Вот верблюда нашёл!
Птицы короток век: её ястреб побьёт, её холод убьёт,
Она смёрзнет зимой – пропадёт на лету».
Стали парни стрелять: сойки лётный птенец заметался –
От страха на руку Орою и сел: «Чиг-чиг -чиг!» – запищал,
В страхе сжался в комок: как от смерти спастись?

«Вот сейчас я с руки эту птичку собью, 
Друга не задев» – Обещал Утумен. 
Вскинул руку Орой, гибкий стан повернул,  – 
И вонзилась стрела прямо в мякоть плеча.
Сойки маленькой грудь тёплой кровью красна.
Сойки-птенчика грудь алой кровью мокра.

«Ну, – Орой говорит, – улетай поскорей сойка - малый птенец.
Нынче жизнь твою выкупил я самой верной ценой:
Кровь во все времена платит  честно сполна!».

Орой скачет домой. Орой в юрту идёт.
А с плеча его кровь по халату - терлику течёт.
Испугалася очень Ороева мать!
За знахаркой Пурбо посылает скорей:
«Помоги! Я за сына, что хочешь, отдам!
Муж ушёл к праотцам. Сын один у меня!»

Прискакала не медля старуха Пурбо:
Рану мыла водой; рану тёрла травой.
И шептала и дула на рану она:

«Пусть затворится кровь! Исцелится пусть плоть!..
Несерьёзный порез. По-пустому – испуг.
Мальчик был – стал батыр. Скоро будет здоров».

Тут отец Утумена с поклоном входил.
Он ломал сына лук. Он прощенья просил:
«Заигралися дети до крови. Вражды
Пусть не будет меж домом твоим и моим!
Одного ведь мы рода, соседка с тобой».

«Пусть не будет вражды!» – согласилась Ороева мать.
И барашком они одарили  знахарку Пурбо.
И другого барана заклав, они ладили пир.
Всё то время над юртою сойка вилась:
То влетит – и назад; то пугливо скакнёт на порог:
«Чиг-чиг-та! Чиг-чиг-чиг! Чиг-чиг-та!»

К дому – к юрте своей собралась уж старуха Пурбо,
Едет шагом, а сойка ей вдруг на плечо:
«Чиг-чиг-та! Чиг-чиг-чик! Чиги-тай - чигита!»

Понимала шаманка пернатых язык.
Удивилась Пурпо: «Сколь лет уж живу, -
Не слыхала такого ещё наяву.
Хочет стать человеком пичужка,  –
Птенец хочет девушкой стать!.. 
Неразумная тварь! Человеком-то быть
Доли птичьей твоей во сто крат тяжелей!
Голод, холод терпеть – лучше птицей лететь.
А родню хоронить – лучше б вовсе не жить.
Кыш! Скорей улетай!» Скачет рысью Пурбо.
Сойка следом вдогон, вся трепещет, кричит:
«Чигитай! Чиг-чиг-та!» Ей шаманка в ответ:

– Я помочь не могу! Я не смею помочь:
Ведь по роду даётся с пределом нам дар.
Тропы судеб земных мне нельзя перейти –
Не дано перейти!
                – А кому же дано?!

– Слушай, птица! Предание так говорит,
Что отсюда за дальнею снежной горой
Под корявой сосной живёт старый Ойхе.
Ему больше ста лет – много больше ста лет.
Даже звёздный язык, даже ветра пути,
Даже судеб узор знает – ведает мудрый Ойхе.
От бескрайних степей до великой воды – 
До Байкала - Отца нет сильней шамана:
Засмеётся – цветок расцветает зимой,
А нахмурится – туча  большая бежит.
Гром гремит или снежный ярится буран:
Ойхе всхочет унять – лишь словечко шепнёт  –
Плетью лишь шевельнёт – бубен тронет слегка.
Вот он может помочь – Ойхе сможет помочь!
А не сможет – не сможет никто.

А у юрты как блюдечко озеро есть:
Голубая вода от всех хворей целит,
Не целит лишь от старости.
Звёзды днём отражаются в этом озере,
По ночам отдыхает там солнышко – спит.
Твою птичью судьбу той чудесной водой
Смоет – заново впишет Ойхе...

Только вот я не знаю дороги туда.
Только вот я не знаю, то сказка иль быль?!
Ты лети – поищи. Ты слетай – попроси!
А найдёшь, – так поклон от меня передай.
Дескать, старая Пурбо почтение шлёт сказке:
Жизни нашей светлее она.

Не успела старуха закончить - сказать:
Глядь, – а сойка уж вдаль унеслась.
Усмехнулась Пурбо, да смахнула слезу.
Погоняя коня, затянула унылую песню она,
Как была молода и как замуж пошла.
Мужа рана взяла. Детей голод убил.
А теперь хоть ведает много она,
Прошлое поворотить - изменить не дано:
Одинок и печален остаток пути.
Тропы судеб земных как возмочь - перейти?!

          ****************

Промелькнула зима. И весна зацвела.
И проезжий торговец, смеяся, сказал,
Будто старый Ойхе себе внучку достал.
Она бороду чешет ему. Он её песни –
Старые были – петь знатно уже научил.

А девчонка чудна – словно птица поёт,
Словно ветер звенит. Девы чуден наряд:
Рукава словно пёстрые крылья летят.
И глаза с поволокою птичьей. Не плетены
Волосы словно как перья черны.

«А откуда девчонка?! Ведь, нету родни у Ойхе:
Ни жены, ни детей – никого. Знать,
Прискучил – из снега девчонку слепил.
Или с неба как птица упала?! – Ха-ха !
Ха-ха-ха!»  Поболтали – забыли.

Несутся года, и мужает Орой:
Уж не парень – батыр скачет новой весной.
Издалёка домой мать проведать спешит.
Только нету пути: всё по степи кружит –
День и два кружит конь. Удивился батыр:

«Что за диво? Уж я ли дороги не знал?!
Только здесь и во сне никогда не бывал!
Под корявой сосной вижу старый шатёр.
Да резные столбы перед ним: волк, рысь, и медведь.
Вот и бубен шаманский у входа дрожит, – 
Он о госте хозяину сам говорит.
Видно, сильный шаман здесь живёт,
И гневить непочтеньем его не с руки».

Тут девчонка – примерно тринадцатый год –
Из-за полога-двери как птахою – порх:
«Путник - гость дорогой! – говорит, –
Счастье в старый шатёр ты принёс!
Посылают Бурханы хороших гостей.
А плохие-то путь к нам сюда не найдут.

Путник – гость дорогой! Отдохни!
Я коня напою твоего. И тебе я спою песни
Старых времён – очень древних времён,
Когда люди и птицы считались роднёй.
А от озера Духов вернётся Ойхе –
Старый дедушка мой – гостю так будет он рад.
Он судьбу тебе может твою приоткрыть».

                А девчонка смешна – словно птица звенит,
                Словно ветер поёт. Девы чуден наряд:
                Рукава словно пёстрые крылья летят.
                И глаза с поволокою птичьей. Не плетены
                В косы, волосы словно как мягкие перья темны.

– Как зовут - величают, сестрица, тебя?

Отчего испугалась «сестрицы» она?!
Так ведь девушек всех величают в родне.

– Я тебе не сестра! Я тебе не сестра! Я другая.
Зовусь – Чигитай. Мудрый Ойхе – мой дед –
Он из рода Бордже. Значит, я – Бордже Чиг... Чигитай.

– Ха! Так сойка кричит: «Чиг-чиг-та! Чиг-чиг-та!» Ха- ха-ха!
 
– Ну и что ж?! Ну и что ж! Каждый в мире на что-то похож.
И как облако зыбок один, а другой сердцем твёрд  как скала.
Сам-то знаешь себя? – птица-птицей, а так мудрено говорит.

Вот с неделю уже загостился Орой:
Видеть может не каждый Ойхе, а уж с ним говорить –
Книгу вечности – звёздную мудрость читать.
За великим Байкалом былинка дрожит –
Слышит старый Ойхе; каплям ведает счёт
И снежинок следы видит в летней степи:
Где упала звезда ледяная, – уж там
Лепестками качает цветок – эдельвейс.
Только вот молодого батыра судьбу
Ойхе смутно поведал и скупо открыл:

«Долго будешь ты жить, с честью не разойдясь.
Потекут чередою года: радость с горем пройдут чередой.
И любовь обретёшь. И оснуешь ты род. Да вот только...»  –
Закашлялся старый шаман, закачал головою, как будто уснул.

Молод, весел Орой: не задумался он –
Не прочёл всех морщин на лице старика;
Как красивую сказку принял гостеванье своё  –
Как напиток дразнящий  хмельной.
Да и девушки песни приятны ему,
Но ведь всякому пиру конец настаёт.

Говорит старый Ойхе: «Давно не видал я людей.
Был во благо приезд твой, мой гость дорогой!
Только мать заждалась тебя, храбрый батыр.
Моя внучка к границе проводит тебя.
А иначе из круга владений моих зачарованных
Сюда выйти - войти никому не дано».

И как птичка скользнула девчонка за спину
К нему на коня, и поёт и щебечет дорогой она:
– До свиданья, батыр! Баяртай! Если встретить меня
Ты захочешь, то встреча не здесь: поищи–посвищи!
Воротиться сюда другой раз не дано. Помни:
Я – Чигитай. Будь счастливым твой путь!

– Эй, постой, Чигитай! Как домой ты дойдёшь?!
Далеко ведь от дедовской юрты отъехали мы.

Смех он слышит в ответ: «Для кого-то дорога – длинна.
Для кого – коротка. Добегу - долечу. Меня ветер домчит.
Быстрый ветер подхватит под крылья меня!»
Миг, – и нету её, будто к небу взвилась;
Будто бы облака её взяли к себе.

Едет степью знакомой Орой и поёт. Только в песне слова
Всё выходят не те: «Чиг-чиг-та, чиг-чиг-та... Чигитай, чигитай!» 
То ли  птица кричит?  То ли  дева поёт?! Иль копыта стучат?..
Ах, девчонка шустра. Ах, девчонка чудна! Позабыть не могу –
Отчего не могу позабыть тебя, внучка седого Ойхе – Чигитай?!

                «Чигитай, чигитай!» – словно птица звенит.
                Словно ветер поёт. Девы чуден наряд:
                Рукава словно пёстрые крылья летят.
                И глаза с поволокою птичьей. Не плетены
                Волосы словно как мягкие перья темны.

                *****************

Пролетели три лета. Трёх осеней нет. Три зимы миновали.
Весна по степи разбросала цветы. Мать Ороева молвит:

– Мой сын! Ведь батыры – друзья одногодки твои
Все женаты. Пора бы потешить меня и невесту ввести.
Пора взять жену, да и внуков бы мне подарить.
У людей-то не длинен ведь век.

– Если так, если так – взять желаю жену я из рода Бордже!

– Дальний род. Тёмный род. Нет у нас с ним родни.
Будто ближе не стало хороших невест?!

– Лишь из рода Бордже взять желаю жену,
А иначе совсем я жены не возьму.

– Ты упрям как отец! Если сердце велит,
Если глаз положил, – поступай, как решил.
Как решил – поступай. Собирайся же в путь:
Привези мне невестку какую-нибудь.
Хуже, если не будет невестки совсем.
 
Вот приехал Орой, и из рода Бордже он старейшинам всем
И седым матерям он дары преподнёс, как обычай велит.
– Взять желаю жену я из рода Бордже. Покажите невест.

– Если так, если так, всех зовите невест:
Покажите лицом наш товар жениху. А товар у нас знатный!
Вот Бордже Джангар. Хоть мала, да смугла,
Так из лука тугого стреляет она, что батыру не стыдно.
Джангар – она дичи набьёт и врагов отобьёт.

Улыбнулся Орой: «Неудобно с женой глазом меряться –
Стрелы её подбирать. Скажут: муж-то стрелок он плохой».

– А вот Бордже Санжай – богатырская стать.
Пошутить ей – коня и батыра поднять.
Уж такою уродилась силачкой она.

Засмеялся Орой: «Неудобно мне мериться силой с женой!
Богатырскую стать – деву эту уж лучше бы слабому взять.
За такою женой как за каменной будет несильный стеной».

– Больно парень разборчив! Да знатный жених.
Что ж, дороже товар есть: вот Бордже Долгор.
И коса смоляная до пят. И ресницы как ночь.
Хороша и скромна: первой глаз не поднимет она.
А уж песню поёт – даже птицы молчат, даже ветер
Ложится покорно у ног, и свои забывают года старики.
Вот кому-то свезёт. Хорошенько смотри!

– Да, Долгор хороша! Дай ей счастье, судьба!
Дай ей благо судьба. Мне другая нужна.
Внучка Ойхе шамана седого нужна – Чигитай!

Тут нахмурились рода Бордже старики:
– Жил Ойхе рядом с нами, а кровью – не наш.
Он пришёл ниоткуда, ушёл – в никуда. Говорят, –
В облака он вернулся домой. Мы его почитали,
Да внучку себе взял откуда: волчица иль духи ему принесли?!

Да и есть ли такая девица? Поёт, – а не видно её.
Может птица кричит? Может, ветер свистит?..
Дева это иль что запредельное нам?
Ты не сказкой ли древней - небылью пленился, батыр?!
Долго ждать тебя будет твой свадебный пир!

– Нет, я есть! Нет, я здесь! – вдруг порхнули слова. –
Я была – я ждала, когда вспомнит мой суженный – кликнет меня!
Иногда может сказка и явью-то стать,
Если сердце своё подарить да отдать.

Наречённый мне дедом мой жданный жених!
Путь ко мне ты нашёл. Путь к тебе я нашла:
Силой связанной кровью судьбы
Снова встретились мы и пропеть свою песню должны.

– Если так! Если так, Чигитай, поскорей, поскорей
Скачем вместе мы к матери доброй моей!

                «Чигитай! Чигитай!» – словно птица звенит.
                Словно ветер поёт. Девы чуден наряд:
                Рукава словно пёстрые крылья летят.
                И глаза с поволокою птичьей. Не плетены
                Волосы словно как мягкие перья темны.

                *****************

Вот с невестой домой воротился Орой
И счастливо живёт с молодою женой.
А она разом мальчиков двух уж ему принесла, –
Деток сходных как будто птенцы из яйца.
Счастлив муж, и довольна Ороева мать:
«Век вам, дети в ладу меж собой ворковать!»

Но соседи всё чаще глядят хмуро в спину, и так говорят:

«Ах, молодка чудна! Словно птица звенит,
И идёт - словно лёгкая птичка летит. И зачем против
Правила не плетены и не убраны волосы странной жены?
Не надышится муж – не глядит он вокруг.
Не попал ли батыр в заколдованный круг?!

Ворожейка и злая шаманка она,
Та из дальнего тёмного рода жена.
Как бы не было нам от неё нам беды?!
Конь опасен взбесившийся и без узды!»

Тут обиделась крепко Ороева мать:
– Любят люди чужие дела толковать!
Ах! Людская-то зависть и сплетня грязна:
Чёрным белое выкрасит мигом она.
Молодость промелькнула и – нет.
Так зачем же темнить краткий счастья расцвет?!

– Чем, скажите, невестка моя не мила?!
Мужа любит. Собой хороша и умна.
Не ленива и милых детей родила.
Слова мне поперёк не сказала она.
Где такую невестку глупцам-то найти,
Что в приданое счастье смогла принести?!

– Как бы не было нам от тех сплетен беды:
Конь опасен взбесившийся и без узды,
Но ведь много опаснее целый табун,
Если вдруг потеряет вожак его - род его ум.

– Я – вдова, но ведь вольная женщина я:
Ни к чему мне соседей такая семья!
Эй! Сгоняйте же скот. Собирайте шатёр.
Откочуем отсюда к подножию гор!
           ___________

Так они отделились, – род новый возник,
Где сбегает в долину хрустальный родник;
Где вода ключевая с рассветом сладка;
Где плывут в озерце голубом облака.

И старуха Пурбо ускакала им вслед:
«Где-нибудь да настигнет меня моя смерть:
Так уж лучше в пути: пусть решает судьба.
Для кочёвки, однако, не очень ещё я слаба.
Будет названной мне молодая семья.
Может, чем пригодится им мудрость моя?!»

          ********************

Вот другие три года Орой в полном ладе
Живёт с ненаглядной женой;
И счастливая с ними Ороева мать:
Внуков четверо! Как бы их разом обнять?!

                – Чигитай! Чигитай! Ты как ласковый май!
                Ты как ветер степной – ты как ветер весной!
                Оставайся навеки – навеки со мной!

Только вдруг захворала Ороя батыра жена:
Лёгкой птичкой не скачет, бледна и грустна:
– Вот и ветер ласкает уж новой весной.
Крыльев – рук не поднять: что со мной? Что со мной?!

Отвечает с печалью старуха Пурбо:
«Птицы короток век: Он короче, – ох,
Много короче людских-то судеб.
Разве, мудрый Ойхе тебе то не открыл?
Есть приделы заклятьям моим. Есть пределы и
И даже шаману, такому как мудрый Ойхе!
Ты уж сколько судьбою людскою живёшь?
Птичью жизнь сколько раз – много раз  перешла?».

– Всё открыл мне Ойхе: долгих лет мне не знать.
Только как бы мне счастье хоть чуть бы пролить – удержать?..
Ойхе нет, – дай совет мне, названная старая мать!

– Слушай! В степи есть полынка трава – серебро,
Что хрустит под ногой. Её ветер клонит.
Её бури секут.  Её засуха жжёт,
Скот - тот топчет её, а не ест,
А полынь – серебро – копит силу, живёт.
Ты в степи соберёшь её с новой луной,
И заваришь, и выпьешь, и на год продлишь
Жизнь свою, мне названная милая дочь!
А уж после не знаю – не силах помочь.

Вот и снова здорова батыра Ороя жена:
Лёгкой птичкой щебечет, – уж так весела.
И свекрови и мужу она в полнозвёздную  ночь
Подарила последыша – милую дочь.

                – Чигитай! Чигитай! Ты как ласковый май!
                Ты как ветер степной – ты как ветер весной!
                Оставайся навеки – навеки со мной, Чигитай!

Вот уж названный год на исходе.
Ороева мать посылает детей
Попроведать родню и себя показать.
Праздник нынче. И сын-то батыр удалой.
И невестка всех может затмить красотой.
Сын коня оседлал. А супруга в ответ:

«Слишком дети малы. Дочь – ещё сосунок.
На коротенький срок мы расстаться должны.
Мой любимый! Один поезжай, да борьбою -
Стрельбою из лука потешить себя не забудь!» –
А сама-то бледна и как снег холодна,
И дрожит, словно утра последний туман.

– Что с тобой, моя милая? Ты не больна?!
– Нет. Я новый надела наряд. Не к лицу оказался.
– Так брось его! Лучше тебе привезу. 
– Сделаю, как ты велишь, милый мой.

Милого проводила и кличет немедля старуху Пурбо:

– Видно, вышел последний мне срок.
Вот уже и дыханье моё коротко.
Преградила ручью камень-глыба пути.
Вот уже и глаза застилает мне смерть.
А при милом-то мне тяжелей умереть.
Знаешь, я тайну-то птичью свою не открыла ему...

Слушай, Пурбо! Когда я у Ойхе жила,
Я летала, потом уж летать не могла.
Всем хорош род людской, да не в силах летать:
Как бы в будущем эти дары сочетать?!
Птицею я родилась и хочу умереть птицей:
В час последний ещё бы хоть раз возлететь к небесам!
Быстрый ветер подхватит под крылья меня!
Помоги мне, Пурпо: напоследок заклятье шамана сними!

– Это сделать могу: это в силах моих.
Ах, судьба ли моя не горька?!
Деток я уж давно схоронила своих.
А теперь вот и ты оставляешь меня.
Что-то в мире неправильно, – ведь
Не должны старики молодых хоронить!
Что-то в мире неправильно: как изменить?!

– Ничего! На тебя оставляю детей.
Ты ещё пра-прабабушкой станешь,
И тих и спокоен, и странен твой будет уход,
Так прощай: вспоминайте добром вы свою Чигитай!

Миг, – и нету её: птицей - сойкой взвилась Чигитай;
Облака её приняли снова к себе.
      ********************

Скачет степью Орой. Сойки вьются вокруг и 
Тревожно галдят: «Чиг-чиг-та! Чиг-чиг-чиг!»
«Что-то сердце щемит. Не вернуться ль назад?!»

А одна из пичужек слетела высоко с небес,
Да и кружится всё над всадником,  –
Стонет жалобно «Чигитай!» – как прощается.
Да и замертво пала на руки. Клюв раскрыт,
И заволокло глаза смертной паволокой.

Ой, недобрый знак! – сердце ёкнуло.
Прояснился тут ум: понял всё Орой, –
Вспомнил, как ещё в молодых годах
Он от смерти спас сойку–птенчика.
Тогда слышит он будто по ветру:

«Милый мой! Дорогой! Прощай!
Не обнимешь ты больше свою Чигитай!
Береги же детей! Почитай свою мудрую мать!
Сойки будут кочевье твоё охранять.
Не смотри, что малы: груди их
Не твоей ли, батыр, тёплой кровью красны!

Только доброе сердце своё сохраняй от весны до весны.
Ну, а как поседеешь – устанешь, – тогда возвращайся туда,
Где в шатре  у шамана, у Ойхе свела нас судьба.
Возвращайся туда, где судьбу свою переупрямила я.
И тогда, может быть... Но кто знает?! Не знаю и я...».

Кто бы видел, – тот грустную песню сложил,
Как слезами над малою птицей в степи заливался батыр.

Едет степью знакомой Орой и так грустно поёт.
Только в песне слова всё выходят не те:
 «Чиг-чиг-та, чиг- чиг-та! Чигитай, чигитай!» 
То ли птица кричит? То ли дева поёт?! Иль копыта стучат?..
Не забыть мне тебя никогда Чигитай! Дева – птичка моя Чигитай!

                ********************

У села Чигитай есть Орой – родовая гора: будто дремлет батыр,
И у ног его бьётся - бормочет родник:  «Чиг – чиг–та... чиг-чиг-та...»
На ту гору молиться идут: предка – сойку зерном почитать.
Как поведать – сердечную тайну тому роднику рассказать, –
Он поможет, коль есть у любви не расчёт – высота.
И продлится тот род, пока сойки гнездятся – галдят.
И не трогать пичужек уж сызмала учат ребят.

А у дев того рода причудлив и странен наряд:
Рукава будто пёстрые крылья за ними летят.
Лентой схвачены – в косы не плетены,
Волосы словно мягкие перья черны.

              ********************

У села Чигитай есть Орой – родовая гора,
Но могилы батыра Ороя там нет:
Не постигла его предков смертных судьба.
Ни шаманы, ни ламы не пели на ним, –
Не покрыла земля его тело покровом своим.
Как он старую мать схоронил, вырастил -
Поженил сыновей, выдал замуж по сердцу
Любимую дочь, так и сгинул безвестно:
Как будто бы крылья обрёл - улетел
За женою – за милой подругой своей.

Долго ль - коротко, и старуха Пурпо тоже сгинула:
Непонятно она людской мир покинула.
Как пра-правнуков дождалась, ворожила всё на Орой-горе:
В юрту не пришла - как растаяла по заре.

Долго ль - коротко, – слух пролетел,
Что за самою дальнею снежной горой
Под корявой сосной живёт Ойхе - шаман.
Уходил он куда-то, да снова вернулся домой.
Даже ветра пути, даже звёздный язык
Даже судеб узор знает мудрый Ойхе.

От бескрайних степей до великой воды – 
До Байкала - Отца нет сильней шамана:
Засмеётся – цветок расцветает зимой,
А нахмурится – туча большая бежит.
Гром гремит или снежный ярится буран:
Ойхе всхочет унять – лишь словечко шепнёт  –
Плетью лишь шевельнёт – бубен тронет слегка.

А у Ойхе чудная супруга: то птицей летает,
То девой так дивно, так сладко поёт.
Вечность радостно им коротать вдвоём.

                «Чигитай! Чигитай!» – словно птица звенит.
                Словно ветер поёт. Девы чуден наряд:
                Рукава словно пёстрые крылья летят.
                И глаза с поволокою птичьей. Не плетены
                Волосы словно  мягкие перья темны.

А ещё у них ворожейка живёт стара - бабушка:
Чай варит она, да очаг хранит, сказки сказывает.
Деве-птице - внучке своей чешет волосы.

А у юрты как блюдечко озеро есть:
Голубая вода от всех хворей целит.
Звёзды днём отражаются в ней,
По ночам отдыхает там солнышко – спит.

Только вот я не знаю дороги туда.
Только вот я не знаю, то сказка иль быль?!
Иногда может сказка и явью-то стать,
Если сердце своё подарить да отдать.

Там и бубен шамана у входа дрожит:
Он о госте хозяину так  говорит...