Воспоминания молодого специалиста

Весенний водный поход выходного дня

Эти события, всплывающие в памяти, произошли весной в начале апреля в середине 70-х годов с людьми, работниками ОКБ Гидропресс молодыми, энергичными:
Шумский Анатолий Марьянович – старший инженер,
Молчанов Владимир Лаврентьевич – начальник бюро,
Курочка Борис Яковлевич – математик программист с искрой божьей,
Уткин Владимир Владимирович – молодой специалист,
Баранов Юрий Николаевич – оперативный персонал ЭВМ,
Афонин Владимир Константинович – старший инженер-программист,
Богатырев Александр Сергеевич - программист,
Латыев Лев Николаевич  - начальник бюро с родным братом, который не из Гидропресса.
Алехин Григорий Владимирович – молодой специалист,
А также автор этой записи прошедших ярких событий, тогда еще молодой специалист Тимофеев Валерий Валентинович.
Разница возрастов участников водного похода находилась в интервале от 23 до 35 лет.
Все перечисленные люди объединились общим желанием прокатиться в долгожданную весну на байдарках в половодье по нашей родной и любимой речке Пахре, пообщаться, перенимая опыт байдарочников, бывших участников водных походов. Такие однодневные походы в те советские времена были ежегодной традицией в нашем ОКБ. Для меня и Алехина Григория, это был первый в жизни случай, когда можно было получить начальный опыт владения веслами на сплаве по весенней воде.
Как видно из перечисленного состава туристов-водников был исключен слабый пол, т.к. мероприятие, намеченное на один из выходных дней (кажется это 7 апреля 1977 года), было весьма опасно, или как бы сказал съежившийся Боря Курочка: «Ничего интересного – собачий холод». Но веселая молодость, скрепленная серьезным пониманием предстоящего заманчивого процесса, растворила всяческую опасность такого однодневного похода по мутной бурлящей воде с плавающими прозрачными льдинками, вспыхивающими разноцветными искрами в отраженных лучах весеннего солнышка.
Теоретическую подготовку и текущую организацию предстоящего сплава обеспечивал опытный турист Афонин Володя. Байдарки типа «Салют» с деревянным рангоутом и алюминиевыми веслами по заявке нашего дружного почти спортивного коллектива были получены в кладовой спортинвентаря Совета ДСО ОКБ «Гидропресс» у Владлена Голубева. А провиант на предстоящие перекусы, по заранее заготовленному списку, заранее покупали самые надежные ребята: Курочка Боря и Шумский Толя. Они оба жили в общежитии ОКБ «ГИДРОПРЕСС». Деньги на провиант со всех участников сразу не собирали, а расчет, как договорились, производился после окончания мероприятия. В эпоху Брежневского застолья это было обычной практикой. Но при закупке провианта вышла небольшая накладка. Назначенные Володей Афониным активисты Толя и Боря, кроме задуманного стандартно-консервного, а также хлебно-сырно-колбасного набора еды, независимо друг от друга каждый в разное время закупили по требуемому комплекту водки и вина, предназначенного на весь состав молодежной группы туристов. Получилось внезапное несогласованное удвоение туристической нормы согревающих напитков. Причем Боре в винном магазине продавец еще сдачу дал портвейном, за неимением мелких разменных денег. А братья Латыевы, присоединившиеся к группе в предпоследний день, осознавая значимость согревающего в походах по ледяной воде, но, не зная об удвоенных закупках Бори и Толи, прихватили из дома закатанную трехлитровую банку дымчато-голубого первача, как потом выяснилось, ну, очень отменного качества. Такую банку не грех бы на международный конкурс пищевой промышленности направить.
В субботу ранним утром все походники были полностью готовы и укомплектованы. Группа собралась на автостанции города Подольска на первый утренний автобус, следующий в нужном направлении к поселку Красная Пахра с многочисленным крупным габаритным скарбом, состоящим из зашнурованных упаковок байдарок, упакованных рюкзаков, непромокаемых мешков с запасной одеждой и т.д. Все покидали на заднюю просторную площадку автобуса.
Сорок минут движения на пригородном автобусе и, по личной большой просьбе коллектива, кондуктор автобуса, любезно попросил шофера, который остановил автобус не на остановке «Сады», что далеко от речки, а сразу за мостом на левом берегу Пахры (район Красной Пахры), высадив нас прямо на примыкающей к мосту насыпи. Далее последовала шустрая выгрузка нашего имущества на полинявшую желтую и скользкую перезимовавшую траву на обочине шоссе. Потом всё перетащили вниз с насыпи на берег. Далее, под практическим руководством опытных водников, еще до начала сборки всех брезенто-резиновых плавсредств, по совету снятия дрожания души от волнения в предстоящем заплыве, прозвучал традиционный призыв ветеранов водосплава к первому (и, как сказали бы умудренные опытом туристы, дай бог не в последний раз) тосту воспитанного и глубоко интеллектуального мужского коллектива - «За хорошее начало!».
Пасмурная, слегка туманная погода ранним утром приветствовала задушевно. Без ветра, но и без солнца. Вода в речке с температурой около ноля или одного градусов по Цельсию. Воздух - градуса два тепла не более того, но весна развернулась и была уже в полном разгаре. Сверху не капало, и так вдруг хорошо и тепло на душе стало от принятого внутрь. Весна и мы! Ура! Впереди законный выходной день!
Конечный пункт водного маршрута заранее был намечен, это вниз по извилистому течению до моста через Пахру в сельском поселении Дубровицы, всего примерно 25-30 км.
Вода после ледохода в речке прошла максимум потока и уже шла на убыль. В то стартовое утро почти на метр вода уменьшилась от уровня максимального подъема, в который мы не попали, опоздали. Этот наибольший показатель уровня видимо был в предыдущий рабочий день - пятницу, а мы в пятницу естественно трудились на славу атомной энергетики, обсуждая в курилках детали нашего путешествия, но уже знали, что ледоход на Пахре закончился.
Вчерашний максимальный уровень воды легко вычитывался по застрявшим и примерзшим к траве и веткам кускам льда в ивовой растительности берегов, омываемых быстро несущимся потоком талой коричневой непрозрачной воды. Пахра летом в этих местах просто прозрачный ручей, глубиной по пояс максимум. А в тот момент весенней воды было на 2 или 3 метра больше. Слышно было, как из-под моста вырывается и шумит около опор речная вода, образуя водовороты у береговых естественных препятствий. Летом по Пахре свободно не проплыть, всю байдарку порвать можно об острые камни или торчащие палки
У нашего стартового левого пологого берега мы достаточно быстро, под руководством старших бывалых водников, собрали, повторяя за знатоками сначала каркасы лодок из расшнурованных упаковок, набитых перемешанной массой разнокалиберных трубок, фанерок и шпингалетов. Собранные носовой и кормовой полукаркасы вдвинули в резиновую «галошу» - оболочку байдарки, небольшим нажимающим усилием на шарнирный фальшпол растянули полукаркасами оболочку, закрыли все шпингалеты и крючки, вот и готовы наши лодки. Потом перенесли их на воду в тихий мелкий заливчик, окаймленный широкой луговой поймой, из смерзшейся грязи и травы, истоптанной вдоль и поперек нашими резиновыми сапогами. Все начали втискиваться в свои «Салюты», примерять алюминиевые трубчатые весла, сдвигая по ним насаженные резиновые шайбы на нужное расстояние между ними. Шайбы, при работе веслами, являются защитой от подтекающей по трубе воды от мокрых лопастей весла до наших рук с рукавами верхней одежды. Маршрут пролегал вниз по течению Пахры.
Первый экипаж-двойка, который влез в байдарку-лидера: это вперед смотрящий Боря Курочка, за ним на кормовом сиденье лодки устроился Уткин Вова с прихваченным зарегистрированным двухствольным охотничьим ружьем пушечного 12 калибра. Вова говорил, что дома на уток заряды с дробью заготовил, а приглядеться по стволам, так он на медведя собрался. Уток я в тот день не видел, а вот вороны по пути где-то вдалеке каркали и иногда мелькали над деревьями. Вова заядлый охотник, однако, сообразил и заведомо привязал ружье (как собаку за ошейник на цепь) к фальшборту байдарки крепкой полутораметровой бечевкой. Таким образом, ружье свободно в руках можно держать, но и достать его из воды можно, если оно нечаянно вывалится за борт. Первый экипаж-двойка в хорошем настроении и с румяными ушами и щечками отвалил от берега, устремляясь по стрежню русла к первому резкому повороту речки, угадывающемуся в отсыревшей утренней прохладной дымке.
Вторым экипажем-двойкой были мы с Гришей Алехиным. Первыми из всей группы отправлялись экипажи, которые были самыми неопытными и неподготовленными к управлению лодками, дабы не отстать и быть на виду у бывалых водников. Опытные туристы всегда идут замыкающими колонне байдарок и могут помочь, если что. А эти «если что» с начинающими случаются часто и, как правило, очень быстро. Этот вывод я смело могу сделать сегодня, а вот тогда все казалось простым и радостным, все нам по плечу, даже если не по затылку мокрым алюминиевым веслом и вскользячку. Да, кстати, касок на наших головах тогда не было.
Впереди по течению в пятидесяти метрах от нас дружно машут и звенят веслами Вова Уткин и Боря Курочка, а какой экипаж был сзади, мы с Гришей уже не смотрели. На воде радость и добродушие как-то растворилась сразу, и наши глаза с застывшим ужасом смотрели теперь только вперед. Когда бурлящая вода нас с лодкой подхватила и понесла, сразу почувствовали обнимающую и толкающую лодку мощь весеннего половодья, и от этого глаза стали просто круглыми и не моргающими, как говорил Юра Баранов, глаза стали по 9 копеек. Такая силища перла на нас сзади, что весла вроде бы и не нужны стали. Берег с кустами мелькает, как виды за окном электрички. Веслами машем интуитивно невпопад, задевая весло об весло с алюминиевым звоном. Адреналин от шеи к кобчику побежал, царапаясь по позвоночнику. Проплыв свои первые сто метров, немного притерпелись, первый страх прошел, и захотелось идти еще быстрее и догнать первый экипаж: Борю и Вову, а может и перегнать. Да куда уж? Весла и течение у всех одинаковые. Первую лодку видим, но догнать не можем.
Приближаясь к повороту речки, слышим два громких выстрела из ружья, это по «уткам» типа серых ворон Уткин шарахнул. Патроны видимо попались не подходящие, дробь крупновата, кучность не та, а может порох отсырел. Вор;ны громко закаркали, в полном здравии мгновенно снялись с макушек прибрежных деревьев и скрылись в глубине весеннего леса. Но накаркать все-таки успели. В момент выстрелов вперед смотрящий и впереди сидящий в байдарке Боря Курочка от неожиданного грохота двухстволки, раздавшегося около своего уха резко нагнулся, и веслом, резко опущенным в воду нечаянно затормозил лодку справа, лодку вильнув вправо встала поперек течения, а Уткин от отдачи приклада ружья в плечо наклонился по инерции тоже вправо и лодка просто перевернулась от суммарного момента приложенной силы качнувшихся гребцов и дополнительного усилия потока речки в борт лодки, окончательно поставленной поперек течения. Заполнение лодки водой через хлебнувший борт произошло довольно быстро, это какие-то секунды, герметизирующих фартуков у нас тогда не было. Перевернутая, наполовину притопленная, лодка отплыла, отодвинувшись от срочно покинувшего ее экипажа. Инстинкт самосохранения хорошо сработал у начинающих водников-пловцов Вовы и Бори. Вмиг им стало очень мокро и холодно от талой, ледяной воды, но это они не успели сразу почувствовать. Первую минуту верхняя одежда в студеной воде работает как спасательный круг. Хотя всем известно - такое купание закаляет и тело и дух. Тяжеленную лодку с водой они быстро потом догнали и поймали. К моменту нашего приближения вытаскивали лодку из воды на правый берег вдвоем. Удивительно, но весла не упустили и вытащили их вместе с лодкой. Правда, Вова тащил тяжеленную лодку с водой за фальшборт, это такая тоненькая дощечка сбоку лодки. Ну и если сила есть, то ума много не надо, конечно фальшборт переломился посередине. Вот эту картину мы с впереди сидящим Гришей впервые наблюдали всю в подробностях, подплывая к месту столь необычного для нас события. И нам стало от такой забавной картины очень весело, ведь все обошлось, как нельзя лучше. Боря сердился на Вову из-за непредупрежденного выстрела, а Вова широко улыбался, ему все это похоже понравилось.
Кстати, о морально-физических характерах первого экипажа скажу кратко. Боря типичный скромный ботаник, интеллигент, мужчина среднего роста припухшей наружности, выучивший несколько европейских языков и все свободное время после работы проводивший в библиотеке иностранной литературы (что в Москве), читая книжки в оригинальном издании авторов разных европейских стран. А диссертацию на звание КТН он защитил на тему «Математический метод расчета вывода космического аппарата в любую точку вселенной». Математик, очень хороший, да и программист отличный. А вот японцы его полюбили, когда он был там в командировке. Приглашали его к ним приехать еще. Они ж японцы, просекли черти, с кем имеют дело. Взгляд у Бори очень добрый, лицо выразительное, будто в уме что-то прикидывает. В 19 лет ведь за три года окончил мехмат МГУ. Про таких уникальных личностей в народе говорят: «С искрой божьей». Уважал он коллектив и его традиции, за что коллектив отвечал ему взаимностью. Никогда не рвался в руководство людьми. Всех слушал очень внимательно. На просьбы коллектива никогда не отказывал. Если давал советы, то очень кратко и по делу, если его об этом просили. Защищал писателя Солженицына, запрещенного в то время к открытой публикации, и с удовольствием цитировал весомые отрывки изречений из произведений тогдашнего самиздата: «Собачьего сердца» и «Города-градов». В карты практически не проигрывал, ведь математик от бога, да и памятью не обижен, а главное он был человеком с очень доброй душой. В 42 года его не стало из-за нашей хреновой советской хирургии больницы поселка Львовский. Занесли в него инфекцию, с которой организм не справился.
Вова Уткин – физически типичная противоположность Бори. Улыбчивый волевой человек. Вес около ста килограмм, шея и голова примерно одинакового диаметра. Костюм 60-го размера, Вова крепкий бочкообразно коренасто сложенный, очень сообразительный и лаконичный в выражениях, не моргая голубыми глазами, мягко и весомо высказывающий свое мнение. Всем все становится как бы понятно, и все сразу с ним согласны. Позже после ухода из ОКБ ГП он стал каким-то руководителем инспекции Ростехнадзора на Балаковской АЭС, как рассказывали наши коллеги с АЭС. Башковитый, самостоятельный парень и выпить «не дурак», что немаловажно для работника надзорной инспекции.
Туристы народ запасливый. Запасной комплект сухой одежды у каждого из байдарочников хранится в непромокаемых резиновых мешках, засунутых в носовую и кормовую части лодки, что увеличивает плавучесть и живучесть байдарки в случаях ее утопления при покидании ее экипажем. Когда подошла к месту аварии первого экипажа вся остальная группа лодок, Вова с Борей стояли на берегу около байдарки и уже переоделись в сухую одежду. Чтобы отметить удачный исход аварийного события, вся наша группа решила принять внутрь огненной воды и пожелать Боре и Вове в торжественных словах тоста им здоровья и дальнейшего неувядания от посинения. Володя Афонин отремонтировал фальшборт с помощью примотанного универсальной капроновой лентой к борту куска орешины, срезанной на берегу. Настроение у всех хорошее, минут через 20 экипажи двинулись дальше в том же порядке. Тут и весеннее солнышко иногда стало проглядывать через голубые разрывы в облачности. Мой коллега по байдарке, сидящий впереди Григорий Алехин, тогда еще молодой специалист, бодро загребал веслами, мурлыкая в своих моржовых растопыренных усах какую-то бардовскую песенку. Мы еще не умели траверсировать лодкой вправо или влево поперек течения, ставя лодку под определенным углом к набегающему сзади потоку воды и одновременно отгребая веслами назад, не знали термина табанить, мы многое не умели по технике вождения по быстрой воде. Но чувство коллективизма и желание не быть худшими в группе, желание не отстать от всех гнали нашу лодку вдогонку за уже известным экипажем Бори и Вовы, переодетым в чистое сухое белье и рубашки, защищенные снаружи от ветра отжатыми от воды свитерами и куртками. От принятого горячительного напитка слегка кружилась голова, да и берега поворачивались и кружились вокруг нас. Вода же билась по бортам лодки в водоворотах, злилась и прямо рычала. Разогрев от спиртного наполнял тело разливавшимся теплом изнутри. Все было прекрасно и удивительно. Байдарка дает такое охватывающее чувство почти полета, ведь тебя несут, как на руках, далеко от земных берегов. Мы, работая веслами, обгоняли одиноко плывущие льдины, отставшие на несколько дней от прошедшего ледохода на Пахре.
Вдалеке показался широкий разлив речки по пойме, с торчащими деревьями из воды по самой середине этого живописного плеса. Издали не видно, непонятно, куда уходит основное течение, то ли вправо, а то ли влево от этих спутанных зарослей. Где-то на выходе из этого разлива, речка видимо сужалась и стремительно уходила в резкие шумные повороты с прижимами. Течение очень быстро несло нашу лодку прямо на эти торчащие из воды макушки деревьев. Боря и Вова видимо приняли решение не рисковать около этих торчалок и, сманеврировав, пристали к правому берегу, ожидая нашу догоняющую колонну. Мы с Гришей, изо всех сил работая веслами, уходили к левому берегу, синхронно отбрасывали звонкими ударами весел воду, как старый колесно-лопастной американский пароход. Рулевые педали байдарки, привязанные к крестовине руля мокрыми бельевыми веревками, совершенно не помогали. И как этим рулем рулят, совсем непонятно. От намокания рулевые тяги-веревки растянулись и провисли, и по этой причине руль тоже не поворачивался должным образом, точнее совсем не реагировал на движение педалей байдарки. Течение реки с нами боролось и пыталось нас прижать к этому торчащему частоколу из веток кустов и деревьев, набитому всяким разноцветным застрявшим мусором, и вдруг, мы замечаем очень странную вещь. Между кусков льда, в глубине перепутавшихся веток наполовину выглядывал на полметра поднятый вверх алюминиевый плоский руль и корма от неизвестной байдарки. Руль гнусно-желтым цветом поблескивал сквозь перепутанные ветки ивняка, свесив привязанные к нему такие же как у нас бельевые веревки в воду. На душе от такого вида заскребли кошки. Мы поняли – это затонувший экипаж каких-то туристов водников, которые тут до нас когда-то плыли. Интуиция подсказала нам, еще цыплятам водного туризма, не приближаться к этому месту. И нам с Гришей с большими усилиями, точнее, почти случайно удалось выгрести, уткнувшись лодкой в левый берег и встать ногами на твердую сушу. Мы закричали и замахали руками нашим, шедшим за нами экипажам, наблюдавшим наш маневр, и они также стали приставать к левому берегу в ответ на наши крики остановиться. Опытные волки водники Молчанов Владимир Лаврентьевич и Афонин Владимир Константинович, как старшие идейные руководители нашего похода, принимают решение спасти эту застрявшую и затонувшую в глубине кустов посередине речки байдарку. Четырехметровая байдарка стояла в воде почти вертикально в куче весеннего мусора, так что немного выглядывал из коричневой воды только руль, маскирующийся густой порослью ивняка. Немного жутко, кто там под водой в перепутанных и шевелящихся ветках кустов?
Образовавшаяся аварийно-спасательная команда, состоящая из наших руководителей, погрузились в свою лодку, которую за хвост (читай корму) привязали альпинистской веревкой-тросом, другой конец веревки был в мужских руках крепких экипажей, упирающихся сапогами в вязкий берег. Отпуская потихоньку веревку, удерживающую спасателей в нужном направлении, мы обеспечили плавный вход байдарки спасателей носом в гущу кустов. Там спасатели привязали новую веревку к торчащему из воды рулю утопленников.
Затем наши усилия были направлены, чтобы сначала вытащить на берег за веревку из кустов лодку с экипажем спасателей, которые травили (потихоньку отпускали) другую веревку, связывающую их с байдаркой утопленников.
Когда спасатели вышли на берег, в наших руках была веревка-трос, уходящий метров на тридцать от берега в воду в сторону кустов, привязанный к хвосту затонувшей байдарки. Далее вся наша группа, ухватившись всеми руками за трос и, упираясь ногами, с усилием трактора Беларусь стала вытягивать привязанную лодку. Натянувшаяся как струна веревка качнула и сдвинула застрявшую в кустах лодку. Мы, конечно, ожидали увидеть в лодке жутких распухших от воды бледных утопленников.  Но приближающаяся вытягиваемая лодка была без пассажиров, причем абсолютно целая и невредимая. На берегу спасенную двухместную байдарку перевернули, слили из нее воду и приступили к осмотру доставшегося нам четырехметрового брезентового двухместного трофея.
В лодке в носу и в корме привязаны были два рюкзака. Хлеб в рюкзаках в полиэтиленовых пакетах, не выдержавших давления воды, размок в серую кашу. Зато консервы в металлических банках остались целы, только намокшая обертка от банок отклеилась. Запасная одежда в рюкзаках успела промокнуть. Поразило то, что запасное белье было женским. Судя по его размерам, это были хрупкие девочки. Я до сих пор не понимаю, ну куда они такие маленькие и хлипкие, судя по размерам одежды, решились проплыть, причем с ночевкой. В рюкзаках нашлись спальные мешки, палатка и пленочный фотоаппарат «ФЭД-2». Пленку из фотоаппарата потом достали, потом проявили, но она оказалась чистой, неотснятой. Позже в турклубах Москвы и Московской области, а также в Подольском турклубе развесили объявления о найденном на Пахре снаряжении, но никто так и не отозвался. Похоже, что отчаянные девочки пошли самостоятельно, без какой-либо элементарной организованности. Ох уж эта женская безалаберная самоуверенность, приводящая к печальному финалу непродуманного спортивного мероприятия. Пахра весной очень коварна и совсем непредсказуема.
После такой проведенной спасательной операции наш дружный коллектив поднял подряд три тоста, с пожеланием и уверенностью, что потерпевшие неудачу девчушки из поднятой трофейной байдарки обязательно остались живы. К этому времени к нашему коллективу присоединились Боря и Вова, пришли с байдаркой на плече, переплыв на левый берег, успешно перебравшись после резкого поворота реки с правого берега. От экипажа лодки тройки отделился опытный Афонин и перебрался в трофейную байдарку, увеличившую наш отчаянный караван еще на одну лодку.
Лодки с туристами водниками опять покидали приключенческий берег, устремляясь в сказку весенних запахов и звуков. Впереди еще много километров извилистого пути по бурлящей воде знаменитой русской реки Пахра. Слава тебе господи! Пока все живы и здоровы.
С обрывистых берегов бурлящий поток разлившейся воды вымывает местами огромные  глыбы земли с корнями целых деревьев. Подмытые деревья падают в воду, ложась стволами вперемешку с кустами в разных направлениях, образуя у берегов естественные препятствия на пути наших лодок. Что особенно опасно в узких протоках речки, которые резко изгибаются, образуя прижимы. Сила воды в таких прижимах огромная. Если попал в такое место - жди неприятностей, утащит лодку, куда воде вздумается.
Впереди была излучина, т.е. крутой левый поворот течения почти на 120 градусов вокруг нависающих слева густых береговых кустов ивняка. Длинные ветки касаются воды почти на треть ширины зауженного резко разворачивающегося потока. Аккурат напротив этих кустов на противоположном правом берегу случайно подмыло большую березу, упавшую в воду под острым углом по течению, макушка которой была ровно посередине речки. Проплыть прямо по веткам березы это шанс проколоть галошу байдарки. Поэтому хочется проплыть поближе к нависающим слева кустам. Так Вова и Боря и пошли, стараясь не воткнуться в лежавшую на воде справа по ходу березу. Интересно у них получилось. Закрученным течением Пахры их лодку бросило к кустам влево, как они и хотели. Но ветки кустов зацепились и уперлись в те части тела пригнувшихся ездоков, которые выглядывают из байдарки, а саму лодку течение затолкнуло под кусты. Произошел классический переворот экипажа через правый борт, сидельцы даже чирикнуть не успели. От места предыдущего старта каравана лодок прошло около 10 минут хода по воде, а первый экипаж уже второй раз выплывал на берег без лодки, но с веслами. Правда, шапки у них смыло, а ведь шапки кто-нибудь обнаружит и, что в таком случае этот кто-то подумает. Полузатонувшую лодку потом прибило к берегу. Все плывущие сзади экипажи это купание красных физиономий видели, и потихоньку стали приставать к левому (аварийному) берегу, чтобы обнести лодки по берегу, не проходя опасный участок течения. Все вышли на берег, кроме Афонина - асса водного туризма, который уверенно двинул свою трофейную лодку в эту излучину, чтобы показать всем, как надо проходить такие препятствия, и, как в таких случаях водится, в точности повторил все процедуры технически правильной гребли и аналогичного купания первого экипажа, уже стоящего в одних трусах на мокрой траве и отжимающего свою, истекающую вешней водой, скручиваемую одежду трясущимися бледными руками. Да, а ведь это еще не май месяц. В траве еще ледышки похрустывают. На трофейной опять перевернувшейся лодке, видимо была поставлена кем-то печать обязательных неудач. Поэтому ветеран Афонин уже быстро в классическом стиле брасс подплывал к берегу, не вынимая погасшей и промокшей, торчащей вверх из-под усов сигареты. Его лодку также потом поймали и привели в рабочее состояние. Но по общему настроению было довольно забавно и даже радостно наблюдать выход Володи Афонина, как Батьки Черномора из потока ледяной воды, потому что мы-то сухие и теплые стояли на берегу. Даже Уткин подхихикивал дрожащими губами, выливая из сапог остатки воды. Одно слово, молодежь. Ярко выраженная самоуверенность асса-водника подвела его маленько, а может это какое-то колдовство из-за трофейной лодки подействовало.
У братьев Латыевых была припасена кинокамера, заправленная узкой 8-ми миллиметровой любительской кинопленкой. И когда наш заслуженный ветеран Владимир Лаврентьевич Молчанов, подшучивая над Афониным, сказал, что он-то покажет, как надо настоящим спортсменам водникам проходить такие препятствия. Братья Латыевы (в переводе на французский манер – Люмьер) приготовились снимать этот эпизод в кино под названием «Отважный Лаврентьевич». А мы все, стоя на берегу, приготовились учить уроки правильного сплава матерого Молчанова по препятствиям из березы и кустов с прижимами и водоворотом по середине поворачивающего влево фарватера.
Молчанов отбурлачил свою лодку метров на двадцать выше по течению, сел в нее, выгреб на середину потока, смело рванул по руслу со всех своих и весельных лопаток в излучину, набрал скорость торпедного катера, атакующего неприятеля. Кинокамера братьев Люмьер затрещала, фиксируя происходящее на фоне чудесной пробуждающейся природы Подмосковья. Лодка, как бы слегка затормозила перед поваленной березой, вроде развернула влево нос, чуть больше, чем надо, но что-то под водой ее слегка подтолкнуло и байдарка как бы уткнулась носом в кусты левого берега. Траверсируя под углом к стремнине, байдарка грамотно обошла березу и сразу за березой почему-то перевернулась, дно лодки все же застряло в невидимых сверху подводных ветках березы, а в борт бил поток воды, вращая транспортное средство, как челнок прялки. Дружный хохот нашей команды береговых учеников-наблюдателей дубль-ветеран Молчанов Владимир Лаврентьевич услышал только наполовину, другую половину момента веселья он пробыл уже под водой, накрытый сверху байдаркой.
Итак, три переворота на одном коварном месте реки, это уже слишком. После забавного представления народ поделился сухой одеждой, одев тем, что осталось трясущихся от холода аварийных туристов. После окончания киносъемки прозвучала еще пара тостов за здоровье моржующихся, ведь надо было как-то постараться уничтожить за поход ящик водки, пол ящика красного, белого, желтого всякого шмурдяка и три литра сизого первача. Ведь шли в поход настоящие мужчины – гордые работники знатной атомной промышленности. Все-таки там какое-то колдовство было. Когда потом проявили кинопленку, на ней совсем ничего не получилось. Странно, но факт, это какая-то магия. Всевышний видимо запретил показ оригинального поведения подвыпивших атомщиков.
Понимая, что это очень коварное место, все экипажи свои лодки обнесли, т.е. пронесли несколько десятков метров по берегу на плечах, а далее опять сели и поплыли.
Через полтора часа наш караван лодочников без приключений дошел по воде до района деревни Поливаново, где решили отдохнуть и отобедать. Это была середина маршрута. Выбрали достойное светлое место на прибрежной поляне, развели костер, сушились, обсуждали сложный пройденный путь, спорили, советовались, доказывали. Да, заодно прикончили немалые остатки спиртного и еды, включая трофейную тушенку, снятую с подводной пойманной байдарки. Ровно через обеденный час дружного отдыха, морской походкой, слегка покачиваясь, двинулись по проминающемуся под подошвами сапог берегу, устланному ковром из прошлогодней крапивы. Экипажи уселись в лодки, и первыми теперь по воде ушли братья Латыевы, потом Боря с Вовой-охотником, расстрелявшем на обеденном привале все пустые консервные банки и бутылки (уток-то и ворон вблизи поляны не было), которые потом похоронили в выкопанной ямке, дабы не засорять ландшафт весенней красоты природы. Тут, на перекусе в местечке Поливаново у Уткина все патроны слава богу кончились. А потом и мы с Гришей, еще немного пронеся по кустам байдарку до чистого берега, сели в нее и плавно отчалили вниз по воде. За нами Володя Афонин с Богатыревым Сашей и т.д. все друг за другом тронулись по порядку.
Наша лодка, набирая скорость, двигались ближе к левому берегу и мы, пройдя метров триста по относительно спокойной воде, замечаем за кустами резкий правый поворот речки с ее расширением. И это водное пространство заканчивается у крутого высокого левого берега, а куда дальше девается поток реки не видно и не понятно. Догадываемся о существовании резкого правого поворота в зауженном русле, зажатом крутыми берегами в этом месте. Эта широкая поверхность водохранилища образовалась за счет подъема уровня воды, сдерживаемого за поворотом русла естественной образовавшейся запрудой, толщиной метра два с лишним, упертой в берега, в которой застряли вертикально торчащий штакетник пролёта принесённого деревянного забора и сбившиеся в кучу переплетения стволов сломанных деревьев и веток кустов, сорванных ледоходом и унесенных половодьем. Поднимающаяся вода журчащими струйками, местами переливалась через плотину, падала с полуметровой высоты в холмистую вспухающую бурунами поверхность воды, вырывающуюся из-под дровяного завала плотины.
В полутора или двух метрах до внутреннего края плотины из воды водохранилища на несколько секунд выглядывает и сразу тонет вздрагивающая, толщиной с руку, ветка невидимой затонувшей коряги, потом ветка от напора воды полностью прячется под воду и на какое-то время её качающейся вверх-вниз толстый конец скрывает ровная гладь поджимающей воды. Мы идем левым берегом и по совету Гриши (опыт-то появился, насмотрелись) не спешим. Ой, батюшки! Что же мы видим? Прямо посередине плотины, сразу за дрыгающейся веткой коряги колышется перевернутая вверх дном байдарка. Огибаем слева выдрыгивающую корягу, тормозим у левого берега перед плотиной у самого конца этой перевернутой лодки и видим за ней на воде ярко красную, местами малиновую лысину Уткина Володи, покрытую в горошек зелеными точками ряски, скопившейся на поверхности воды перед плотиной в большом количестве. Голова Володи оказывается зажатой напором воды между перевернутой лодкой и внутренним краем плотины, который посередине выглядит почему-то огромным надутым кожаным серым мешком, покрытым коричневыми клочками шерсти. Рядом торчит из плотины толстая обломанная ветка большого ствола дерева, за которое Вова Уткин держится одной рукой, пытаясь не уйти вниз с водой под плотину и стараясь выбраться из воды наверх плотины. Другая его рука упирается в борт прижимающей его перевернутой байдарки. В этом надутом округлом кожаном мешке метрового диаметра узнаем огромное тело покойного лося, распухшего зверя-утопленника. Видна только круглая спина огромного лося, а голова, хвост и ноги (а может и рога) которого где-то глубоко под водой запутались в переплетении веток плотины. Лося (царство ему небесное) похоже принесло сюда и прибило к плотине сильным напором воды. Все, что плыло по речке, застряло в этой плотине и лось тоже. Но в воде зверь плавает видимо давно, испортился, распух. Того и гляди лопнет.
Наша лодка стоит у левого берега, прижавшись носом к брёвнам края плотины. Володе Уткину удаётся наконец выбраться на переплетенные полупритопленные бревна плотины и, ухватив лодку за корму, он шагает по скользким стволам плотины к левому берегу, волоча за собой в воде их лодку полную воды. Мы остолбенели от неожиданно увиденного, отходим назад вдоль берега, уступая Уткину пространство воды перед плотиной, освобождая проход Уткину с его лодкой. Уткин при этом, как сумашедший, ржет и ничего не говорит, только ржет, как лошадь и тянет лодку уже за фальшборт, который тут же с треском ломается пополам (сила есть - ума не надо, все также, как и с другим фальшбортом, думаю, все, у него крыша отъехала). Мы с Гришей по очереди спрашиваем Вову, где Боря? Где Боря-то? Он в ответ перестает смеяться, и так мрачно тихо отвечает: «Не знаю». Ведь прошло уже несколько минут, пока Уткин выкарабкивался из воды, а Бори-то давно уже не было и все нет. Куда он подевался. Боря, неужели ты утонул! Но глубоко нетрезвому Уткину уже все равно, он ничего не соображает, только опять ржет, как конь игривый. А смех у него нехороший, нервный. В этот момент видим, как братья Латыевы, которые первыми прошли пешком по берегу справа от плотины и, развернувшись на воде, против течения, на лодке подходят вплотную к плотине с другой стороны. Лев Николаевич Латыев вылезает в болотных сапогах из лодки в воду недалеко от противоположного берега и стоя в воде в своих высоких сапогах что-то с большим трудом вытаскивает из-под плотины. Эта черная мокрая вытянутая из воды тряпичная куча оказывается Борей Курочкой в своем драповом пальто и с его длинными прилипшими волосами по всему белому, как снег лицу. Взяв под руки Борю, братья Латыевы ставят его на ноги и выводят на берег в одних белых шерстяных носках, он открывает свои карие глаза. Кеды похоже с него уплыли. Слава богу, жив, дышит, сильно кашляет, согнувшись и не поднимая головы, видать хорошо попил речной минералочки. Спасибо Льву, спас он Борю, которого течением вытянуло из перевернутой байдарки в водоворот под плотину и протащило несколько метров через все подводные коряги. Это просто чудо, что он там ни за что намертво не зацепился. Потом, спустя несколько дней, Боря неохотно рассказывал, что видел сквозь воду яркий свет где-то вверху и очень стремился, цепляясь за что угодно под водой, выйти на этот ослепляющий свет. Наверно это был тот свет, куда обычные люди, как правило, не стремятся. Мы с Гришей в тот наш первый поход употребляли не водку и не первач, а только вино и достаточно умеренно, точнее, на порядок меньше остальных. А после этого похода я вообще уменьшил свои расчетные дозы спиртного. Такое было эмоциональное нервное потрясение от пережитого.
Когда Уткин в очередной раз стал отжимать воду из своей куртки, в ее кармане обнаружилась охотничья маленькая плоская нержавеющая фляга с припасенным спиртом. Стоя на берегу в одних семейных в полоску трусах, Уткин хлебнул несколько глотков из фляги. Но уже места в Уткине видимо не осталось и все содержимое внутри Уткина тут же вывернулось наружу. Через какое-то время Вова уже твердо стоял на своих бордовых от холодной воды босых ногах, покрытых мурашками, иногда вздрагивая и мелко тряся нижней челюстью, выстукивая зубами тарантеллу.
Сломанный фальшборт потом заменили очередным стволом орешника, просто примотав жердину бечевкой к переломанному фальшборту и брезенту верхней части галоши байдарки. Лодку восстановили. А пока шел мелкий ремонт, Афонин Владимир Константинович в ожидании окончания спасательных процедур полулежал, откинувшись на заднем сиденье байдарки, припаркованной к правому берегу перед плотиной, курил и изредка шевеля усами с прищуром наблюдал за происходящим. Саша Богатырев, еле стоящий на берегу, уже в стельку упитый, решил немного потренироваться, поманеврировать по разливу перед плотиной, усевшись в трофейную лодку к задремавшему там Володе Афонину. Несколько взмахов Богатыревского весла и лодка, отчалив от берега, налетает на ту самую выдрыгивающую из воды корягу, что в нескольких метрах перед плотиной. Лодка под действием коряги и течения внезапно переворачивается на бок, вытряхивая и Сашу Богатырева и Володю Афонина в воду. Афонин начинает непечатно выражаться в адрес Богатырева, еще находясь под водой, пуская пузыри и выплевывая высоко вверх прилипшую к губе размокшую сигарету. Всем опять становится весело. Ну, Богатырев, ну прокатил ветерана надводного (кстати, и подводного) плавания. Лодки участники похода перенесли по берегу за плотину. И через полчаса караван лодок уже двинул дальше. Запасные комплекты сухой одежды у всех все кончились. Все, кто успел искупаться, плыли дальше в мокром одеянии. Спиртное тоже совсем закончилось.
Время уже пять вечера. Оранжевое яркое солнце выглянуло из-под облаков на закате. Плывем под деревней Луковня. Впереди замечаем с Гришей, как больше половины ширины реки перегородил ствол, упавший в речку с правого берега довольно толстой ольхи. Под стволом есть видимый просвет до воды сантиметров сорок. Лодка-то в просвет проходит, а мы можем не пройти. Но если пригнуться и вжаться в лодку, может и пройдем под бревном. До препятствия пока далеко, около 50 метров. Григорий, сидящий впереди, отдает команду: «Набираем скорость», и мы уже мчимся, как на велосипеде с горы, чтобы сманеврировать рулем нашей байдарки и объехать слева ствол ольхи, а не нырять под нависающее бревно, уходящее под острым углом от берега в воду. Но что-то не получилось с объездом препятствия, несмотря на вывернутый до упора болтающийся руль и большую скорость лодки, набранную усилием наших весел, нос лодки все-таки протыкается под ствол ольхи. Вперед смотрящий Гриша, пригнувшись, как мог, но недостаточно низко, лбом со всего маху бьет в дерево. Гриша на мгновение зависает прилипшим лбом на стволе ольхи, лодку из-под нас выдергивает течение, и в перевернутом виде, протолкнув ее под стволом, уносит дальше. Я так аккуратно вывалился из лодки на бок, проплыл под ольхой, огибая Гришу, и проплыв метра четыре у самого берега уже встал на ноги. Правый берег крутой, уступами, поросший травой, очень скользкий. Не сразу я вскарабкался на берег, долго цеплялся за прошлогоднюю бурую траву. Наконец заполз на коленях по уступам и стою на самом верхнем уступе берега, а из меня отовсюду ручьями стекает водичка, пропахшая сгнившими водорослями и речным илом. Удивительно, горбушка у моего старого зимнего полупальто и воротник фасона «шалькой» (когда-то давно такие пальто были в моде) были сухими. Лодка куда-то уплыла. Весел нет. А Гриша, очумевший от внезапного удара лбом о дерево, отцепился от ольхи и посередине реки саженками активно загребает строго против течения на солнечный закат, отражающийся в его широко открытых глазах багровым светом. Скорость его плавания была равна скорости реки. Поэтому он плыл, оставаясь на одном месте по отношению к берегам и тому дереву-убийце. Из воды торчала одна его мокрая блестящая голова. Шапку смыло. Кричу ему, выстукивая азбуку Морзе зубами: «Гггг…риша, плыви сюда, я здесь. Ну, куда же ты гребешь? Давай к берегу». Он наконец услышал меня, подплыл и вскарабкался на берег, и уже скоро мы вдвоем крутили нашу одежду, выжимая остатки воды из всего, что было на нас. Ох, как неприятно одевать прохладным весенним вечером мокрую майку на собственное дрожащее тело. Запасы нашей сухой одежды уже были давно израсходованы на предыдущих аварийных событиях, случившихся с нашими коллегами. Когда было опять все отжатое одето, стало тепло и сыро. Какая-то другая группа подольских спортсменов водников ниже по течению от места нашей аварии поймала и отбуксировала нам нашу лодку и весла, поймав их и проплыв к нам вверх по течению. Спасибо им большое. Мы снова в пути, осталось совсем немного. Через полчаса подходим к месту, где правительство Московской области решило по грандиозному проекту соорудить Московское море с парусными яхтами на Пахре типа водохранилища со шлюзом и обводным каналом. Кстати, деньги в стройку вбухали, а водохранилища-то нет, и наверняка никогда не будет, хотя задумка была хорошая.
Впереди за забетонированным обводным каналом виден перекат с большими бурунами воды. Что-то стало страшно, опять купаться совсем не хочется. Мы с Гришей новички и поэтому решили обнести нашу лодку за этот наблюдаемый нами перекат. Рисковать ну совсем не хотелось, мандраш от купания еще не прошел. Тем более у Гриши после удара об ольху голова еще гудела и не совсем прошла. Вышли на левый берег, на бывшее картофельное поле, потихоньку понесли нашу лодку, проваливаясь по колено в разбухшую от растаявшего снега сметанообразную пашню. Поставили лодку на берегу. Наблюдали, как наши ветераны водники проскочили по бетонному каналу со свистом и улюлюканьем кипящий перекат. А Боря с Вовой Уткиным где-то опять застряли. Мы пошли по берегу к картофельному полю назад искать пропавших. Метров через двести видим, как Уткин, стоя по пояс в воде у берега, опять тащит из речки за фальшборт байдарку, заполненную водой, на берег. Вова, полегче, ну ты опять лодку сломаешь. Ну не тяни ты ее так сильно, аккуратней, фальшборт очень тонкий. А где Боря? Там, кивает головой Вова в сторону картофельного поля. Да, все-таки любят Боря и Вова купаться. Лезем вверх по склону берега. Картина маслом. В луже на жидком месиве родной пахотной земли в одном шерстяном носке стоит, покачиваясь, Боря Курочка, отвернувшись лицом от реки. На нем ниже пояса висят чьи-то большие безразмерные коричневые штаны от лыжного костюма с начесом внутрь, резинка на штанах или растянулась от старости или лопнула от мокрой тяжести штанов. Видно голый пупок. Одной рукой Боря штаны все время поддергивает, чтобы они совсем не свалились на землю. Расстегнутое драповое черное пальто, одетое на короткую майку, все в грязи картофельного поля, и с него стекает и капает на весеннюю оттаявшую землю Пахринская вода. Боря, застывший столбом, бледный, смотрит куда-то вдаль в поле, не моргая в одну точку. Бормочет, повторяя одно и то же: «Уткин, сука. Ну, Уткин, сука». Мы с Гришей еле-еле уговариваем Борю идти с нами. Идем вниз по растаявшей грязи к воде, усаживаем мокрого Борю к Уткину в пришвартованную у берега лодку, отталкиваем их от берега. Ну, ребята, с богом! И они успешно проходят перекат, который нас с Гришей все-таки пугает, и мы правильно сделали, заранее перетащив нашу байдарку по берегу. Ура, через полчаса мы завершаем наш маршрут выходного сплавного дня на берегу у моста через Пахру в Дубровицах. Складываем и упаковываем инвентарь. На улице к вечеру совсем потеплело. Уже 7 градусов тепла, а на часах 19.00, сообщает диктор радио «Маяк» из проходящего мимо нас транзистора. На рейсовом Дубровицком автобусе уезжаем в город по домам. Как оказалось потом, никто из искупавшихся в весенней Пахре, даже насморком не заболел. Это видимо сказалась хорошая подготовка к походу при заготовке провианта и горячительного, да и вода хоть и мутная, но видимо лечебная, подпитываемая лесными родниками.
Пойманные в этом походе трофеи с выловленной байдарки хранились в общаге ОКБ и несколько лет потом служили туристам Гидропресса, так никем и не востребованные. Хотя в московском городском клубе туристов на Красной Пресне объявление о найденном снаряжении долго висело на стенде информации.
Девочки, милые туристочки, не ходите в поход одни без ребят!

Записано в 2012г.