Моему брату-вампиру, такому же как я

Не тратьте время на того,
Кто вас ненавидит - ненависть
Ослепляет, и он всё равно вас не
Поймёт. Лучше подарите свой свет
Людям, которые вас любят! - и они
Тоже поделятся с вами частичкой тепла.

Мои демоны мучают меня, когда я думаю о том, как всё это началось. Та невинная поездка, предназначенная сократить стадо оленей, и мальчик, который не верил в легенды своего племени, слишком шокированный, когда перекинулся в первый раз. После тех убийств я был уничтожен – все мы были. Может быть, я могу воспользоваться этим в качестве оправдания за злобу, что разрослась во мне, хотя в глубине души я понимаю, что поступкам моим вообще невозможно найти оправдания. Сейчас я задаюсь вопросом, а имел ли я вообще право винить собаку – Билли так же, как и я, не был в состоянии избрать судьбу. Я не всегда отвечал за свои действия, но истязал эту бедную душу на протяжении десятилетий – и всё за его инстинктивные побуждения.

Принуждая себя вспоминать его жену, я нахожу в этом своё искупление, воспоминание о её мыслях и боли служит лишним доказательством тому, что я такой же монстр, каким был Билли той ночью. Как я хочу вылезти из кожи вон и плакать от того презрения, которое испытываю к себе. Она была доброй, искренней душой, но я сокрушил тонкие кости её рук, как будто она была просто вещью. Я задыхался от восхищения при виде её ужаса. Да, когда я разорвал ей шею, то чувствовал лёгкую вину. И оправдал себя в ту же секунду, как расчленил её, расплёскивая её красную кровь по всему дому. Я удивлён, что не испил её крови, хотя желал, так отчаянно желал этого. Я почти осязал, как течёт по моему горлу тёплая вязкая жидкость, насыщая мою бесчеловечную порочность... как будто это было возможно. Я благодарен своему желанию не испачкаться в крови тех, кого ненавидел, но не их кровь оскверняла меня – это моё сознание стало заражено каждым аспектом жизни, посвящённой безжалостному стремлению возмездия. Я хотел, чтобы та женщина страдала... так и случилось. Помоги мне Господь, она страдала.

Если бы только это стало самым страшным моим деянием.

Лучший друг Билли страдал так же, как и он, и всё потому, что я не смог унять ожесточенную мстительность, которая жила в моём сердце. К тому времени, когда я совершил свои последующие убийства – и всё во имя кары, - моё сердце ожесточилось, человечность истощилась до крошечного беспомощного комка, о котором я позабыл. Я был чистым гневом, чистым наказанием. Стал тем, кого я ненавидел, хотя не понимал этого. Возможно, просто отказывался понимать. Я наслаждался, составляя заговоры против Билли и Чарли. Наслаждался и обожал. Это бодрило меня и почти приносило счастье, когда я смотрел и ждал, показываясь и прячась, играя с ними в кошки-мышки. Выражение ужаса на лице Билли, когда он всего на секунду замечал меня в толпе, приносило мне невыразимое, коварное удовольствие, конкурирующее с ощущением под собой тела моей жены, до того как он отнял её у меня.

Мне стыдно признаваться, что я наслаждался игрой и насилием. Я познал истинную сущность вампира – убийство без раскаяния. Исмаэль, я знаю, что ты прочтёшь мой дневник. Несмотря на то, что у тебя имелось представление о моём плане, ты понятия не имеешь о его истинном масштабе, о тех глубинах, в которые я позволил себе опуститься. Я никогда не узнаю, решишься ли ты рассказать всю историю отцу и нашей драгоценной маме, Алексу и сестре. Отчасти я не желаю, чтобы они прознали о моей настоящей сущности, о том, на что я способен. Эгоистично, но я хочу, чтобы хоть кто-то помнил о том, каким я был до того, как превратился в беспощадного демона. Я знаю, что не заслуживаю этого, но всё же. Знай, что я никогда не думал о тебе плохо, брат мой. Я люблю тебя и не виню в том, что ты выбрал дорожку, приведшую тебя к гармонии. Ты страдал так, что худшего человека – а именно, меня – это привело к насильственным действиям, которые я даже не представлял себе.

Однако ничто не сравнится с тем презрением, которое я испытываю к себе из-за того, что сотворил с ней. Я помню тот день, когда впервые встретил её, заговорил с ней. Как она наклонила голову и улыбнулась мне, напомнив тем самым о привычке, которую я любил в другой женщине. Она была всего лишь ребёнком, таким невинным и безгрешным. Знание, что именно с того самого дня я начал строить заговор против неё, - худшее для меня наказание. Я разрушил её жизнь, Исмаэль. Я хотел разрушить и её.

Ты никогда не узнаешь о том, что я натворил и хотел творить далее. Я не намеревался останавливаться до тех пор, пока она не возненавидела бы своего отца, пока человек, которого я винил и презирал, не узнал бы свою прекрасную милую дочь. Бессердечные расчёты, с которыми я ждал, когда она станет женщиной, которыми я манипулировал её жизнью... «стыд» - не настолько сильное слово, способное описать то, что я чувствую. Я тысячу раз мог бы сказать, что сожалею, но этого не будет достаточно.

Я заставил её думать, что она хочет подарить мне свою девственность. Заставил её желать боль и дегенерацию. Она считает себя непривлекательной и недостойной... из-за меня. Эта женщина – самое прекрасное существо, которое я видел в своей жизни: по-настоящему самоотверженная, по-настоящему добрая. Я намеренно был с нею беспечным, грубым и жестоким животным. Но ей всё равно удалось разглядеть развращённого вампира и открыть того, кем я был раньше. Она обнажила мою душу, и теперь я лишён всякого понимания, каким образом я так низко пал в своём стремлении уничтожить всех, кто уничтожил меня.

Сейчас я как раз надеюсь, что отец был прав, говоря, что Бог, который в следующей жизни заставит нас заплатить, существует. Безусловно, я буду наказан и хочу этого столь же сильно, как хотел отобрать у Билли всех, кого он любил. Око за око, Исмаэль. И всё же я не могу заставить себя возжелать этого, зная, что ты и остальные члены семьи и так достаточно пережили. Сколько раз за прошлую неделю я жалел, что не могу стать Прометеем, ежедневно в вечности обречённым нести своё наказание. Мне остается только уповать на справедливость Бога.

Исмаэль, она освободила меня от зла. От той боли, что я причинил, от хаоса и убийств... она видит лишь человека, имеющего право на любовь. Я не могу смотреть на неё, настолько преисполненную решимости исцелить меня, не могу позволить ей потратить жизнь впустую на меня. Ради её же блага я обязан освободить её.

Мне остаётся только раскаиваться.