Оп 2-490

Автор засыпал в темноте; вокруг были стены, одеяла, подушки, и он куда-то плыл по течению, потом брел по воде, потом попал в лес и в средневековую хижину, где стены были так же шершавы, как кора у деревьев в лесу; и было очень тепло, и он на радостях собирал  пиратское собрание  и открывал заседание, и предлагал всем высказаться, а сам откидывался на согретые подушки. Под хриплые звуки их неуклюжих речей он снова задремывал и уносился; и радовался, что ему по-прежнему очень тепло и уютно, что одеяло сверкает своей белизной, а стены ни разу не сдвинулись. «Где бы ты еще хотел побывать?» - с удовольствием кто-то спрашивал его в темноте, и вот уже он несся над некой чудесной страной, где на земле и в воздухе переливались все цвета и не было господства белого и черного или зеленого и синего - скорее, там преобладал красный, оранжевый и желтый... - А у меня не так" - вмешался одноглазый - "только взлечу и полечу, как сразу начинает нести куда-то не туда - к примеру, на деревья или провода под током; быстрее приземляюсь и спрыгиваю на корабль в чистом океане от греха подальше».


Дальше откровенничает одноглазый пират:
«А ещё я недавно под утро в аду побывал: на мне лежала некая плита, но я полз, желая что-то делать; однако, в руках всё ломалось, если не бросалось оземь, всё рассыпалось, если не подбрасывалось вверх, все разваливалось, если не связывалось в узел... - это было невыносимо и я нечто сказал, но голос оказался гнусав и я не понял самого себя, а окружающие пираты меня не расслышали и с готовностью приблизили свои уши, полуотвернув лица, передернутые в гримасы, как заряженные пистолеты, и я затих под плитой, ощущая боль во рту и горечь в теле, и не мог своей правой рукой отыскать левую, которую так знобило, словно она держала холодный камень...»