Татарские былички из Марий Эл

Былички и истории от лица татарского рассказчика из республики Марий Эл
____________ _____________ ______________ _______________ _____________ ______ ________
   
Общая статья про татарские легенды тут - http://stihi.ru/2023/01/24/7394
 

История началась с моей матери (Гёльсара Валеевна), однажды я очень поздно вернулся домой с рыбалки, и захотел сходить в баню, чтобы помыться. А мать меня поторапливает: «Улым, иди быстрее, скоро полночь!» (улым - сын с татарского).
 Я сперва не придал этому значение, а на другой день спрашиваю её, а почему после полуночи мыться в бане нельзя? Она мне и рассказала следующую историю. Мол, почти в каждой деревенской бане существует свой «хозяин», и называют его мунча иясе (дух бани, банник). Так вот, люди могут париться и мыться в бане до полуночи, а уж после 12 часов ночи – это время мунча иясе, и он может наказать или навредить людям, если они нарушат его покой. Был в деревне такой случай: приехала артель с лесных работ глубокой ночью. И один мужчина захотел пойти в баню, чтобы смыть с себя грязь и пот. Только залез он с веником на полог, как тут же на него накинулся кто-то страшный и мохнатый, в полутьме ничего разобрать было нельзя. Придавил он того человека, и давай душить, а мужчина ни рукой, ни ногой пошевелить не может, будто бы всю силу из него выпили. «Ну! – думает, - Смерть моя пришла!», и тут краем сознания помянул Аллаха, и сразу нечистая сила отпустила его! Словно тень неясная прыгнула за банную каменку, и всё наваждение пропало. Не помывшись, в чем был, мужик тот из бани побежал домой, не испытывая больше судьбу, и с тех пор зарекся: после полуночи в бане не мыться!
 
Другую историю про мунча иясе рассказала мне родная тётка – Галимбика апа, этот случай произошел лично с ней, но в далёкой молодости. Дело было зимой, и она долго добиралась из дальней поездки в родной аул, и по дороге основательно замёрзла. Когда приехала в родительский дом, то узнала, что натоплена баня, и решили сходить, чтобы хорошенько прогреться и помыться. Время же было позднее, но ещё до полуночи. Однако Галимбика апа долго грелась и парилась, и, как она рассказала:  в молодости у неё были длинные волосы. И чтобы основательно промыть их, нужно было много времени. И вот, когда она намылилась и стала промывать волосы, то, как будто слышит, что в бане кто-то легко-легко прыгает, будто мячик. А поглядеть она не может, все глаза в мыльной пене, да и в банях тогда электричества не было, пользовались керосиновыми лампами или светильниками. А дальше – больше, кто-то стал хватать её за тело какими-то мохнатыми руками или лапами! Тут она со страху как закричит-завопит, и в чем мать родила, не смывши мыло, выбежала из бани. Да так босиком по снегу побежала в избу, а ноги, будто деревянные, не слушают её! Родня, как это увидела, так не знали: смеяться или плакать!
   
Марий Эл – лесной край, и, конечно, много историй тут бытовало про леших и прочую лесную нечисть. Татары называли лешего – «урман иясе», то есть дух леса, словом «шурале» - лешего обычно не называли, так как считали, что это персонаж известного произведения Габдуллы Тукая. Мой отец (Асхат Зиннатович) рассказывал такую историю про это существо. Сам он родился и провел детство на Урале, поэтому мог прекрасно ориентироваться в тайге, и редко плутал или терял дорогу. Однажды после работы (он работал в Мушмаринском Лесхозе) захотел пройтись по лесу и собрать грибов, как раз пошел свежий слой груздей. Лес был темный, елово-пихтовый, местами заболоченный. Сделал он от квартальной полосы один круг, набрал почти пол ведра, потом пошёл на второй круг – тут слышит, как бы издалека, плач ребёнка в чаще.
«Откуда бы здесь взяться младенцу?» - подумалось ему, и он решил посмотреть, и направился в сторону доносившихся до него звуков. Ельник становился всё гуще и гуще, встречались болотистые елани и непроходимый кустарник. Плач младенца то нарастал, то снова как будто удалялся, вроде бы вот он – за ближайшим деревом, но нет, стоит дойти до дерева, как ребёнок плачет уже немного дальше, за замшелым пнём. «Что за чертовщина?» - подумалось отцу, и тут его осенило. В уральской тайге он тоже много слышал про проделки лешего, только там называли его – лешак или луканька. Урман иясе, действительно, мог путать человека в чаще, или сбивать его с дороги разными звуками. И самым действенным способом против него было громко вслух проматериться, тогда чары лешего исчезают. Мой отец так именно и сделал, и плач ребенка прекратился, зато теперь стало непонятно куда идти – лес вокруг был незнакомым. К счастью, вечернее солнышко изредка показывалось на небе, и отец смог найти ориентир, и выбраться из чащи на квартальную полосу. Потом марийцы, действительно, подтвердили, что леший (таргылтыш) именно так и заманивает грибников в непролазные дебри.
 
В марийском и русском фольклоре очень разнообразный пантеон духов воды: тут и водяной, и русалки, есть водяниха, болотница, шутовка, берегиня, мавка, омутник и другие. У татар, чаще всего, эти персонажи известны как су анасы и су иясе. При этом марийские татары относят их и к болотной «нечистой силе». Вот какую историю мне поведал мой дядя – Курбан абый (младший брат отца). Поехали они однажды в конце лета на охоту, и, так получилось, заночевали не около реки, а возле заболоченного лесного озера. Края этого озера поросли кочкарником и сплавиной, а открытая вода была только на серединке водоёма. Поэтому, чтобы набрать воды для готовки пищи и чая, приходилось осторожно пробираться по качающейся сплавине (в Заволжье еще называют её зыбуном) к открытой воде, а потом зачерпывать котелком воду, и процеживать её через большой платок. Бивак и костер охотники организовали немного в стороне от этого болотца, в сухом сосновом бору.
Поскольку котелок был один, то  ходили за водой по очереди, и последним пошёл к озерцу Курбан абый, а в лесу уже довольно сильно сгустились сумерки.
Он добрался до болотного «окна», присел на корточки, и только опустил котелок в воду, как из-под тёмной торфяной воды появилось женское лицо в желтоватом свечении. Курбан обмер, он буквально не мог разогнуться, чтобы убежать из этого страшного места, его словно пригвоздила к болотным кочкам непонятная сила. И самое главное, он не мог отвести свой взгляд от этого подводного лица. Нельзя сказать, чтобы оно было очень красивое, но у неё были огромные зеленые глаза, которые будто бы заворожили человека. Его, вслед за котелком, стало тянуть в воду – к ней! Сердце билось быстро-быстро, кровь стучала в голове, он понял, что его сейчас утянет на дно этого «проклятого» озера, но пошевелиться он не мог. Взгляд су анасы словно гипнотизировал несчастного человека, даже закричать и позвать на подмогу, не было сил! И тут, как спасительная помощь, в его сознании промелькнула мысль -  в детстве его бабушка учила самой простой и короткой молитве: «БисмиЛляхи Рахмани Рахим». Курбан стал читать её мысленно, повторяя и повторяя в своём уме, и тут неведомая сила стала отпускать его, он смог разогнуться и встать. А лицо болотного существа исказилось невероятной злобой и исчезло в глубине озера. Курбан даже не набрал воды, а спешно, почти бегом, добрался до горящего костра сквозь кочки и кустарник. Что интересно, его друзья-охотники даже не смеялись над его случаем, ведь со многими случались самые невероятные истории в глухой марийской тайге.
 
Ещё одну историю мне рассказала моя старшая сестра – Венера апа, как она утверждала, всё было по-настоящему. В юности они с подружками гадали на святки, это было в зимнее время, буквально сразу после Нового года. Понятно, что молодым девчонкам хочется узнать будущее, и погадать, кто будет их суженым. Считалось, что для гаданья лучше всего подходит «чёрная» марийская баня. В основном тогда бани у всех уже были «по белому», поэтому они пошли к подруге-марийке, у которой на огородах стояла такая «черная» баня. Для гадания они брали несколько зеркал, восковые свечи, блюдце, старинное обручальное кольцо, и зачем-то кусочек сахара. В тот зимний вечер была полная луна, и стоял мороз, снег скрипел под валенками, когда они добрались до бани. На полке ставили два зеркала: напротив друг друга, а между ними на блюдце зажигали свечу и клали кольцо и кусочек сахара. Следовало всем вместе шептать какой-то тайный наговор (я уже не помню какой) и пристально глядеть в одно из зеркал, где отражается свеча, а за ней стоит второе зеркало. Считалось, что в этой системе зеркал и должно появиться то, что произойдет в будущем: может человек, а может быть, и событие. Долго они так стояли в бане и шептали этот наговор, уже и свеча наполовину обгорела, а ничего не происходило. Вдруг, одна из подружек как закричит, все прямо перепугались, а сказать друг другу ничего не могут от страха! Наконец-то, подружка отдышалась (звали её, по-моему, Надька), и рассказала, что видела в дальнем зеркале, и что её так испугало. Как будто собралось вместе много народу, и стоят все на местном кладбище и кого-то хоронят, а кого – непонятно, только виден большой кладбищенский крест. И всё это промелькнуло буквально за одно мгновение, как ускоренное кино – и к чему всё это?
Девчонки быстро покинули чёрную баню, так как всем стало не по себе, ведь неясно, что может означать это видение? Всё прояснилось летом, у той девчонки неожиданно умер отец, и его как раз похоронили на том кладбище. Отец был ветеран войны и уважаемый в поселке человек, поэтому провожать его собралось много народа, а деревянный крест обычно ставили на свежую могилу, до того как сделают памятник.
Венера апа нам потом по секрету рассказывала, что всё случилось точно так, как было предсказано в их зимнем гадании. И получается, что лучше человеку не знать будущего, ибо если оно хорошее, то это будет сюрпризом, а если несчастным – то человек будет только мучиться и переживать, ожидая плохое…