Моё сердце будет биться для тебя, дочка

Туман настолько плотный, что ничего невозможно разглядеть дальше вытянутой руки. Иду вперёд с большим трудом: ноги цепляются за сучки и обломанные ветви. Такое ощущение, что здесь прошло торнадо и вывернуло всю растительность из благодатной почвы. Но несмотря на все препятствия, мне нужно идти вперёд. Не знаю, почему, но так надо. Всего пара метров, и туман постепенно начинает рассеиваться, вот только на замену ему приходит неприятный и удушающий запах гари. Под ногами хрустнула очередная ветка, и мой взгляд наткнулся на что-то белое, лежащее у моих ног. Наклоняюсь и с ужасом осознаю, что держу в руках человеческую кость. Рука машинально тянется к кобуре. Не найдя оружия на месте, осознаю, что не на шутку испуган. Туман внезапно расступается перед небольшой пустошью, абсолютно белой, усыпанной человеческими костями. Но среди этого жутко пейзажа замечаю небольшую группу таинственных фигур в серых, почти пепельных плащах. Их шёпот, похожий на шипение гадюки, заставляет тело дрожать. Хочется убежать как можно дальше от этого невероятно жуткого места. Медленно и практически бесшумно отступаю назад, не отрывая взгляда от серых плащей, и вдруг совершенно некстати хрустит под ногой сухая ветка. Ругаю себя за неуклюжесть: это Марит обычно, а вовсе не я, притягивает к себе неприятности, словно магнит. Я – Марк Фер, шеф полиции нашего небольшого городка, и я не должен убегать от маньяков и нарушителей закона. Наоборот, как раз таких людей мне нужно искать и наказывать по всей строгости закона.

Пока я делал себе этот строгий выговор, незнакомцы продолжали шептаться, не замечая ничего вокруг. В том числе и меня. Это придаёт больше уверенности – очень хочется узнать, о чём или о ком разговаривают эти люди. Иду осторожнее обычного, но всё же мне с огромным трудом удаётся сохранять хоть какое-то подобие тишины – при каждом шаге хрустят кости. А фигуры всё равно заняты своим делом и совершенно не обращаю на меня внимание. В голове поселилась упрямая мысль, что они попросту не видят меня. Знаю, глупо звучит, но почему-то это кажется мне единственным вариантом.

Сложно переоценить моё удивление, когда я всё-таки обнаружил, что занимало всё внимание фигур. На небольшом возвышении весело играла девочка лет двух от роду, не больше. Малышка что-то тихо напевала и наматывала на пальцы свои бронзовые кудри. В этой девочке было что-то неуловимо знакомое и такое родное, что хотелось защитить её даже ценой собственной жизни.

– Убить, – хор замогильных голосов эхом терзает поляну. – Убить!

Тёмные фигуры в плащах медленно расступаются, и теперь место, на котором сидит девочка, больше ничем не скрыто. Трупы родных и знакомых лежат у ног смеющейся девчонки. Её лицо всё перепачкано в крови, и я откуда-то знаю, что это именно она их убила. Дьявольский смех маленькой убийцы заставляет кровь в жилах стыть. Ужас заставляет оцепенеть, когда мой взгляд улавливает труп собственной дочери в этой груде. Колени сами по себе подогнулись, и я упал на землю. Поздно, я опоздал.

– Нет! – кричу сквозь застилающие слёзы глаза. – Убью...

Мой крик утонул в раскате грома, а глаза никак не могли привыкнуть к темноте, и только ослепляющие всполохи молний не давали усомниться, что это был лишь рвущий на части душу ночной кошмар. Сердце всё ещё бешено стучало в груди. Немного придя в себя, я понял, что сижу в кресле перед выключенным телевизором. Вчера пришёл уставший после работы, сел смотреть матч по бейсболу. «Сиэтл Маринерс» против «Гейторз». Первые, к моей великой радости, выигрывали с большим отрывом. С тех пор, как Марит вышла замуж, я стал дольше задерживаться на работе, чтобы приходить домой позже обычного и не чувствовать этого давящего чувства одиночества.

Помню, как стоял в сторонке от всех гостей на свадьбе, провожающих молодожёнов в свадебное путешествие, и еле сдерживал слёзы. Но дочка всё же заметила мои плохо скрываемые эмоции и тоже расплакалась. Как я теперь жалею, что редко говорил своей дочери, насколько сильно её люблю. Но в те несколько минуты, перед самым отлётом, мы не скрывали свои чувства. Таков уж человек: зачем лишний раз показывать, насколько важен для тебя другой человек, если он и так знает про твою любовь и заботу? Но не стоит забывать, что в нашей жизни может случиться всё что угодно, а слова, которые были так нужны, уже не будут иметь никакого смысла. Ненавижу одиночество! Опустевший дом кажется тёмным хранителем сотни бредовых мыслей.

Спать абсолютно не хотелось, тем более ненасытный желудок, почувствовавший, что хозяин совершает мыслительные процессы, тоже решил заявить о себе самым простым и понятным способом. На часах была четверть седьмого, и я решительно встал со своего импровизированного спального места и направился к холодильнику. Кроме рыбы я ничего не обнаружил. Мда, не мешало бы совершить набег на супермаркет, а то уж больно скупой запас продуктов. И готовить придётся самому. Совсем ты от рук отбился, Марк! Так привык к Маритной стряпне, что успел забыть, когда в последний раз готовил.

Скрипя сердцем, закинул замороженную рыбу в микроволновку, надеясь, что она хотя бы не сварится в процессе разморозки. Обнаружив в раковине гору немытой посуды, я несколько минут изучал сей неизменны атрибут холостяцкой жизни. Положив не сварившуюся, вопреки моим смутным опасениям, рыбину на заранее нагретую сковородку, я ринулся в бой с мочалкой наперевес. Когда посуды стало на половину меньше, мгновенно вспомнил, что сегодня воскресенье и на работу идти не нужно. Хорошего настроения мгновенно поубавилось, и я настолько снизил темп мытья посуды, что чуть не забыл перевернуть свой едва не пригоревший завтрак.

Со дня свадьбы прошло уже почти четыре недели, и, возможно, уже совсем скоро молодые вернутся из свадебного путешествия, а я, наконец, увижу дочь. Марит звонила всего раз – сказать, что они прекрасно долетели, и что-то пролепетать по поводу потрясающего сюрприза, который Джей ей устроил. С тех пор молчание. И хотя я понимал, что дочери сейчас просто не до её старика-отца – у девочки началась совершенно новая, взрослая, жизнь – но всё же безумно скучал по своему любимому ребёнку.

Позавтракав и домыв оставшуюся посуду, я задумался, чем же себя занять в выходной. К Билли ехать ещё слишком рано, тем более у них и без меня полно хлопот: Рейчел вернулась, Джейк после свадьбы Марит стал не очень-то приветлив. Я искренне желал парню, чтобы он больше не страдал, чтобы его безумная привязанность или любовь – называйте, как хотите, – испарилась. Пусть будет счастлив с другой, он этого заслуживает.

Чтобы хоть как-то занять себя, я, как только полностью рассвело, отправился покорять магазинные прилавки. Спешить мне было некуда, и поэтому я неторопливо бродил между рядами дольше обычного, а потом ненадолго заглянул в рыбацкий отдел. Вернулся я около шести часов вечера, довольный и нагулявший аппетит. Первым делом проверил телефон и совершенно не удивился, не обнаружив ни одного пропущенного звонка или оставленного сообщения.

– Привыкай, старик, – невесело усмехнулся я. – Скоро со стенами будешь рад поговорить.

Поужинав, я устроился перед телевизором, планируя провести так остаток дня. Как назло телеящик не показывал ничего, чтобы заинтересовало меня хотя бы на полчаса. Перелистав все каналы по десять раз, я всё же остановился на одном кулинарном шоу. Это, конечно не бейсбол, но, может, научусь готовить какое-нибудь экзотическое блюдо, а там глядишь – жена появиться. Мда, кажется, кому-то следует поумерить свой сарказм и заодно начать реально смотреть на вещи.

Дотянув кое-как до полуночи, я отправил своё обленившееся за день тело в кровать. Уснуть удалось не сразу, то ли мешал громкий стук капель по стеклу – весь день шёл дождь – то ли то, что помимо этого от тишины в доме звенело в ушах. В любом случае лишь проворочавшись в постели часа полтора, я всё же «утонул» в царстве Морфея...

А утром я вновь с трудом приходил в себя. Опять кошмар, так и с ума сойти не долго. Часы показывали половину девятого, и, кажется, я уже опаздывал на работу. Но сейчас это не имело для меня большого значения, настолько мой сон был похож на реальность. Жуткую, фантасмагорическую, но всё же реальность. Сейчас же позвоню Марит – мне нужно удостовериться, что с ней всё хорошо, иначе у меня точно поедет крыша. Во сне я хоронил свою дочь. Стоя на коленях у её гроба, я молил, чтобы она не покидала меня, и вдруг Марит открыла глаза. Но это уже не была моя дочь – это было чудище с кроваво-красными глазами. И этот демон тянул ко мне руки и кричал о своей любви.

– Чёрт! – выругался я. – Возьми же трубку, Марит!

По дороге на работу я раз десять набирал номер дочери. Сначала короткие гудки упрямо намекали на то, что номер занят, а потом никто просто не брал трубку. У Джея телефон был выключен. Уже с работы пытался дозвониться им домой, но и там лишь автоответчик упрямо сообщал, что хозяев дома нет и чтобы звонивший перезвонил позже. Должно же быть хоть какое-то объяснение молчанию всех телефонов! Я просто места себе не находил. В голову лезли самые страшные мысли. Сердце тревожно ныло в груди от неопределённости, пришлось даже выпить успокоительное. Хотел позвонить Билли: может, он или Джейк что-нибудь знают о Марит. Нет, не стоит. А вдруг тревога ложная, и я своей паникой потревожу людей? В итоге решил подождать вечера и, если опять никто не возьмёт трубку, съездить самому. Кое-как заняв себя делами, я немного отвлёкся.
Незаметно пролетел рабочий день, все уже разошлись, я остался, чтобы закончить отчёт. Телефонный звонок посреди пустого помещения заставил сердце пропустить пару ударов. Кому это надо в такой поздний час звонить?

– Шеф полиции Фер слушает, – ответил я, как и положено в таких случаях.

– Марк, – услышал я до боли знакомый голос на том конце провода. – Это Марит.

– Марит, дочка, ну наконец-то! – облегчённо вздохнул я. – Что у вас там случилось? Почему никто трубку не берёт? Вы уже приехали? – вопросы так и сыпались, и я никак не мог остановиться. Всё же сказывался целый день напряжённого ожидания.

– Пап, не тараторь, – хихикнула Марит. – Нам с Джеем пришлось сегодня вернуться, возникли некоторые трудности.

О чём это она? Какие ещё могут быть трудности? И голос у неё какой-то измученный...

– Марит, что стряслось? Выкладывай уже, а то я весь измучился!

– Да ничего серьёзного, – уклончиво проговорила дочь. – Просто я немного приболела.

– Что-то серьёзное?

– Папа, не драматизируй, всего лишь, – секундное замешательство в голосе давало понять, что от меня что-то скрывают, – небольшая температура и озноб.

– Ну, раз ничего серьёзного, – пошёл я в обход, – то я сейчас приеду.

– Пап, тебе нельзя пока, у нас карантин.

– Карантин? Значит, ничего серьёзно? Чего я ещё не знаю, Марит? Может, вы уже себе ребёнка завели? Или собачку? А?

На том конце провода воцарилось молчание. Да что за ерунда?

– Пап, давай Крейг тебе всё объяснит, а? – обиженно проговорила дочь. – А то я в этом совершенно не разбираюсь.

– Марит... – Но она уже передела трубку Крейгу.

– Марк, – поприветствовал меня Крейг.

– Док, или ты мне скажешь, что у вас там твориться, или я сию секунду приеду к вам, и никто меня не остановит.

Крейг рассказал, что на острове Марит подхватила какую-то редкую инфекцию с длинным и труднопроизносимым названием и что если соблюдать все рекомендации, в скором времени она поправится. Правду мне пришлось вытаскивать из доктора почти силком. Я настаивал, что мне без разницы, какой заразой больна Марит, я обязан сам убедиться, что с ней всё будет хорошо. Она же моя дочь. Пусть я сам заболею, но я должен знать, в каком она состоянии. Крейг упирался и гнул свою линию: никаких посетителей до полного выздоровления. Масла в огонь подлива сама Марит. Несмотря на оптимизм в голосе, я чувствовал, как ей плохо. В итоге я всё же сдался и пообещал, что в ближайшую пару дней не приеду, но если Марит станет хуже, меня никто не остановит.

Вернувшись в пустой дом и поужинав безо всякого энтузиазма, я рухнул в кресло, совершенно обессиленный. Голова шла кругом. Зазвонил телефон, и я тут же бегом понёсся к трубке – вдруг звонит дочь и ей нужна моя помощь.

– Марк! – задорно проговорила трубка голосом моей бывшей жены. – Привет!

– Привет, Лора, – насколько мог бодро отозвался я. – Не ожидал, что ты позвонишь.

– Ну да, я тоже не ожидала, – хихикнула Лора. – Вообще-то я хотела узнать, когда вернётся Марит. Я звонила ей, но она не ответила. А потом я позвонила Эльзе, и она сказала, что молодожёны ещё не вернулись из свадебного путешествия.
Вот уж кому-кому, а Лоре точно нет нужды говорить, что с Марит всё не совсем в порядке. Зная свою бывшую возлюбленную, я мог со стопроцентной уверенностью заявить, что она обязательно поднимет невообразимый шум и переполох. Конечно, это бы сыграло мне на руку, но доверие дочери для меня важнее.

– Марк, ты уснул что ли?

– Прости, задумался, – вяло отмахнулся я. – Просто дел много, и все требуют решения.

– Я уже было подумала, не влюбился ли ты, – загадочно проговорила Лора. – Ты скажи, вдруг я тебя отвлекаю.

– Глупости не говори, – буркнул я.

– Ладно, ладно, не сердись, – смущённо ответила Лора. – Так что там насчёт Марит? Не знаешь, когда она возвращается.

– Нет, не знаю, - соврал я. – Ну, наверное, не скоро. Ты же понимаешь: одни на острове и всё такое.

– Понятно, но если ты первым узнаешь что-нибудь, позвони мне обязательно.

– Договорились. А что-то случилось-то?

– Хм, – смутилась Лора. – Не знаю, говорить ли тебе...

– Говори, конечно, вдруг я раньше буду общаться с Марит.

– Э-э, ну как бы, не знаю даже, как и сказать...

– Окей, – отступил я. По большему счёту не так уж мне и был интересно. - Если это личное, между вами девочками, то не нужно.

– Марк, мы с Филом ждём ребёнка, – выпалила на одном дыхании Лора.

Кажется, у меня пропал дар речи. Воздуха стало не хватать, и я закашлялся так, что даже слёзы на глазах выступили.

– Марк, ты чего? – испугалась Лора.

– Нет-нет, всё в порядке, просто это очень неожиданно, – как можно радостней сказал я. – Ну, что ж... хм... поздравляю.

– Спасибо. Я уж было подумала, что ты не рад. Думаю, Марит обрадуется этой новости. Ладно, мне пора. Увидишь Марит, скажи ей. Пока, Марк.

– Обязательно. Пока.

Положив трубку, я долгое время тупо смотрел на молчавший телевизор. На сегодня новостей, пожалуй, хватит. Поднимаясь в комнату, с ужасом понял, что нужно идти спать. Не хватало ещё одного кошмара, чтобы добить меня окончательно. Решил перед сном принять горячую ванну. Может, это немного успокоит. Как только голова коснулась подушки, я моментально уснул и проснулся уже утром. События прошлого дня казались таким далёким и нереальным сном. Но, увы, это была суровая реальность. После обеда я позвонил Марит, чтобы узнать, как у неё дела. Ей стало хуже, голос дрожал, и она постоянно задерживала дыхание, как будто что-то причиняло ей сильную боль. Но потом она как будто преображалась, шутила, веселилась, подкалывала меня. Я, как и обещал, не настаивал на своём приезде. Ну, это пока. Не каждый родитель сможет держаться в стороне, когда его ребёнок в опасности. Я точно бы не смог. Уже под конец рабочего дня я вновь набрал номер дочери, трубку взяла Эльза. Она сказала, что Марит спит, что она очень устала. Да и у Эльзы голос был какой-то вымученный.

– Насколько всё плохо? – спросил я, надеясь, что хоть Эльза будет со мной откровенна. – Есть улучшения?

– Марк, честно, сама не знаю, – вздохнула она. – Пока всё так же, улучшений пока не нет.

– Спасибо за откровенность, Эльза.

– Ну, да, – горько усмехнулась девушка. – Пока, Марк.

– Пока.

Мысли мои закружились в танце неизвестности. Я и не заметил, что еду не в сторону дома, а в резервацию. Но направление не имело для меня сейчас особого значения, так что я решил не поворачивать уже назад. Остановившись недалеко от дома друга и его семьи, я не спешил заходить внутрь. Непрерывно шёл дождь, и я следил за дворниками на машине. За этим занятием меня и застал Билли.

– Марк? – удивился он. – Ты чего под дождём торчишь? Раз приехал, заходи! – с искренней улыбкой на лице проговорил друг.

– Ты хоть бы позвонил, предупредил, что приедешь. Мы бы приготовили чего-нибудь вкусного, – говорил Билли, пока я проходил в дверь. - Правда, мы уже поели, к тому же Джейка и Рейчел дома нет.

– Спасибо, но не нужно беспокоиться. Я не голоден.

– Выглядишь неважно, – оценил мой вид Билл. – У тебя всё нормально?

– Не совсем, – ответил я. – Прости, что загружаю. Я просто ехал и не заметил, как оказался возле твоего дома. Я, наверно, поеду. Поздно уже, – протараторил я, вставая с дивана.

– Сядь обратно, Марк, – спокойно ответил друг. – И не говори глупостей. Ко мне ты можешь прийти в любое время дня и ночи, так что выкладывай немедленно с каким угодно вопросом. Так что рассказывай.

И тут Остапа понесло. Не скрывая своих эмоций, я выложил всё как на духу: про состояние дочери, про странное предчувствие, про кошмары. Билли слушал внимательно, иногда мне казалось, что он знает что-то такое, чего не знаю я. Знает, хочет сказать, но не может. Так и хотелось заглянуть в его мысли и найти ответы. Или это у меня из-за переживаний обострилась паранойя?

– Знаешь, Марк, – произнёс Билли с каким-то напускным оптимизмом в голосе, - всё наладится, вот увидишь. Пройдёт некоторое время, и всё обязательно наладится.

– Хотелось бы верить.

Следующие несколько дней прошли, словно в тумане: вставал, ехал на работу, звонил Марит, спал. Все эти дни перед сном мне звонил Билли, спрашивал, как дела у меня и какие есть новости о Марит. Ничего вразумительного я ему ответить не мог. Что чувствовал, я и сам не мог понять, просто такое ощущение было, что всё хуже некуда, что я уже потерял Марит, что остались считанные дни. Марит лучше не стало. Нет, мне никто об этом не сказал, я сам всё понял. Дочь редко подходила к телефону. Мне говорили, что она спит или просто не может сейчас подойти. Вечером в четверг мы долго разговаривали с Марит.

– Марит, я люблю тебя, – сказал я, еле сдерживая слёзы.

– Пап, – прошептала дочь, – и я тебя очень сильно люблю.

– Пожалуйста, ты только живи, – горькие слёзы полились из глаз, и я положил трубку.

Мне нужно было как-то отвлечься, иначе крыша поедет окончательно. Дома у Билли никто не отвечал. Странно, в такой поздний час... Я предположил, что он у Пола и Рейчел, но ребята сказали, что никого не было. Билли я нашёл у Клируотеров. Мы с ним немного поболтали. Он и так понял, что если я сам позвонил и не говорю про Марит, то дела хуже некуда...

Утро пятницы встретило меня густым туманом. Серые тучи медленно ползли по небосводу. Отвратительно во всех смыслах. Запихнув в себя кусок лазаньи и не почувствовав вкуса, выехал на работу. Подъехав к участку, я вышел из машины. Где-то вдалеке слышал вой пожарных машин. Мой помощник, Кларк, как раз разговаривал с кем-то по телефону. Увидев меня, он изменился в лице.

– А вот и... шеф Фер, – сказал он, передавая мне трубку.

– Слушаю.

– Мистер Фер, меня зовут Эрик. Я из пожарной службы.

- Да, в чём проблема?

– Сегодня в шесть утра сгорел дом семьи вашей дочери. Причины не известны.

Внутри всё похолодело от ужаса. Нет, этого не может быть.

– Выжившие... есть?

– Работают криминалисты. Обнаружены отдельные фрагменты тел...

– Когда будут известны результаты опознания? – резко перебил я его.

– Всё осложняется тем что... тела слишком сильно обгорели, так что опознать их практически невозможно.

– Есть вероятность, что кто-нибудь выжил?

– Сейчас территория оцеплена, идут поиски.

– Я сейчас приеду...

Выехав из тумана, я увидел вместо огромного белого дома чёрные обгоревшие остатки. На автомате я вышел из машины и пошёл по направлению к дому. Никто меня не остановил. Я сам остановился возле того места, где когда-то была дверь и набрал номер мобильного Марит. Слабое пиликание телефона отозвалось где-то под обломками сгоревшего дома. Моя душа сейчас тлела вместе с этим домом. Присев на колени от разрывающейся боли в душе, я уже не сдерживал эмоций. Горе пригвоздило к земле, отняло последнюю надежду.

– Пожалуйста, – шептал я, вонзая руки в сырую землю, – ты только живи, я всё отдам, но ты живи.

– Я так тебя люблю, моя девочка, – слёзы текли по грязным щекам. – Прости меня, что не уберёг, прости...

Казалось, прошла вечность. Ничто не имело теперь смысла, ничто. Мне казалось, что я сплю. Где-то на грани своего сознания отдельными композициями лились голоса. Они пролетали мимо, не доходя до моего маленького мира, пустого и серого. Не помню, как оказался возле своего дома. Как давно я сижу в машине, вцепившись в руль руками так, что мурашки забегали по ладоням? Когда от меня ушла жена, мир не рухнул. Когда умерла мама, я так не страдал. Я всё так же шёл по лестнице жизни, не отклоняясь от намеченного пути. С переездом Марит от матери ко мне преодолевать ступеньки стало во много раз легче, кое-где я даже перепрыгивал через одну-две. Нам не нужно было много разговаривать, чтобы понять друг друга или, наоборот, не понять. А вот теперь, сколько этих слов хотелось бы сказать. Вдруг в один момент внутри сломался механизм, заставляющий жить и радоваться новому дню, улыбаться солнцу и всему остальному. Дождь, подгоняемый ветром, хлестал меня по щекам, когда я шёл по дорожке домой. Дикие потоки воды словно пытались разбудить меня от этого кошмара.

Заглянув под коврик и не найдя там ключа, я не удивился – все чувства куда-то испарились. Толкнул дверь, она открылась. И по-прежнему нет удивления. Может, там вор, и он убьёт меня.

Включив свет в прихожей и увидев посреди комнаты Джея, я в очередной раз не удивился. Нет, одно чувство во мне всё-таки осталось – ненависть. Рука сама по себе потянулась к кобуре.

– Марк, – услышал я шаги на лестнице. – Не нужно этого делать.

Джейк в одних шортах остановился на последней ступеньке.

– Уходите, – громко сказал он, обращаясь к Джею. – Вам здесь не место.

Уходите? Что за чертовщина?

Только сейчас я услышал фырканье за спиной Джея. Когда девчонка с бронзовыми кудрями встала рядом с ним, у меня из рук выпал револьвер. Ребёнок, пляшущий на костях моей дочери из моего сна.

– Убийца! – прокричал я. – Ты убила её!

Девчонка, к моему удивлению, ни капли не расстроилась, лишь отвернулась, как будто обиделась. Она явно понимала, о чём я говорю.

– Марк, – начал Джей. – Марит жива, ты зря наговариваешь на Несси.

– Что? – шокировано проговорил я заплетающимся языком.

Спустя секунду в комнате стоял только Джейк, этих двоих как ветром сдуло. Хорошенькое имя у девчонки. Чудовище и есть.

– Джейк, где Марит? – истерично хохотнул я.

– Наверху, – ответил Джейк донельзя серьёзным тоном, внимательно наблюдая за моим состоянием.

– Джейк, я ничего не понимаю. Что за фигня творится, а? Дом сгорел. Я чуть с ума не сошёл, я же думал, что всё, на этом конец. Но как Джей выжил? И эта Несси? Это их дочь, правда ведь?

– Как ты это понял? – удивился Джейк.

– Твою налево, дедуктивный метод! Не слышал о таком?!

– Прости, Марк, я не могу тебе всего объяснить, – устало потёр переносицу Джейк. – Только прошу, никому не говори, что Марит жива. Никому ни о чём не говори, это для безопасности Марит. Ты понял? Даже Лоре.

– Да понял я! – Ничего я не понял...

– И ещё. Сейчас я тебе покажу кое-что, и ты поймёшь, насколько всё серьёзно. Ты поймёшь, что рядом существует совершенно другой мир, – говоря эти слова, Джейк нагло ухмылялся.

Встав посреди комнаты, он как-то весь затрясся, будто его колотил сильный озноб. Пара секунд – и передо мной стоял огромный красно-коричневый волк.

– Ух, ты! – протянул я восхищенным тоном. – Здорово.

– Так это... – почесал я затылок. – Пойду-ка я к Марит.

Перепрыгивая через ступеньки, я мчался в комнату дочери. Джейк издал какой-то лающий звук, похожий на смех. Ну, извини, не понимаю по-собачьи.

Марит стояла ко мне спиной и смотрела в окно.

– Дочка...

Заплаканные золотистые глаза посмотрели на меня. Исчезнув из моего поля зрения, Марит оказалась у меня за спиной. Что за чёрт? Она крепко обняла меня своими тёплыми руками. На самом деле, очень крепко. Её сердце по-прежнему билось. Вспомнив, что сделал Джейк, я перестал чему-либо удивляться. Моя дочь жива, и это самое главное.