Новопровинциал я кант

             Маленький человечек, вновь просыпался…Пробуждаясь, недовольно, ранним утром, после…Ну, после вчерашнего…После вчерашней прогулки, где он…Он стал как-то по-другому ощущать себя…Или даже, не совсем ощущать себя…И даже, даже забывать чуть-чуть, сой родной, немецкий язык…. - Вас волен, - заговорил он недовольно, просыпаясь и обращаясь неизвестно к кому… Мысленно, плюнул куда-то в строну, и начал так, как ему было ясно, понятно и… Даже – комфортно… - Что же нужно от меня… - Этому…- Нечто…, - Что срывалось от меня в тумане… - И, определенно было, - Ведь было же, самим… - Мною… А потом… Потом он, заперся у себя в кабинете… Долго писал что-то… Писал, а потом… Потом, вдруг разозлился, вспылил, увидев стакан глинтвейна, поданного на серебряном подносике, загадочной… Божественной Мириам… Он. Выстраивавший, и уже почти выстроивший свой ответ для тумана – зеркала… Понял вдруг, что все это – полная бессмыслица… Полная, так же как и доказанное им когда-то,
Доказательство… Доказательство невозможности доказать существование Бога… Тщательно и аккуратно разбил и разложил все по полочкам… И, самым тщательным образом разбил, разгромил, закопал и уничтожил… Все разложенное, тщательно расставленное по полочкам… И – понял вдруг… Что теперь никто уже, не «за него»… И тут же,
Тут же испугался, и, одной фразой разбил все, что так тщательно вытраивал до этого… Допустив неизбежность Бога, как высшей Нравственности… Непререкаемости Этики… Ему никак не хочется терять Бога, который «за всех»… А значит, и за него… Но, он хочет быть – наравне с Ним… А на «наравне», значит для него… Чуть выше – и, совсем независимо… И теперь,
Теперь, он снова не мог воспринять своего отражения, как самого себя… Но, отражения, как чего-то, ниже себя… И это было для него, совершенно очевидным…
Брызги шампанского,
В потолок,
Реки спермы,
Веселье…
Минуты счастья,
Текут по часам,
Уже третий –
Круг…
Конечно же…         Конечно же герр Кант, велик…Велик в своей неповторимой оригинальности… И никто… - Слышите – никто, - заявляет вдруг маленький человечек, на всю свою комнатку… А может быть даже, и за её пределами… - Никто не превзойдет меня в этом…, - заканчивает он… Примирительно к чему-то великому и непонятному… Он добавляет к сказанному… - Ну, во всяком случае, в моей неповторимой оригинальности… - Меня точно, никто не превзойдет… И, сладко потягивается, ощутив на миг… Эту непереносимую легкость бытия… Он даже не чувствует как будто бы, тяжести множества прожитых лет… Вспоминая только, какие-то ему памятные мгновения озарений и триумфов… Это так редко… Так редко, для него сейчас… Что он… Он, как будто бы хочет задержать на миг или два…, Это необыкновенное состояние счастья, Счастья, из которого не хочется уходить, которым хочется и хочется наслаждаться… И, которое тут же престанет быть абсолютным счастьем… Прямо в тот миг… Да, прямо в тот миг, поскольку в следующий миг, счастье меленького человечка, уже не было столь уж безоговорочно… А еще через миг, оно не было уже и счастьем, поскольку, неабсолютное счастье…. Это уже предвестник отсутствия счастья, а может быть уже и первый шажок к несчастью… Маленький человечек, как будто бы начинается метаться… Он, подбегает к своей конторке-столу…Да…… Да… Здесь он может успокоится… Чернильница полна, а чистый лист бумаги, даже после вчерашнего всплеска… Дежурно лежит на его столе… Он окунает кончик пера в чернила… И… Теперь он снова не подвластен… Времени и пространству…

Герр Кант, поднимается,
Из-за стола,
Поставлена предпоследняя,
Точка.
Теперь, погулять,
Часок,
Или два,
Испить в кафе,
Кофеечка...


Впрочем… Впрочем, Герр Кант любит эту кофейню… Совсем маленькую, на два столика – буквально… И совсем недалеко от Альбертины… Почти что на Кнайпхоффе… Где не молодой гешталлер знал толк в кофе… И держал в своей лавочке – гештальте, этот напиток, доставленный в Кёнигсберг предприимчивыми купцами со всего света… Сюда, за кофе к нему приходили и почтенные домохозяйки, и пожилые, степенные экономки… Прибегали быстрые и грациозные девушки, нанятые в помощь экономкам  и домохозяйкам, и успевшие заслужить их доверие… Ведь не пошлют же за кофе кого попало… Но, только людей или женщин… Особо доверенных, может быть даже – приближенных… Иногда в лавку – гештальт  приходили даже сами степенные Кёнигсбергские бюргеры… Мастера и молочники… Профессора и садовники… Они оповещались гешталлером – лавочником, о новом сорте кофе -  напитке…. Который был доставлен к нему из Африки или Ирака, очередным купцом – знатоком, прознавшим о лавке – кофейне в Кёнигсберге… И, нашедшем время, заехать к местному кофейных дел мастеру… Показать свою новую находку, выпить кофе и раскурить трубку, неспешно и очень обстоятельно оценивая вкус и недостатки этого напитка… И если старый гешталлер… Находил привезенный напиток, заслуживающим внимания… То он, непременно оповещал об этом своих клиентов – друзей… Те же, обязательно собирались в его лавке – кофейне, пробовали новый кофе… И – может быть. Может быть, давали своим фрау, домохозяйкам и экономкам… Распоряжение о том, что теперь, в лавке на Кнайпхоффе…. Следует брать новый товар, который сам хозяин недавно попробовал и нашел… Весьма и весьма… - Зер гут!!! Но, герр Кант, хотя и посылал частенько свою Мириам в эту самую лавку, прикупить любимого им кофейку… Никогда не отказывал себе в удовольствии, попить этого напитка у самого старого гешталлера…Перекинувшись с тем парой-тройкой слов о кофейных новинках… А потом и о всех новостях, которых хозяин лавки почему-то знал превеликое множество… Это было тем более удивительно, что гешталлер, почти всегда был в своей лавке… Да и родился он вовсе не в славном Кёнигсберге, но где-то, далеко на востоке… Вроде бы даже, в России… И почему-то осел в Восточной Пруссии, во время Семилетней войны… Придя сюда вслед за армией… И, оставшись здесь… Даже после того, как новый Русский государь, вернул взятую с боем Пруссию, своему кумиру – Фридриху… У старого гешталлера не было до этого никаких знакомых, а уж тем более родственников и друзей в Кёнигсберге… И все же он знал обо всех и обо всем… Совершенно неизвестно откуда… И, совершенно не понятно – зачем… На эти вопросы не мог ответить даже Кант,
хотя, впрочем, ему было интересно послушать новости о своём Кёнигсберге… В интерпретации и с комментариями старого гешталлера… - Оооо, герр Кант! – как всегда радостно приветствовал своего старого завсегдатая гешталлер…- Давно, давно, не заходили…., -говорил гешталлер привычно… - К старине Оскару…! – надо сказать, что лавочника все, включая и его… Звали Оскаром… Хотя, вроде бы, в своей России он получил какое-то другое имя… Которое, впрочем, не вспоминал, а может быть и просто – уже забыл… Знал просто, что звали его когда-то, как-то не так… - Давно-давно, - продолжал говорить он, переходя к демонстративному брюзжанию… Хотя и наверняка помнил, что Кант… Заходил в его кофейню, разве что… Ну да, позавчера… Только – позавчера… Однако, Кант вовсе не собирался поправлять неточность хозяина кофейни и лавки… Зачем сбивать его с привычного настроя… Ведь именно – Оскар – неизвестно кто… Обычно предварял свои самые интересные рассказы… - А между тем, - Оскар брюзжал в этот раз не так чтобы долго… И, даже как-то лениво… - А между тем… - Вчера к мне приходил какой-то незнакомый шкипер… Впрочем, почти все рассказы гешталлера начинались с такой преамбулы… Вообще, действительно, моряки, шкиперы, негоцианты в его лавке бывали постоянно…Впрочем,
Впрочем, они то, как раз, вряд ли могли сообщить старине Оскару, что-то из жизни Кёнигсберга… Скорее уж они могли рассказать о том, что интересного было в других землях, однако, так уже получалось что рассказы моряков и негоциантов, старый гешталлер Оскар, умудрялся превратить в события, а то и легенды Кёнигсберга… Часто добавляя что-то из своей фантазии, или причудливо мешая рассказы одного гостя, с рассказами других людей, бывших когда-то у него в гостях… Рассказы, которые иногда выдавал Оскар… Имели вид маленьких шедевров, и обязательно происходили где-то поблизости… Почти, что здесь… Ну, или, не дальше Раушена… Пройсишь Эллау… Тильзита, Пальминигена… Ну, или… Этот, конкретный рассказа, который слушал сейчас Кант… Происходил, по словам Оскара… Совсем уже невдалеке… У самого основания Курше-Нейлунга…. В тихом, маленьком поселке – Кранц… Старый Оскар, привычно насыпал к медный кофейник, смесь, которая была известная только ему…После чего начал какое колдовство с небольшой, темной жаровней, которая пылала жаром тлеющих углей, и… Ну, в это время, к Оскару лучше всего было не подходить, и Кант это знал, конечно же… Устроившись в изящном кресле, за столиком… - Герр Кант, - раздался голос Оскара, почти такой же, который Кант слышал из густого тумана… - Герр Кант, - Кант даже чуть дернулся, поняв, что услышанный голос и слова… Именно такой, такой голос, каким был вчера. Обращаясь к нему из тумана… - Герр Кант, - продолжал Оскар, не отвлекаясь при этом, от варения кофею… - Вы ведь слышал, наверное, … - Как там, в Кранце… Кант, ничего не слышал в последнее время про Кранц… Да и был там, может быть – несколько лет назад… Ну чего бы ему там – было делать… И он, спокойно ответил Оскару… - Нет, не слышал…, и добавил уверенно
- А что там вообще интересно может быть… - В Кранце этом… - Рыбаки, что ли… - И песок – еще этот…- С Курше-Нейлунда… Аромат закипающего кофе, заставил Канта, втянуть в себя вкусный… И почти горячий воздух… А Оскар… Оскар, как-то по-особенному перехватив медный кофейник, с закипающим напитком… Через ситечко, начал разливать его в немного грубые… Но, самые-самые настоящие китайские чашки… Белого толстого фарфора с синим рисунком – орнаментом концентрических, то ли кругов, то ли спиралей на боках… Чашки Оскару ему привез какой-то шкипер… Очень много времени проведший на Востоке и в Китае, привез, не попросив за них никакой платы… И даже, прибывший для этого специально… Из неблизкого Санкт-Петербурга… Только для того, чтобы передать Канту этот неказистый сервиз… И эти чашки, судя по всему и, несмотря на их неказистость… Представляли собой – изделия какой-то особенной ценности… И какого-то древнего и знаменитого  Императора… С тех пор, эти чашки всегда были выставлены в лавке у Оскара, на самом почетном месте, за стеклом… Прекрасного буфета, красного дерева… И вынимались хозяином, только для самых важных и почетных гостей… А профессор Альбертины – Кант… человек известный и почитаемый в Кёнигсберге… Да и скорее еще много где… Несомненно, был гостей почитаемым… Он даже подарил Оскару отлично изданную местным издателем книгу… В тяжёлом кожаном переплете… На котором – золотым теснением было выдавлено… - «Kritik der reinen Vernunft», - прочел Оскар с уважением, и, перевернув форзац… Увидел на следующей странице, слова автографа «Lieber Oskar, von dem Autor, in Anerkennung f;r die wunderbare Kaffee ... Immanuel Kant». С почтением, поклонился дарителю, и повторяя свое вежливое
- Vielen Dank, - и не разрезая других страниц, собранных в золотой обрез… Вознес чудный, и явно очень дорогой подарок…
На полку своего роскошного буфета, с драгоценными чашечками и прочими, раритетами… Которыми Оскар нередко хвалился перед своими гостями… Он честно надеялся, что когда-то прочтет… Эту самую «Критику чистого разума», которую подарил ему автор… Но, как-то замотался… Да и вообще… - Если книгу часто снимать с полки, она может и истрепаться…, - думал Оскар иногда, гася в себе желание снять книгу с полки… И разрезать тонким костяными ножом, её страницы…. Сейчас же, Оскар, аккуратнейшим образом, разливал ароматный кофе по своим драгоценным чашкам… Отдавая этому действу… Всего себя… И, только гладя… Исподволь… На непререкаемо молчавшего и ценящего священность момента – Канта… Закончив священнодействие с наполнением китайской фарфоровой чашки… Оскар, неожиданно выпрямился во весь свой маленький и чуть скрюченный рост… И сказал… - Ну как же? - Как же Вы не знаете? - В Кранце же… - В поздние недели… - За молоком и рыбой, стал вдруг… Оскар многозначительно умолк… Как будто бы утверждая важность момента… Так, что даже сам герр Кант, заерзал, проявляя какое-то нетерпение… Что только и было нужно Оскару… - Так что же там? – нетерпеливо «бросил» Кант, добавив… - Ну, что же там, в Кранце этом…? - Ну, так я и говорю, - опять степенно продолжил Оскар… - В лавку, старого Конрада из Кранца… - За рыбой… - Сал приходить… - Какой-то – удивительный медведь, - Оскар, сказав это, снова многозначительно умолк… Вновь вызвав крайнее недовольство и нетерпение Канта… - Какой ещё медведь? – Кант в своем нетерпении был крайне раздражен… - За какой ещё рыбой? Довольный достигнутым Кантом возбуждением… И, уверенный теперь, что то в полной мере, созрел для получения информации, которую приготовил для него Оскар… Ответил…
- Ну, как же – Конрад в своей лавке… - Торгует рыбой, из Куршских, рыбацких деревень… - При чем здесь Конрад, - герр Кант, был почти что взбешен… - При чем тут Конрад… При чем тут рыба… - При чем здесь? - Куршские рыбаки, их деревни… - И рыба…, - герр Кант, едва не брызгал слюной… И, очень громко и внятно, профессорским голосом и тоном… Сказал, едва ли не по слогам…- Was…- ist… - ungew;hnlich… - B;r... - Что…, - Кант уже не мог не повторить… - Это… - своей реплики… - За… - по-другому… - Необыкновенный…, - на не совсем понятном языке - Медведь… - но совершенно, внутренне необходимом, неотъемлемом от него языке… И услышав этот вопрос… Оскар, держащий в руках поднос с китайскими чашечками…. Замер, остановившись на месте… И – всеми силами,
Стараясь не уронить и не разбить… Свой драгоценный китайский фарфор… Он, как будто вспомнил чего-то… Вспомнил что-то, из своей прошлой… Нет, не просто прошлой… Из какой-то другой жизни… Другой, но его, его… Которого все зовут сейчас – Оскар…, и которого знаю в Кёнигсберге, как большого знатока кофе… Но, который был, в другой жизни… - Стоп! – Оскар остановил себя и … Свои воспоминания… Он, почти забыл себя… Себя – из той жизни, а сейчас… Сейчас, герр Кант пробудил эти воспоминания снова… Наверное, не специально, но как-то так вышло… - Медведь? – заговорил неожиданно Оскар, отвечая на реплику Канта… - Медведь, преудивительный… - Небольшой… - И совсем не похож, на наших медведей… - Имеет странную расцветку, - Белую с черным, - Как будто бы на белую шкуру, натянут чепрак-рубашка… - Чёрного цвета, а на задних лапах…- Не задних лапах, - продолжал Оскар, все таки сомнительно качая головой… И, справившись с внезапным волнением – поднося к столику Канта - китайские чашки времен Империи Цинь… - На задних лапах, - Также черные панталоны… - Ну, или какие-то чулочки… - Штанины, от панталон… Что это… За необыкновенный медведь - А белая морда, - Оскар уже не понятно, продолжал ли быть удивлен, или уже… Просто возмущен… - А на белой морде… - Как будто бы – профессорские очки…, - Оскар даже фыркнул, почтительно глядя на Канта, который вытащил из маленького нагрудного кармашка… Круглое пенсне, на цепочке… И поднес глаза, неумело зажимая их веками… Эти самые очки – пенсне… Ему пришлось приобрести в лавке Гаусса, после того, как вроде бы тихая Мириам… и спокойная Мириам, подвергла его удивительно «жесткой» обработке…, Ну, такой, которую умеют организовывать женщины, если что… Не по ним… Так вот, Мириам, пилила драгоценный мозг герра Канта… По поводу того, что… Теперь де,
Он стал плохо видеть, и ему, как человеку известному и почитаемому в городе… Следует приобрести себе хорошие очки… Причем, непременно в лавке Гаусса… Самой дорогой и от того, престижной в Кёнигсберге… И, пропилила, таки до того, что этот драгоценный и удивительный мозг… Взяв с собой черепную коробку… Шею и весь прочий костяк, профессора Канта… Вместе со всем его мясом волосами, ну и… какой-то… Одеждой… В виде парадного, университетского мундира… Галстука-банта и прочих предметов торжественности… Для Канта, все эти походы за покупками в лавки и магазины… Были стрессом и неприятностью… Долго одеваясь и недовольно брюзжа, при этом… Он, как будто бы оттягивал это «знаменательное» событие… По возможности желая, вообще отделаться от него… И, бывало даже, что это у него – выходило. Но… Уже несколько лет… Как жизнью и хозяйством Канта, занималась прекрасная Мириам… И с тех самым пор… Кант, вдруг замер, в не очень удобной позе… Натягивая ботинок-туфлю, с непременно высоким каблуком... И попытался вспомнить, сколько раз, в эти годы… Удавалось ему увильнуть от этого ненавистного похода… - В прошлом месяце…, - Кант даже заговорил вслух… - В прошлом месяце… - Что было на Пасху… - Мне удалось вроде бы, отговориться от похода в лавку… Вспоминал он… К своему стыду, припоминая, что для этого, он даже… Использовал попытку, необходимости пойти в Кафедральный собор… И – даже пошел туда, где глубокомысленно побеседовал о Светлом Воскресении Христа… Возможности или же полноценной выдумке всего этого события… С герром Кнопфом, Герром Варениусом… и, даже с фрау… Лилиенталь… Супругой профессора Лилиенталя, сопровождавшей… Своего мужа на Пасхальную службу… И, заинтересовавшейся, учеными беседами… Герра Канта… Однако… Однако, после этого, ему все же пришлось….
Пойти с Мириам, в ненавистную лавку… Мириам, была еврейкой, и в Собор с Кантом не последовала… Зато, подкараулила его сразу же после службы… И его глубокомысленных бесед, поблизости от Собора… И, заметив при этом, для какого-то, одной ей известного порядка… Что фрау Лилиенталь, следовало бы быть по скромнее… С её тощей фигурой,
на которую… нормальному мужчине, и глаз остановить негде… Критическое замечание Мириам, по поводу худобы фрау Лилиенталь, настолько обескуражило Канта… Ведь и сама Мириам, была худенькой, почти невесомой девушкой… Правда с формами, - С формами, - Кант снова построил свою мысль вслух… - С формами, которыми непременно… Кант, совершенно неожиданно для себя… Почти, как под наркозом… Которого, он впрочем, и не знал… Отправился, вслед за Мириам, в ненавистную… Лавку… Однако, всё еще, по инерции, додумывала… - Позавидовала бы и любая «фрау» и даже «фроляйн»… А, подумав это… Уже оказался, напротив двери, лавки старины… Мандельштама… Который уже приготовил, для своего друга Канта… Несколько пар, новых панталон… Которые Канту, предстояло примерить… Непосредственно… - В теле…., закончил он свою мысль… И, вздохнув… Поклонился почтенному Мандельштаму… И, взял у него сверток с заготовленными вещами… Да… Воспоминания о «месяце того как»… Снова оказались тщетными, пожалуй, и на самом деле, противостоять желанию Мириам, в необходимости пойти в лавку… Герр Кант, за последние пять или даже… Шесть лет… Герр Кант, не смог, ни разу… Вот и тогда… Герр Кант, поняв бесполезность своих размышлений, о лавках и… Мириам… Мириам и лавках… До натянул все-таки свой ботинок-туфлю и…Скорбно, с полным осознанием неизбежности этого… Отправился, в лавку Гаусса, где и… Обратился к хозяину с совсем банальной просьбой… - Любезный Фридрих…, - сказал он… - Что-то меня стали подводить, мои глаза… Герр Фридрих Гаусс, сам человек известный и почитаемый в городе… Чуть поклонился профессору, немало известному в Кёнигсберге и его окрестностях… Немедленно ответил… - Конечно-конечно, герр Кант… - Я, и моя лавка, к полным Вашим услугам… - А если Вы не сочтёте возможным… - Выбрать что-то достойное, что уже есть у меня… - Вы только скажите… - И я тут же напишу, своим коллегам… - В Берлине, Париже, Вене… - Дрездене, Лондоне, Петербурге… - И, по Вашему желанию, необходимые Вам - Очки, - Пенсне, - Монокль… - Будут доставлены Вам с первым же кораблем, который прибудет в гавань Кёнигсберга… Герр Кант, привыкший к учтивости своего друга – Гаусса… Все таки впал в некоторое затруднение… - Пенсне, - Монокль, - Очки? – перечисли он автоматически… - Но, я не знаю... - Чего бы я хотел приобрести? - Я, совсем не думал об этом…? – Кант всем своим видом, обозначал полную растерянность и недоумение… - Ну, как же… - Как же, - Герр Кант, -любезный оптик-торговец, незамедлительно пришел на помощь… Растерянному клиенту – философу… - Как же… - На днях, ко мне зашла Ваша милейшая экономка… - Домохозяйка, - добавил он, гладя на Канта… - Очаровательная Мириам, - наконец нашел он с тем как бы назвать свою гостью… Отразив одновременно… Высокую меру почтения к своему гостю-клиенту… И необходимое восхищение, Мириам… Которая.
На самом деле была очень привлекательно… - И, - продолжил герр Гаусс… - И. очаровательная Мириам… - Сказала мне. Что Вы… - Изъявляете желание, - Приобрести в моем… - Оптическом кабинете… (Надо сказать, что герр Гаусс, предпочитал, почему-то, свою лавку – называть именно – оптическим кабинетом)… - В моем оптическом кабинете… - Элегантное пенсне… - В оправе, из золоченного серебра… - Ах. - Да… - Ah zo… Выдохнул Кант облегченно… И, поняв, что герр Гаусс и очаровательная Мириам… Избавили его от излишних… И. совершенно не нужных ему объяснений… - Ах, да, - Конечно, удовлетворенно сказал герр Кант… - Конечно-конечно… - И непременно… - С золоченой оправой… Сейчас же,
когда старый Оскар рассказывал ему… О профессорских очках, на ному этого самого странного медведь… Повадившегося ходить в рыбную… Молочную… Хлебную… - И, вроде бы еще…, - заговорил Оскар, рассматривая профессора, вытаскивающего из кармана свое пенсне… - И, вроде бы еще… - Медведь, этот странный, заходит в Кранце… - В лавку… - В лавку, - Клюгенау… - Который торгует в Кранце…      - Табаком, и …- Вескими курительными принадлежностями…Закончил Оскар… Герр Кант, к этому времени, закончил уже вытаскивание из кармашка своего пенсне… И, даже, как-то разместил его на своем носе… Не очень ловко – зажимая веками… После чего, наконец, нашелся… И, задал Оскару встречный вопрос… - Да… - И чего же, этот странный медведь… - Взял для себя… - У табачника – Клюгенау? Герр Кант, был уверен, что этот вопрос… Непременно осадит, ретивость вранья, уважаемого и очень милого… Но все же перешедшего границы правдоподобия – Оскара… Однако Оскар и не думал тушеваться… Будучи уличен, практически во вранье… - Вовсе, не взял, - сказал Оскар уверенно… - Вовсе не взял… - А купил… - Отдавши Клюгенау… - Две марки, за трубку из вишневого дерева… - И два фунта голландского табака… Веки герра Канта, удивленно разошлись… Давая недавно купленному пенсе, выпасть из глаза… И они, непременно разбились бы… Если при предусмотрительный Гаусс, не приложил к своему оптическому прибору… Витой из посеребренных нитей…Шнурок… Который сам же и прикрепил булавкой, недалеко от карманчика… С пенсне… Так что, оптический прибор… Был спасен… И остался висеть на шнуре… Прикрепленном к камзолу герра Канта… - Зачем же Вы сочиняете? – спросил герр Кант озадаченно… - Зачем Вы придумываете-то… - Думаете, - Я поверю… - Медведь,
- Берр…, - герр Кант акцентировал внимание на этом слове… - Он, может, конечно, вломиться в лавку… - Где продают, какую-то еду… - И, даже полакомиться снедью… - Но…., - герр Кант даже понял вверх свой профессорский, указующий палец… - Но… - Где это видано… - Чтобы медведь… - Пусть даже и какой-то… - Совершенно необыкновенный… - Черный с белым, и в профессорских очках… - Вломился в табачную лавку… - И, сделал там – покупки…?
- Что, Вы говорите, - добавил герр Кант в продолжение вопроса… - Что Вы, говорите… - Он там купил? Впрочем, и старый Оскар, тоже был «не промах», и он… Грамотно тактически защищаясь от скепсиса герра Канта… который даже, не утверждал и доказывал, что нет… Самого… Герра Бога… - Герр Кант…, - начал он свой «развернутый ответ… - Герр, Кант… - Это ведь не я говорю, а наш секретарь магистрата… - Шульц, Иоганн… - А ему… - Ему, по секрету, сообщил аж сам – бургомистр – Меркль… - Август… - Так вот… - Шульц Иоганн, сказал, что наш бургомистр… - Тоже, как и Вы… - Сначала, не поверил… - И, даже велел было прогнать с позором… - Нарочного… - Из Кранца… - Но, потом все же, послал вместе с присланным гонцом, своего доверенного… - Человека… - Герра Кнаубе – стражника… - Да Вы и сами, наверняка… - Знаете его… - Этого Кнаубе, - ударился в ответвление Оскар… И не зря, потому что почтенный Кант, несомненно знал Кнаубе… Который мог досадить своей въедливый приверженностью… К бефель и орднунг{C}[1]…
{C}[1] Приказ и порядок…
Даже самого законопослушного бюргера… Кнаубе, отнюдь не блистал тонкость и живостью своего интеллекта… Не поражал остроумием и глубиной сделанных выводов… Но все параграфы, служебного устава, были изучены, наизусть и досконально… А в Уставе, какой-то древне-прусский придурок… Умудрился написать… Что… Городской стражник, непременно должен быть совершенно досконально правдив и… Совершенно объективен… Даже если, сам Дьявол… Пытается затянуть его в свои коварные сети… Заставляя солгать против Истины… И – въедливый Кнаубе, как не странно, делал попытки, быть именно таким…Служащим городского магистрата… - Кнаубе, - сказал озадаченно герр Кант… Соглашаясь, что упёртость Кнаубе в вопросах честности… Находиться уже где-то «за гранью добра и зла» … - И что же там, - заговорил герр Кант… - Что же  там, с этим самым, Кранцем… - Кнаубе, туда, поехал…- Все-таки…- Или… - Нет…? – вероятно спросил герр Канат у Оскара… - Поехал…. – просто ответил Канту Оскар… - Поехал, еще с двумя полицейским… - Ну и что? – герр Кант, буквально кипел от нетерпения… - Что же он там, обнаружил… - Кнаубе, был…, - начал ответ Оскар…, - Кнаубе, был у меня – вчера…, - Ну, так и что же? – герр Кант, уже не кипел… Он – просто, выкипал от нетерпения, ожидая развёрнутого и полного ответа Оскара… Однако, Оскар, понимал теперь, что герр Кант, попал в силок собственного любопытства… И, не торопиться, стал брать… На токую серебряную ложечку, тягучий медок… Который он не торопясь… Направил себе в рот, тщательно пососал… И… Запил его добрым глотком, ароматнейшего кофе… - Новая мода… - Теперь, - казал он, подвигая вазочку меда к Канту, и протягивая ему токую серебряную ложечку… - Называют, - Кофе, по-венски… Кант, как будто бы не понимая, что делает, взял из рук Канта токую ложечку… Погрузил её, в вазочку и с медом… И, почти что, «на автомате»… Проглотил толику мягкого, очень сладкого мёда… И, запил её глотком ароматнейшего… Горячего кофейка, сваренного Оскаром… И, ощутил вдруг, какое-то особенное, как будто бы космическое удовольствие… - Wie Sie gesagt haben! – сказал Кант.