Око Эроса

                вместо эпиграфа

                Мы (дама сердца, менестрель)
                сожгли предвзятость в общем тигле.
                Предстала Космосом постель.
                Пространство наше – кров интриги.
                Любовной. Лишнее – прочь с тел!
                Былых условностей вериги
                перековались в пару стрел.
                Эрот – свидетель наш пострел.
                Кусты роз сами мы остригли...

Стыдливость пала под топор,
сладчайших грёз открылась бездна,
и Око Эроса в упор
сочло, что близость неизбежна.

Смел, упоителен, тяжёл
наш переход под это око?
Мир заоконный отошёл
от нас в отжившее далёко.

За ярлыками «Святость», «Грязь»,
дразня, метался неслух «Крайность».
Нас окрылила наша связь,
не став понятием «случайность».

Всё – волны Космоса и срез
его конкретен: мы и спальня,
где внешний мир для нас исчез,
но остаётся эрос-тайна.

Есть между нами только Страсть
и это наш не лишний третий.
Нам Страсть отдаст себя, но часть
её нас видит в круговерти.

Вклад острых грёз неоценим
в игре единой светотени.
Томленье стало неземным
от пресловутого сплетенья…

…И стонов хор, и плотский звон,
благоразумия останки,
неутомимый горизонт
отодвигаемой в страсть планки…

…Дуэт на миг лишь был разъят,
но как нелепо раздвоенье!
Себя немыслимо познать
вне стадий саморастворенья…

Не то рассвет, не то закат…
Не всё ль равно – есть бесконечность,
которой отданы в заклад
сакральность душ  и… с блеском нежность.