чтобы быть услышанными

когда поле заполнится дождем -
мы раскроем свои ладони и будем плакать в свое молчание,
как в бездонную бочку.
чувствуя потерю, мы отвернемся от своей скорости,
от мнения своего на миг отвернемся, чтобы увидеть настоящее.
превосходя узду, падает в обморок колосок,
и мы, как бегущие кони,
все запоминаем налету. пробегая сквозь почки,
мы рождаем явь как то, что ниспослано самыми низкими
побуждениями,
и отверженное не входит в наше слово,
и буква  - это мрак, что предуготован для скорого обнищания.
так раскрывается правда о наступающем дожде,
который соберет себя в  бутылку и будет там играть и бесноваться
до полного измождения. забытое сможет стать своей слезой,
смолкнувшая песня сможет открыть новые грани стертого
и зачеркнутого одним мановением пальца,
одним движением сплошной линии.
закрываясь, расчленится око - на то, что внутри,
и то, что снаружи.
молчание покроет собою пустошь,
и гордо возрастет над утопленником его забытый пьедестал.
стираясь, растут грани, и двери забывают оборот песни,
и челны мнутся у порога,
и черная зыбь клокочет в сумерках застенка.
сколько стоит собор - столько и тлеет небо,
и воскурения пламенеют в тиши,
чтобы быть услышанными и увиденными даже слепым оком и глухим ухом.
плащ стирается с глаз,
и грозди света падают в сумрак.