8. Вы Ржевский и лихой герой войны

    Из начальных глав романа «Купеческая вдова»
           (предыдущий фрагмент «7. Столичный франт и девушка-хромоножка»
                http://stihi.ru/2022/12/23/7372)

В Москву семнадцатого года
Съезжалась гвардия, а с ней
Пришла осенняя погода.
На пике местных новостей –
Приезд царя со всем семейством.
Москва центральным стала местом:
Пять лет, как бит Наполеон,
Как бегством тут был посрамлён.
Иван Якушкин переводом
Мчал из Чернигова в Москву:
«Я сам задумал наяву
Дать крепостным своим свободу
В смоленских землях, но родня
Безумцем видела меня».

…Когда ведомый как-то Роком,
Повсюду видя лишь изъян,
Якушкин в гости ненароком
К так называемым друзьям
Явился со своим релизом,
То Муравьёвы и Фонвизин
Уже покуривали там.
Собравшись, брали по листам,
Письмо от князя Трубецкого –
Читали вслух, разинув рты
От новостной в нём чехарды.
Якушкин шоком не был скован
И, встав, видать, не с той ноги,
Пошёл описывать круги

Вокруг кампании масонов.
Воспринималось всё, как сон.
Из всех заядлых мудозвонов
Наиглавнейший мудозвон,
Князь Трубецкой писал сурово,
Ложилось камнем в душу слово:
«Печальный   статус   виден мной.
Россия стала отставной.
Нас подчинят себе поляки?
Всегда на нас точили зуб,
А царь на чувства к ним не скуп.
Они зажмут нас, ибо ряхи
Им наши все не по нутру.
Себя спросил я поутру:

Наш Александр – ещё куратор
Земель российских?! Польша – шарм!
Правдивы слухи: император
Поляком сделался и сам.
Не град Петра прослыл столицей.
Варшава! «Вени», а не «вици».
Из нас не каждый – Донкихот.
Любые средства пустим в ход.
Нам ветряных не надо мельниц –
Реальность выдало амбре.
Пусть в политической игре
Царь Александр – извращенец,
Нам на страну не наплевать,
Пора её отвоевать

У узурпатора в короне.
Нас на   Варшаву   променял!
Временщика на русском троне
Заменим лучше на меня».
Якушкин, выдохнув столь шумно,
Что, вздрогнув сам, изрёк:       – Разумно
  Не верить этим слухам, но…
  Уж если всласть козлу гамно,
  То сей козёл – наш император.
  Себя я в жертву приношу,
  Но и царя не пощажу!
  Мерзавцу на Олимпе рапорт
  Подам я для отвода глаз
  И пулю в грудь всажу за нас.

– А может, все мы бросим жребий? –
Вмешался в речь князь Шаховской.
– Нет. Пусть же царское отребье
  Моей   карается рукой!
  И мною выбор мой заслужен.
  Мне проводник из вас не нужен.
  Я не пойду, прости, за ним.
  Средь вас я – не христианин.
  Я и   покончу   с Александром.
  Где этот не в чести блондин,
  Там не заплачет ни один.
  Ни к батальонам, ни к эскадрам
  Не стану обращаться я.
  Убью его. Убью себя.

  Пусть будет счастлива Россия!
  Да, вслед за худшим из царей
  Придёт, конечно, не мессия,
  Но пусть спасёт страну скорей.
– Ты где царя подкараулишь?
   Я о   Кремле   сказать могу лишь, –
Вмешался Саша Муравьёв,
Что был озлоблен до краёв.
– Царь на   молебне   будет. Эта
  Удача мне даёт задор.
  В Успенский, стало быть, собор
   Возьму с собой два пистолета, –
Иван Якушкин на волне
Решимости тонул в вине.
             .            .            .
Империей – ни много и нимало –
Московии стать было суждено.
Россия постепенно принимала
И земли, и   людей   по сути, но
Извне к большому часто на гостинцы
Ползут авантюристы-проходимцы.
Их чуждое влияние на Русь
Несло народу бедствия и грусть.
На времечко Петра пришлись смотрины
Масонов: этим пришлым при Петре
Сиделось скромно псами в конуре.
Российский вольный век Екатерины
«Притихших» вывел бурно на трамплин.
Цвет – вверх, а корни тайно – до глубин…

Заполнило Россию чуждым духом
Масонское дворянство через край,
На что не повела страна и ухом.
На троне Александру был не рай.
Убийц отца он прочь подальше сплавил.
Задушенным царём, а им был Павел,
Масоны априори и сынка
Пугали, намекая не слегка.
Масонское засилье подавляло
Исконную Россию. У одра –
Служивое наследие Петра?!
Дворянская от служб свобода вяло
Крепила государственный устой.
Что Петр бы узрел лет через сто?

«Активные» дворяне жгут приватно
Всё русское устройство до пустот?
Зажравшимся, чтоб было неповадно,
Бог выставит   обманку   для господ.
Россия девятнадцатого века
(Точнее, первой четверти) – проверка
Твердынь самодержавия на слом.
Не выдержит – тогда и поделом!
В суровой драме, или в юмореске
Стряпню, с которой мало кто знаком,
К примеру, торт с ядрёным чесноком,
Герою Бог подаст, как повар резкий.
Пойдёт честь дегустатора на кон.
Вкусив, герой дыхнёт, как зверь-дракон…

Ценя век императорский гвардейский,
Не всяк в нём был лжецом иль дураком.
А я, в тот век купивши тур, о ком
Хотел бы рассудить сейчас житейски?
Мне действовать не хочется злодейски:
Не стал ни прокурором, ни братком.
Детали выставляя с шиком дерзким
Без ретуши и ветоши рядком,
Читателю поведать широко

Хочу с подходом вовсе не судейским,
С каким   гусаром,   да ещё гвардейским,
(Не помню я, увы, в каком году)
Евгений свёл знакомство на ходу:

«Пусть женщины меня встречают роем,
А ночь мне обещала нимфа дня,
Я самым бы безбашенным героем
Гордился, тесно дружбу с ним водя.
Но мало таковых, а мне здоровьем
С такими век тягаться ли! Хотя…

Гулять и пить сумею тоже зверски
Во всём своём, увы, гражданском блеске.
Дождусь я часа, Бог меня храни.
Пробел в знакомстве случай мне залепит,
Надеюсь, лучшим воином страны.
Принять вы не должны со стороны
Порыв мой познакомиться за лепет.

Другой бы кто-то нездорово ныл,
Но я – корней смоленских. Не отребье.
Вы – Ржевский и лихой герой войны,
Французов повергавший всюду в трепет»?

Гусар зевнул: «Я – бич врагов. Они,
Кто живы, подтвердят, что я – не регент.
Их сила – тьфу! Могилой стал наш снег ей.
Их опыт мною…   забракован   и
Вертел я их в бою, как фарш на шнеке»!
Евгений поклонился: «Я – Онегин.
Приятно видеть в профиль вас и в фас.
Поручик, понаслышке зная вас,
Ваш образ сопоставить мог я с неким
Пивцом, кто штофом пьёт не только квас.
Но в паре с вами в пику всем Сенекам
Мы обществу бы дали как аванс
Идею проще, нежели чем фарс
Избитой философии масонов».
«Шум битвы полюблю во имя стонов
Своих врагов, к тому же фармазонов! –
Гвардеец не поплыл от лестных фраз. –
Рад выслушать.   Насквозь   я вижу враз
Двойную сущность этих мудозвонов!
От них бы всю Россию, не журясь,
Я тотчас же избавил произвольно! –
Решительно нахмурил брови воин. –
Да я из них любую рожу в грязь
Засуну без фатальных в них пробоин!
Не думай, что в запретное суясь,
Я местью ко врагам недобро болен».

«Да полноте, поручик. Среди них
Есть деятельных много патриотов.
Их мудрость я не в качестве отчётов,
Но всё же заношу себе в дневник», –
На миг Евгений к воину приник,
Но тот не притянулся ни на йоту,
А словно бы вещал всему народу:

«Масоны – это в яблоке червяк!
Масоны – государство в государстве.
С петлёй верёвка, пара деревях
Для каждого из них найдётся в царстве.

Покойный император неспроста
Их козни пресекал в России дельно.
Как жаль, что преференции раздал
Он некоторым ложам параллельно»!

Онегин – экзальтацией задет –
Реакцией своей не подал виду,
Что часто он с масонами обед
Привык делить не в пику аппетиту.

Евгений размышлял: «Пороку мир
Отдался не вчера в пылу безумном».
А вслух он произнёс: «Вы – мой кумир.
Порою необузданность к   лицу   нам».

Герой   искатель, или не герой,
Барьер ли для него – простор границы,
Однако, создавая перегной,
Искателей поток течёт рекой.
Копателей   ли Счастье сторонится?
Посеянная дружба где хранится?
Копать их не рукой и не киркой.
Европа для России – не синица.
В итоге от распития Клико,
России о Европе может сниться
Контракт, но с ней ужиться нелегко.
Кому впредь не дано, те пожениться
Не смогут, как журавлик и синица,
Чьи судьбы разбежались далеко:
Нет такта, чтоб взаимно извиниться…

            (продолжение в http://stihi.ru/2023/01/25/6735
               «9. Пушкин, гусар Ржевский и царь Борис Годунов»)