Пять коротких историй про Ричарда

У нас с юношеских моих лет жили попугайчики. Сначала жили только волнистые, затем к ним добавились неразлучники.
Эти пять коротеньких историй про попугая Ричарда. Ричард был у нас пятым после Ромки (у нас это имя было женским: Ро-ма, примерно как Ма-ша), Сашульки, Гриши-Груши и Кроши (тоже женское имя).
Итак, про Ричарда!



         ~~~ История первая, про песенки ~~~

После ухода от нас Крошки, весело прощебетавшей на нашей кухоньке свои семь лет, был в нашем доме перерыв на тишину, снова заводить кого-то было безумно больно. Однако пролетел год, за ним пролетело ещё два – и в нашем доме появился Ричард.

Все предыдущие наши попугаи были говорящими, даже девочки. И, может быть оттого, что было больно их таких вспоминать, родных и говорящих, а может оттого, что больно было осознавать себя виновником их одинокой жизни – приняли мы решение Ричарду обязательно купить пару и …не учить его говорить, чтобы пели эти двое не на искажённом русском, а на родном волнистопопугайском. И расчёт себя оправдал, какой это был певец!!! Пел, заливался с утра до ночи… Сейчас совсем не помню его песен, помню лишь свой восторг от них, свой трепет… И помню его гордо выпяченную грудь, его распушенные важные бакенбарды, приподнятые пёрышки на лбу – это был истинный артист, и это был джентльмен! И взгляд имел абсолютно человеческий, это было невероятно.



         ~~~ История вторая, про Ричардовых дам ~~~

С дамами нашему джентльмену не повезло. Его первой дамой была Катя, но что-то не задалось у неё со здоровьем. Летать птичка могла только вниз, мне пришлось соорудить для неё специальную лесенку, чтобы она могла с пола самостоятельно забраться в клетку и не погибнуть за день без воды и пищи. Катя была скандальна и мрачна, Ричард, по молодости лет, этого особо не замечал и танцевал вокруг неё, периодически получая взбучку, заставляющую его ненадолго замолкнуть.

После довольно скорого ухода Кати купили Ричарду Эрику, и вот тут парень реально, что называется, «попал» – Эрика оказалась дика и драчлива настолько, что после нескольких неудачных попыток забраться ей на хвостик (избит и покусан был жутко), больше он попыток уже не делал и всегда от неё улепётывал …если успевал. Она его (поющего, кушающего, купающегося, отдыхающего – любого!) подкарауливала и гоняла нещадно.


Ещё у Ричарда была Зося, не упомянуть её просто невозможно.

Однажды мне к моим двум попугаям подкинули ещё трёх, это были неразлучники, родные братья-сёстры, народившиеся по недогляду хозяев – парочка попугаев нашла в квартире местечко для кладки и, вуаля! – вот тебе ещё три весёлых звонких глотки. Когда я приехал к их хозяевам, застал этих троих в крохотной клетке, ни разу не летавших и даже не купавшихся (в природе эти птицы всегда живут возле воды и купание им необходимо). Поэтому выбора-то особо и не было, забрал конечно. И настало у меня знатное веселье! Я же про этих птиц почти ничего не знал, видел их только в магазине, мило бочкующимися друг к дружке. Оказалось, что мимимишно сидят на ветке они обычно после того, как разгонят всё конкурентное живое вокруг – жёстко держат свою территорию от чужаков! В общем начались в моём доме сначала воздушные бои, потом бои через прутья клеток – пришлось мне давать объявление о поиске для них других добрых рук. Двоих, Нюсю и Васю, отдал, а Зосечка осталась с нами.

Так вот, красавица Зосечка была неразлучник. И надо сказать, что женственна она была до невозможности. Даже желая меня укусить, она не набрасывалась, подобно Эрике из подворотни, а грациозно приближалась, с каждым танцующим шагом приоткрывая своё немаленькое кусало всё шире и шире, при этом ещё таинственно и игриво «кося лиловым глазом» – и потом таки вгрызалась, но всё равно без злобы, а как бы сладостно.

После отбытия в добрые руки Нюси и Васи, Зося сначала было пригорюнилась, а потом решила положить томный свой глаз на Ричарда, красавца и джентльмена. Надо понимать, что неразлучник ровно вдвое больше волнистика – тот размером примерно с воробья, хотя кажется больше из-за длинного хвоста, а этот размером со снегиря, хотя кажется меньше из-за хвоста короткого (длинный им не нужен, они птички древолазающие). И стала наша мамзель подкатывать к бедолаге Ричарду – бочком, да бочком, да с подкурлыкиванием. Она к нему, а он от неё – калибр не тот! Бедный, бедный Ричард…



         ~~~ История третья, про испуг и качельки ~~~

…В итоге гоняли бедного парня и здыдня Эрька, и томная женщина, мечта поэта, Зоська. И вот когда они его гоняли, или когда случайно мы его пугали каким-то громким резким звуком, вмиг слетал с него тонкий слой джентльменства, исчезал осмысленный взгляд и превращался наш певец в обычного некрупного разноцветного воробья с обычными суетливыми воробьиными глазками. Клетку мы в принципе никогда не запирали, на клетке всегда стояла большая тарелка для купания, там же к клетке были примотаны какие-то ветки и травы, по которым можно было лазить и которые можно было с удовольствием и большой пользой грызть, попугаи же грызуны и, вообще-то, даже вредители. Но я отвлёкся.

Итак, у Ричарда имелось личное убежище в виде специальных, моими руками сделанных, качелек с маленькими колокольчиками. Они висели в другом конце комнаты под турником (да, птицы мои тогда уже жили в большой). Так он их любил, эти качельки! Эрика ведь имела привычку много и жадно кушать, оттого была тяжела. К тому же имела неважное зрение – в общем летала она практически никак, примерно как брошенный в стену тапок. А Зосю они почему-то не интересовали, ей больше нравилось грызть обои или забираться в какую-то щель и грызть там… Поэтому качельки принадлежали Ричарду безраздельно, именно на них опускался мой испуганный суетливый воробышек, чтобы прийти в себя …и снова вочеловечиться. Удивительно было видеть это преображение, это возвращение!



         ~~~ История четвёртая, про телепатию ~~~

Ричард был телепат. Да, самый настоящий телепат, без шуток. Узнал я об этом не сразу…

Однажды что-то искал я в комнате и никак не мог найти. И, случайно глянув на рядом сидящего на качельках Ричарда, бросил ему с деланой сердитостью, что вот сидит он и не помогает искать – …и в этот самый момент в моём сознании вспыхнуло ясное понимание того, ГДЕ лежит искомое. Протянул руку и взял, а он смотрел мне при этом прямо в душу…

Однако внимания этому факту я не придал, сочтя его случайным совпадением. Но вскоре история повторилась в точности – и опять была эта вспышка моего осознания, и опять был этот (человеческий ли?) взгляд в самую мою душу… После того случая стал я проводить эксперименты и намеренно спрашивать его о чём-либо – и всегда я не успевал даже закончить вопрос, как уже знал ответ…

И тогда я постепенно вспомнил, как давал ему имя. Я нёс его с птичьего рынка в переносной маленькой клеточке, было прохладно и клетку с ним я прятал за пазухой под курткой. Периодически поглядывал на нового своего питомца и примерял на него самые разные имена, и все они были чужими. Сколько имён я перебрал, сочинил сколько! Нет, все были чужие, ни одно не подходило, не отзывалось. И вдруг (да, да – та самая вспышка!) я посмотрел на него с удивлением и произнёс ещё незнакомое, но полностью «его» имя: «Ричард??!» И он оттуда, из этой клеточки, смотрел мне в глаза.



         ~~~ История пятая и последняя, про смерть ~~~

Ричард прожил долгую жизнь, одиннадцать с половиной человеческих лет – а сколько там было лет волнистопопугайских, то нам не ведомо...

За полгода до смерти цапнула его кошка – жила у нас тогда умничка полубританка Фима, сел он, дурашка, на пол прямо перед ней, не видел её, а она охотница была…. Думали, что выбила она ему глаз. Однако недели через две упала с головы Ричарда твёрдая корочка и открыла прятавшийся под ней глазик – его просто кровью залило. Так вот, после той истории прожил он всего полгода. То ли травма так сказалась, то ли просто время его подошло.

Мне позвонила моя жена, в ту пору жил я ещё с матерью детей моих, и дети были малы, кажется шесть и четыре. Позвонила, и сказала, что лежит Ричард мёртвый, и ей страшно, и не знает, как детям сказать. Сказал, чтобы не тревожилась, и что скоро приду.

Придя, печально, но вместе с тем и торжественно, сообщил детям про Ричарда. Жена их до того чем-то в детской развлекала, чтобы в большую не шли. Привёл их в большую комнату. Показал. И спросил, пойдут ли они со мной хоронить его? Видя моё спокойствие и ощущая некую важность происходящего, идти согласились...
Поздний вечер. Февраль. Мороз. Снег. Дети жмутся и побаиваются, я копаю под деревом ямку. И разъясняю им, что не Ричарда мы хороним, а только шкурку его. Косточки, пёрышки, остывшее тельце… А сам Ричард сидит сейчас, возможно, вооон на той ветке – и глядит на нас умными своими глазами. Или может вон на том облаке. Или на той вон яркой звёздочке… И что будет ещё какое-то время нас помнить и любить. А потом забудет, и будет у него другая жизнь – и никто сейчас не знает, какая именно…

Так спокойно и светло прошёл тот вечер…

У нас с детьми тогда появилась игра, года полтора держалась: «Пап! А посмотри-ка вон на ту собачку – ведь вылитый Ричард!.. Ой, а вон на ту, на ту девочку глянь, на глаза её!..»



У этой истории, у этой игры было потрясающее завершение, буквально вишенка на торте. Не для меня, нет – для меня и так всё очевидно – но для тебя, дорогой мой читатель!

У нас меж домов есть небольшая берёзово-тополиная рощица, где на детской площадке гуляют все окрестные дети с мамами, а чуть в сторонке гуляют собачники со своими питомцами. И, разумеется, периодически эти группы пересекаются – иногда для скандала («опять вы тут со своими собаками, здесь же дети!..»), а чаще для взаимной весёлой игры. Наш с женой собакен – добродушнейший и умнейший лабрадор-ретривер, девочка, любимица района, все её знают и любят, многих детей и взрослых вылечила она от собакобоязни.

Подошёл к нам как-то мальчик лет шести. Спокойный такой, воспитанный, аккуратный. Спросил, может ли он поиграть с нашей собакой. Конечно можно, с улыбкой ответили мы, её зовут Полли – а как тебя зовут? Мальчик, наглаживая нашу Польку, поднял на нас спокойные внимательные глаза: «Меня зовут Ричард!»



19.12.2022, 21:30-24:00