Страшное время! Чтоб мы так не жили!

Страшное время! Чтоб мы так не жили!
Лагерь, собаки у чёрных ворот.
Осип Эмильевич пайки чужие
Жадно пихал в обескровленный рот.

"Сука! Мочите!" — вскричали карзубо
Сто обездоленных лютых сердец.
"Тише! Не трогайте! Он обезумел!" —
Кокошью вскинулся дюжий борец.

Эти слова отрезвили, сломали
Лютую ненависть тёртых ЗК.
Пайки, возможно, потом отнимали:
Правильный ход — проучить мужика!

Может, не так. Это нам неизвестно.
Но, говорят, когда умер поэт,
Спрятали тело в надёжное место
Где-то под нарами: тоже "тот свет".

Там и лежал, как Спаситель во гробе,
Тлел и не тлел, и не ел ничего.
На перекличке товарищи в робе
Отзывом сиплым скрывали его.

Так и вернули голодным три пайки.
Всё справедливо, по совести мук.
Не обнаружили тела в запарке,
Не заглянули в поднарную тьму

Люди, которые рыли могилы
Мёртвым, умученным здесь или там.
Им ничегошеньки не говорило
Гордое имя: О.Э.Мандельштам.

В сказках такое не примешь на веру,
И не узнаешь из "правильных" книг.
Мне эту повесть открыто поведал
В Вырице живший борца ученик.