Мои сны нынче полны теней

Мои сны нынче полны теней, матушка! И эта чёрная луна, подстать нашему северному небу - она ввергает в дрожь все сущее. Но моя дрожь, это что-то иное, милая матушка, я дрожу от предвкушения, как будто черную повязку сняли с глаз моих и можно наконец узреть великое небо, и великое ничто, из чего рождается сущее. В своих снах, матушка, я врачевала больную душу и душа эта рыдала, как не может человек. Что-то мучило её, и никак не ведала она покоя, а потому пришла ко мне. И я обняла её так крепко, как смогла и не словами но сердцем, лила мед и солнечный свет на её раны, я просила неистово и громко духи трав лечебных помочь мне и овевала дымом полыни её боль. И боль уходила. И лавандовым маслом я отбтирала её и можжевеловой водой кропила дорожки её слез... И купала в воде с чередой, чтобы смыть весь смрад и пыль, всю копоть и подпалины с неё. Я так старалась, матушка, как для себя бы не радела, ибо её боль ранила меня более чем что-либо в этом подлунном мире. Там и тогда было все равно, что будет теперь со мною, потому что важнее этой работы не было ничего во всех мирах и пространствах. Смогла ли я, матушка? Смогла ли я помочь ей, и могу ли глядеть в беззвездную пустоту йольский ночи без стыда, не опустив глаз и раскрыв сердце новому ветру, новому огню новому потоку и опоре? Могу ли?...