Театр одного вершителя

Зимними  вечерами,  сидя  за  книгой  или  фортепиано,  я улавливал 
пронзительный  щелчок.  Он доносился эхом  с разной  периодичностью  как  в
азбуке  «Морзе».  Самая знаменитая «Морзянка», «SOS»  стрекотала  металлическим
хлопком.  Это  означало,  что  время  идти  проверять  мышеловки.
С  наступлением  зимы, эти  серые,  хвостатые,  с  усердием  навещали  меня 
как  в  больнице,  со  всей  присущей  заботливостью   положенной  для  стационара.
А  я  же  напротив  отказывался  от  забот,  тем   более,  что  сам  навязывал  эти заботы,
подкладывая  всегда  свежий  мякиш,  смоченный  в  жареном  масле.
Щелчки  не  заставляли  меня  долго  ждать  и  мышь  как  гипсовая  или  бронзовая 
застывала  в  причудливой  позе  на  деревянном  пьедестале.
 В  мёртвой  мордочке,  умудрившись  сохранить  наглую  ухмылку  воришки.
Казалось,  что  она  была  глубоко  счастлива  и  горда.  Я  даже  ловил  себя  на  мысли,
что  она  из – за  того  так  горда,  что  попадает  в  свой  особый  рай  как  скотинка
вегетарианская,   и  выполнившая  почти  все  заповеди,  кроме – « не  укради».
В  случае  с  мышеловками  мне  не  было  оправдания. Поступки  мои  были  не  гуманны
и  не  поучительны.  Да  и  сам  я  в  этом  жизненном  эпизоде ,  поиграв в судью,
умудрился  нарушить  несколько  заповедей.  И  поучать  существо,  которое  рангом  ниже 
моего,   является  плохим  тоном.  Тоном,  который  раскрывает  меня  в  неприглядном 
свете.  В  этом  неприглядном  свете  я  находился  недолго. 
Моё  слабохарактерное  настроение  отступило.
Я  опять  был  за  ширмой,  управляя  марионеточными  мышеловками.  Ах,  эти  зимние
долгие вечера!!  Ах, этот  сладковатый привкус вершителя!!  Ах, эти памятные минуты  за
книгой или фортепиано!!