Война и мир. гл. 2-1-1в и 2-1-2а

2-1-1в

Она нас обоих давно уже любит,
Тебя и меня, так она говорит…
Под нас с тобой чувства свои она «губит»,
Её вся душа постоянно горит.

Ты помнишь, уже перед самым отъездом
Она говорила: «Забудь это всё…
Каким бы он ни был замешан там тестом,
Любить его буду — есть право моё»!

А он, как захочет, быть может свободным,
Так, право — она благородна, умна…
— Я, право, не был никогда таким скромным,
Назад я слова не беру никогда!
 
— А Соня — всегда, просто прелесть девчонка,
Какой же дурак может ей отказать?
И чувства её — постоянны, столь тонки,
Любить её надо и помнить, и знать.

Нет, нет!  Мы про это уже говорили,
Мы знали, какой ты нам скажешь ответ,
Но это нельзя, потому и решили,
Как во избежанье слычайных всех бед;

Иначе, считаешь, как связанным словом,
Как будто нарочно сказала она,
Она будет довольна таким вот уловом,
Добившись такого, как ты жениха.

Ростов убедился, что всё — справедливо,
Придумано ими с пытливым умом;
А Соня — действительно была красива,
И нынче, увидев её лишь мельком;

«Она показалась ему ещё лучше,
И — самое главное, любит его,
И он её любит не менее жгуче,
Так что ещё нужно для счастья всего?

«Осталось жениться и быть с ней счастливым,
Она — молода, подожду, не теперь...
И я, как мужчина, считаюсь красивым,
Успею открыть для женитьбы я дверь.

Прекрасно придумали это сестрички,
Свободным я должен остаться пока…
Они так сроднились — две чудные птички,
Успею себе я «намять все бока».

— Прекрасно, — изрёк он: «Как рад с тобой встрече,
А что же Борис — не измена ль ему»?
— О нём, ни о ком и не может быть речи,
Об этом и думать, и знать не хочу!

— Так вот как, ты что же, останешься девой?
Счастливой улыбкой светилася вся:
— Ты видел Дюпора — вот это так диво!
Так ты не поймёшь, но мечтаю и я.

Она показала часть танца Дюпора:
— Пойду в танцовщицы я, но, ты — молчи,
Мне в танце пока — интерес, как опора,
Хочу попытаться без всяких причин.

Ростов рассмеялся таким звонким смехом,
Смеялась Наташа сама, вместе с ним,
И весь разговор стал для них, как утеха,
Их встречу, беседу — причислить к успеху,
Успеху, где даже затронут интим.

— А что твой Денисов, какой-то он страшный,
— Но, что же в нём страшного — очень хорош,
Нет, Васька — мой друг и он честен и славный,
И в высший состав офицерский он вхож.

— Пора и к столу, там и чай уже стынет, —
Наташа на цыпочках танцем прошлась,
Надеясь, её в этих «па» не увидят,
И ей её выходка так удалась.

Ростов покраснел, встретив Соню в гостиной,
Он помнил интимный с сестрой разговор,
Явился пред нею как будто с повинной,
В себе признавая какой-то укор.

Но радость вчерашнего с нею свиданья,
Ему обошлась в сладкий их поцелуй,
Но нынче, пред всеми, в своё оправданье,
Нельзя было сделать, «заплывши за буй».

Назвав её «вы», целовал только руку,
Но «ты» им друг другу сказали глаза,
И в них поцелуй отразил всю их муку,
У Сони слегка проступила слеза.

Она словно взглядом просила прощенья,
За то, чрез Наташу напомнив ему,
О данном с отъездом его обещанье,
«Но вот, что случилось — сейчас не пойму».

А взгляд выдавал их так тонко и ясно,
Рождённое раньше их чувство любви,
Её взгляд, к тому же, ему — жить прекрасно,
Свободным как будто от всей суеты.

Его взгляд, вдобавок, что так иль иначе,
Не бросит её постоянно любить,
Поскольку она даёт взглядом, как сдачи,
Что вместе по жизни им надобно быть!

— Как странно, однако, — промолвила Вера,
А ей, как всегда, — что-то злое сказать:
— Николенька с Соней, (сама, как мегера),
Они, как чужие — на «вы» себя звать.

Хотя замечанье было; справедливо,
Всем стало неловко от сказанных слов,
И даже графиня, взглянув как-то «криво»,
Хотя и считала, как Сонин улов;

Как девочка тоже сама покраснела;
Она была против женитьбы такой,
Она и невесту ему присмотрела,
Из партий богатых и знатных судьбой.

Денисов же и к удивлению друга,
Сам в новом мундире и, как на парад,
Явился в гостиную, но без испуга,
Как будто в сражение, так был он рад.

Он весь напомаженный, благоухающий,
Любезный и с дамами, как кавалер,
К персоне своей взгляды всех привлекающий,
И сам, как мужчина — достойный пример.

2-1-2а

Вернувшись в Москву, он был принят родными,
Уже как герой, ненаглядный их сын,
Как милым, приятным считался другими,
А из женихов, как — из лучших один.

К тому же — поручик красивый гусарский,
И средь бомонда он — лучший танцор,
Изящным манерам, обучен рыца;рским,
И выпущен он на московский простор.

У старого графа достаточно денег,
И сын завёл лучшей породы коня,
(Ему не хватало лишь летом, как снега),
По-норову конь был быстрее огня.

Красив был Ростов в своей форме наездник,
Рейтузы и модны(е) на нём сапоги,
Он храбр был, к тому же, как каторжный смертник,
Ему не страшны ни овраги, враги.

Немного подрос, возмужал, как мужчина,
Скакал он прилично, бесстрашен в бегах,
Гордился гусарским своим уже чином,
А, в общем, он прочно стоял на ногах.

Знакомая дама его — на бульваре,
К которой он ездит всегда вечерком,
Мазурку ведёт у Архаровых в паре,
С фельдмаршалом Каменским также знаком.

Был членом уже он Английского клуба,
Знакомый полковник в нём был его друг,
На нём дорогая, из меха и шуба,
Отказа не знал он от многих подруг.

Любовь к госуда;рю немного ослабла,
Царь был обожаем в то время в Москве,
Она к нему словно немного озябла,
В его повседневной весёлой среде.

Царь слыл по Москве словно «ангел во плоти»,
Его так называли в Престольной всегда.
Он был в постоянной военной заботе,
Его обожанье внедрилось в года.

Побывка Ростова в Москве до отъезда,
Не сблизила их до серьёзной любви,
Меж ними «проплыла» какая-то бездна,
Веселье ему стало больше сродни.

Свобода во всём, и сейчас это важно,
«Успею ещё я, когда — захочу»,
И он, как в бою, окунулся отважно
В разгульную жизнь, «мол, потом оплачу».

Он как бы стеснялся и общества женщин,
Гусарское мужество — не растерять,
Он с Соней ещё даже не был обвенчан,
Но он притворялся, как в прятки играть.

Балы и бега, клуб и «женское счастье» —
Прилично гусару — герою войны,
Всё делал одной, под эгидою, мастью,
Не ведая в том за собою вины.

В честь Багратиона в том клубе Английском
Давался приём, и граф старый, Ростов,
Он сам старшиной пребывал в нём российским,
И — это один из главнейших постов.

Он был озабочен устройством обеда,
Приказы спуская о всех тонкостя;х:
Спаржа, земляника, телёнок и рыба,
(Хотят пораженье запить свои беды),
Князь знал всю заботу о русских костях.

Ему поручили устроить весь праздник,
Кто редко умел хлебосольно дать пир?
Он не жалел в дело даже бумажник,
Ведь князь слыл всеобщий народа кумир.

Был Митенька послан уже за цветами,
Расщедрился граф аж на двести горшков,
А вся подготовка была, как цунами,
Было; заморочено много голов.

В дверях стала слышна мужская походка,
Красивый, румяный вошёл сам сынок,
И чёрные усики, и также бородка,
Явился пред графом уже на порог.

— Ах, братец, помог бы, башка идёт кругом, —
Промолвил отец, как пред сыном стыдясь,
Вот ты бы с лошадкой своею, да цугом,
Привёз мне цыган, их не звал отродясь.

А музыка есть, не хватает веселья,
Военный ваш брат будет видеть их рад,
И слышать цыганское чудное пенье,
Все гости войдут в настоящий азарт.

— Так вот, — вскричал граф, схватив сына за руку,
К Безухову, графу, на санях ступай,
Прислал, мол, просить ананас, земляники,
Его-то там нет, взор к княжнам обращай.

Нежданно проблемы папаши Ростова
Взяла на себя часть труднейших забот,
Михайловна Анна: « Помочь я готова,
Отправлюсь сама я до Пьера, в поход.

Да мне и самой Пьер несчастный и нужен,
Письмо от Бориса он мне переслал,
Теперь, слава богу, при штабе он сужен,
А Пьер сейчас здесь — от жены убежал.