Живи, страждущий. Повесть. 80-е годы. Глава 6

      
           (Реквием по умирающей стране. 1988 год)

    Когда солнце поднялось к зениту, он наконец-то дошёл до равнины. Все, спуск окончился. Обернулся. Сзади петляла еле заметная по пригнутой траве тропа, и вершины горы на увидел. Не видел ни снега, ни облаков, и как не напрягал глаза, высмотреть то место, от которого он начал спускаться, не мог.
    - Вот это высота, - неясно кому промолвил Человек, невольно поеживаясь от представления того, что было бы, если б он сорвался тогда.
    - Повезло... Тоненькая ниточка отделяла.., выдержала... - он радовался, что остался жив, что достиг долины и теперь, казалось, до людей недалеко.
    Ещё при спуске он решил, пойдёт обратно вдоль обрыва, чтобы выйти к тому месту, откуда доносились стоны. Он не сомневался, что найдёт его. Тем более справа отвесной стеной нависал край пропасти, теряясь в воздушной бездне. Ориентироваться по нему было не сложно.
    Долина в отличии от степи была не плоская, а покрытая холмами, сплошь усеянными незнакомыми деревьями, кустарниками, цветами. Трава  местами скрывала под собой, и чтобы осмотреться, приходилось взбираться на деревья.
    Такого богатства он раньше не видел. Кругом, сгибая ветви, красовались крупные плоды, кустарники пестрели всевозможной ягодой, завлекая спелостью и ароматом. Ногам мешали ступать самые разные цветы.
    Кое-где между холмами, встречались маленькие озера, правильной округлой формы, удивляющие прозрачностью и обилием резвящейся рыбы. Чистота воды позволяла наблюдать до самого дна. Как в аквариуме ничто не мешало видеть. Водоросли походили на лес, словно он, не прекращаясь, зашёл в воду и спрятался от жары.
    А Человек шёл и шёл. Отвесная стена на фоне благоухающей природы стояла мрачной завесой, словно делила мир на две обособленные и незнающие друг о друге части.
    Всё, что он видел до спуска было иным. Будто богатства, рассыпанные по земле, гонимые ветром сорвались в пропасть и наконец здесь обрели покой и истинное свое положение.
    - Может и меня сюда тянет за этим..? - похоже сама природа помогала мыслить.
    - Ведь зачем-то я иду, ведь не только же в поисках людей..? - человек вспомнил свое появление там, наверху, возле истекающих тел. "А вообще откуда я взялся.., может я и не я вовсе..?" - он даже ощупал тело, выискивая что-нибудь не свое, чужое, и сразу же разрешить задачу. Но все было его, даже кости, переломанные в детстве и неправильно сросшиеся, и они были теми же.
    Человек раньше об этом не думал, а сейчас засомневался, боялся сам себе доверять.
Он вспомнил злодея в своём обличье, костёр, кости, зверинные глаза того, и с трепетом подумал:"Может я это он.., может он все-таки забрал мою душу..? И мне теперь терзаться и отдуваться за него, за его содеянное..?"-Человек подходил к разгадке и в возбужденном экстазе что было мочи закричал:"Злодей... Злодей... Ты слышишь меня..?"
-и внезапно среди бывшей тишины, точно заведенная его голосом, поплыла нежная тягучая мелодия. Она то усиливалась, завораживая чистотой и гармонией, то отпускала, давая возможность раскапывать свою душу.
    Порой Человек улавливал в мелодии людские, высокие, казалось, детские голоса и начинал чувствовать себя собой. И ему становилось легче. Когда музыка усилилась, он вспомнил мотив. Возможно он его не знал раньше, но сейчас его понял, принял в себя, как снотворное, яд, или лекарство. Это была его музыка и может никого больше.
    Он попробовал подпевать, чтобы голосом послать мелодию вперёд, как добрую весть, но горло перехватил сухой комок, который как назло не падал вниз и не выкатывался наружу, а из глаз, неподвластные, прокатились слезы. Теперь Человек точно поверил себе.
    Он вспомнил девушку, и вслед за этим его уши сумели отыскать в хоре её близкий голос, словно она находилась совсем рядом и незаметно наблюдала за ним. И Человек подумал, что она и не терялась вовсе, а всю дорогу следовала за ним. Это она его спасала, и просто не хотела прежде времени себя обнаружить. Сейчас её голос слышался ясно и отчётливо, выделяясь из хора. Человек старался вслушаться только в неё, забывая, отбрасывая другие тембры, и по голосу определить: где искать. Но голос, вместе с остальными, исходил отовсюду, то усиливаясь, спускался сверху, а затем растекаясь по долине, становился тише. А когда хор пошёл вверх, круто забирая на невиданную высоту, Человек услышал крик её надорвавшийся связок. Этот крик резаным ударом попал в уши, с силой вдавливая в череп перепонки, задевая ими болевые точки разума. Затем, сдавая, стал стихать, превратился в хрип, в стон, и потерялся совсем.
    Человек, потрясенный этим, не сразу понял, что музыки уже нет.
    Он молча, опустошенно смотрел в холодное небо и с тупой, сгибающей спину силой чувствовал невыносимую усталость.
    Он побрел наугад, корябая лицо и руки кустами и ветками. Возможно сбился с пути, но и этого не замечал. Он потерял куда больше:свою музыку, музыку жизни.
    Так он шагал долго, медленно, согнуто, а когда понемногу начал приходить в себя, с облегчением, пока ещё вяло, но вполне реально подумал:"А может не было ничего.... Никого же нет вокруг, все как прежде... Где музыка, где голоса.., не могло все так быстро раствориться, не провалилась же сквозь землю..? “-и ещё с испугом подумал:" А не схожу ли я с ума? Были ведь люди, вокруг было столько всех.., где, где они? Где я?" он, вновь теряя контроль, каким-то безумным голосом закричал:
    - Люди-и-и... Где вы-ы-ы...Где я-я-я...?
    Когда эхо, отработав положенное, замолчало,  воздух стих сильнее обычного, словно заставляя Человека верить, что он здесь в самом деле один, и напрасные дерганья к добру не приведут. Он так долго шёл. Он не представлял жизнь в одиночестве. Он не признавал, не мог смириться, что мир состоит из одиночек, хаотично разбросаных по земле, и ему хотелось общения и понимания, чтобы глаза видели ему подобных, а уши слышали знакомую речь.
    Конечно, можно было остаться и здесь, и запросто прожить в этом благоухающем уголке, но Человека тянуло вперёд. Он понимал: куда он идёт, не будет лучше и легче, что лучше и легче придумать наверное невозможно, он не мог представить такого. Он не останавливался, а брел и брел вперёд, временами падая уставшим телом от нерасчетливых движений. Тут же собирался, вставал, направлял ноги в путь, дальше.
    - Так может в движении и смысл меня..? Я иду, ищу, стремлюсь к чему-то. Я этим и живу. А остановлюсь, что тогда будет со мной? Останусь, осяду на этом месте, смогу ли быть самим собой...? - он не оправдывался и не защищал себя, наоборот, ему хотелось докопаться до своего истинного смысла: зачем он живёт на свете, для какой цели родился именно он, а не сотни других, которым природа предпочла именно его. И его рождение, неужели всего-навсего слепая случайность? А если бы вместо него родился кто-то другой, каким был бы тот, его мысли, маялся бы он так?
    Он  немного заплутал в девственных дебрях, и пришлось взбираться на ближайший холм, чтобы осмотреться, не видно ли чего примечательного, живого.
    Вокруг холма, спускаясь с пологих склонов, росли деревья. Недалеко справа зависла отвесная стена, значит шёл правильно. По дороге Человек срывал незнакомые плоды, и снисходительно доверяя судьбе, с удовольствием пробовал. И ни разу не обманулся.
    Он перевалил ещё через несколько заросших холмиков, но ничего интересного для себя не открыл. Лишь заметил, что и этот день окончил свой путь, вновь бросив его одного.
    А путь Человека пока был не ясен:никаких признаков людей он не видел, и сколько ещё идти не знал. По грубым подсчётам, место из которого слышались стоны, должно быть недалеко, но где оно...? В сгущающихся сумерках ничего похожего не было. Человек остановился и со спокойной совестью лёг. На этот раз мозг не стал его долго донимать, а и сам с удовольствием отключился от мира.