Песни невечности

Песни невечности

I.

где небо по сказочным доскам спускается к нам
и сбитый вигвам только пальцами соединяем
скажи мне «вода» аронзоново близко к губам
как будто россия прошла между краем и раем

застряла у бога в дыхательной точке над «ю»
последнюю букву легко обжила нежилую
мы что-то совсем оплеуха но близко к чутью
огня проблевавший язык но сродни поцелую

целую целую и я взревновавший смирен
осколок из детства которого мама любила
скажи мне такое как будто другого взамен
и можно сквозь трубы пройти как прощеное мыло

прости меня боже прости я страна до греха
сновидческой прозы осколок убитому другу
как может лишь гаричев сквозь временные меха
как яблоки могут проспавшие воду и трубы

так спим голова к голове будто рядом не страх
пурга в очумевшее ухо конвой операций
а снег трудовых облаков на щеке померанца
осколочный ангел и пена на лёгких губах

II.

Он сказал: «сдохну от одиночества» –
и треснуло что-то в моём нутри:
полилось шоколадное,
глупое, нежное,
от себя таящееся.

Это был девятнадцатый год.

«кровь из носу, – говорил ему, – кровь из носу».

ныне треснула времени перегородка.

хрупкий ангел идёт по кровавому льду,
музыкальный несёт огнемёт.
вслед за ним, не касаясь, иду.
речь ложится. усилье встаёт.

всё – сплошное прилив и отлив,
долбанувшийся в чаще компас.
не поэт говорит, а политик, потлив
и сказуем, но слово – при нас.

подлежащий блажен, его звали василий.
речь красна, светофорна, её запретили.
мариэтта, людмила и ольга –
позывные, подлёдный паром.

покупатель спрашивает: «сколько?»
ребёнок – «сколько ещё?» и «когда отдохнём?».

слишком скользко со скрипкой в груди, слишком скользко –
в атональном адцать втором.

III.

Говорят, никогда не наступит завтра,
А значит, будет вечное сегодня.

Что сегодня?
Проза Гаричева про Лакинск.
Письмо ушедшему другу-призраку,
Ловля ускользающего Бога.
Лица подростков, калейдоскоп, от себя и к себе.
Запахи горелого леса, дождя и дыма.
Вещественная вечность в каждой строке.

Точно так же лес горел и утишал дождь
(И это никогда, никогда не опишет верлибр –
А поэзия ещё хуже,
Ибо подлинное сквозит через дырявое сито метафоры) –
На автобусной остановке вечности,
В апреле семнадцатого года,
В день последнего расставания с Лакинском.
Мальчик уезжал от себя –
Со всем навьюченным книжным опытом,
Нестрашными рылами прошлой гопоты,
Насреддиновой свободой настоящего.

С неба спускался
Оберегающий бог будущей гопоты.
Говорил: «Сам ходи, ты уже большой».
Говорил: «Я уже не с тобой,
Мир качнулся, не рухнул, а значит, уже не страшно».
Отпускал, разжимая ладонь.
Наверно, любил.

Вологда.
28.11-1.12.2022